Искажение разума и другие преступления

— Какими были ее отношения с Ригелем? — спросила Блит.

— Фрилансер. Ригель нанимал много фрилансеров.

— Ты можешь связаться с ней?

— Это будет непросто.

— Почему?

— Как я и сказал, она — параноик. Она не будет по своей воле говорить с жуткими агентами МП.

— Значит, у тебя есть идея лучше, — Линна еще ни разу не закатила глаза во время этого допроса, но я видел, что она была готова. Закатывание глаз было заряжено, как пуля в пистолете, и ждало момента.

— Да. Но сработает, только если на пару минут ты уберешь свою магию отрицания и дашь мне использовать мою магию.

Она выстрелила, закатив глаза. Это было сильно. Ее зрачки полностью пропали за веками.

Я скрывал напряжение. Я провел ночь и почти весь день, думая о том, что казнь могла стать неизбежной. Решение? Я не мог больше ждать шанса сбежать.

Пора было устроить эту возможность.

Блит презрительно фыркнула почти хором с Линной.

— С чего ты взял, что я это позволю?

Я уперся локтями в стол, подпер ладонями подбородок и улыбнулся. О, она позволит. Как только я опишу свой «план», она не сможет устоять и позволит.

Но я не собирался говорить капитану, что не собирался допускать арест Мэгги Кук, как и не собирался еще хоть раз заходить в этот участок.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

— Покажи мне, — Линна скрестила руки, нервно стиснула зубы.

Я приподнял бровь.

— Что показать?

— Что ты собираешься сделать. Я хочу увидеть до ее появления.

Линна, агент Джек Каттер и я сидели за столиком у входа в независимое кафе в Маунт-Плезант. Несколько клиентов устроились за столиками среди белого минималистичного декора, который не понравится Мэгги.

В том была проблема. Мэгги была из моих любимых людей, но она была придирчива к такому. Если у места ей не нравилась атмосфера, она и ногой туда не ступит. Впервые, когда мы встретились за кофе — чаем, в ее случае — мы заглянули в три кафе, пока она не одобрила одно.

Это минималистичное место было противоположностью яркой винтажной эстетики Мэгги — но место хорошо подходило для моего плана. И, чтобы заманить Мэгги сюда, придется провести кое-что Переделать. С большой буквы.

Я указал на кулон Линны, подавляющий магию.

— Придется это снять.

Она замешкалась.

— Если попытаешься что-нибудь устроить…

— Ты устроишь ужасы с моей плотью, чтобы я пожалел, что родился?

— Нет, — она махнула на агента Каттера, и тот грозно улыбнулся. — Это сделает он.

Магия агента Каттера пугала не так, как магия Линны, если верить ее угрозам, но он был телетезианом — психо-гончей. Подтекст был понятен: сбежать не выйдет.

— И у меня сковывающий артефакт, который, как мне говорили, очень неприятный, — добавил дровосек.

Ах, вот и страшная часть. Я еще не испытывал сковывающие чары, но знал, что они заморозят жертву на месте, сделают ее неспособной двигаться, и она будет только слабо дышать и странно моргать… если повезет. Неприятно, да.

— Не переживай, — сказал я. — Я не буду делать глупости.

Пока что.

Медленными движениями, словно я мог перепрыгнуть стол, Линна подняла кулон над своей головой. Она опустила его на стол и кивнула мне.

Я снял кулон с акульим зубом и опустил рядом с ее, скрывая вздох облегчения за показательным кашлем. Она с подозрением сморщила носик, а я сосредоточился на мерцании в голове — ее разуме, мозговых волнах, как-то так. У меня не было точного названия для этого. Я просто следовал инстинктам.

Сосредоточившись на ней, я изменил стены кафе из белых, как в больнице, на теплые коричневые.

Глаза Линны выпучились, но никто другой в кафе даже не моргнул.

Напевая мелодию из «Jeopardy», я превратил линолеум в потертый паркет, сменил и столы. Как насчет безвкусных картин, которые я видел в фильме Уэса Андерсона, на стенах? Да, добавим и это. Болванчик Рута Бейдера Гинзбурга появился возле кофемашины. Я добавил еще и старый музыкальный автомат в дальнем углу, закончил, сделав свет теплее, чтобы место казалось уютнее.

— Что думаешь? — спросил я.

Линна озиралась огромными глазами.

— И больше никто это не видит?

— Только ты.

Честно говоря, я мог заставить всех вокруг нас это видеть, но не собирался делиться этим. Во-первых, внезапное изменение окружения вызвало бы тревогу у людей. Во-вторых, это было сложнее. А, в-третьих, Линна и агент Каттер знали о моих способностях только то, что приходилось открывать.

И им нужно было знать как можно меньше.

Она взглянула на коллегу, а тот буркнул:

— Ничего не вижу.

— Так это не иллюзия? — спросила она с ноткой удивления в голосе.

Я кивнул.

— Больше похоже на галлюцинацию.

— Но выглядит как настоящее. Она ограничена только видимыми изменениями?

— Не совсем, — признался я. Визуальные галлюцинации были самыми простыми, неплохо получалось и со звуком. Я мог изменить запах, если нужно, но вкус и ощущения при прикосновении были другим уровнем сложности.

Я дал видению растаять, вернул Линне восприятие строгого зала. Она покачала головой.

— Я еще не видела, чтобы мифик так делал. Я даже не знаю, как такая сила называется.

Не знал и я.

Мне не нужно было знать, как называлась моя способность — она не нуждалась в названии, чтобы правильно работать — но было нечто приятное, даже придающее сил, когда у умений было название, и ты мог называть определенным образом часть себя.

Она задумчиво постучала по нижней губе, а потом слабо улыбнулась.

— Ты уникальный, Кит. Твои способности — это нечто. Уметь…

Агент Каттер кашлянул, и она выпрямилась, может, поняв, что ее голос стал слишком теплым и расслабленным. Как у друзей при просмотре фильма, а не у агента с опасным преступником.

— Помни, — строго сказала она мне, — если потеряешь контроль над ситуацией, наша работа — поймать Мэгги Кук. Такой приказ капитана.

— Есть, босс, — я перевел взгляд на окно. — Кстати, она идет.

Женщина тридцати лет быстро шагала к кафе. Она была в испачканном краской комбинезоне и ярко-желтом дождевике, но капюшон не скрывал синие, как кожа смурфиков, волосы и большие очки в толстой оправе.

Агент Каттер и Линна поднялись со стульев. Она потянулась за кулонами, и я смахнул их со стола. Улыбаясь, я поднял ее кулон, кошачий глаз раскачивался.