Исключительно моя
Шрифт:
Он обходит стол, и опускается в кресло рядом со мной. Разворачивает к себе лицом, наши колени практически соприкасаются.
— Хорошо. Но есть пару ньюансов.
— Каких?
— Я предлагал тебе отношения на твоих условиях, ты не захотела. Теперь они будут на моих.
Мурашки бегут по коже, но я киваю. Горло пересохло, пальцы покалывает, я все еще не могу выдохнуть и успокоиться.
— Рассказывай.
Излагаю, начиная с того момента, когда выяснилось, чем занимается Костя. Как ко мне заявился жить отец-алкоголик, почему и как я приехала работать в колледж. Стараюсь вычленить самое
— Запиши мой номер и скинь мне все данные на этого Кириенко.
— Он украл мой кошелек, паспорт и телефон. Я смогу восстановить данные и контакты по айклауду, но…
— Что?
— Я не могу купить сейчас телефон, зарплата только через неделю.
— Пи*дец.
Он берет в руку ручку, лежащую на столе, стучит ею нервно несколько раз по столу, а потом отбрасывает.
— Нищета, Яна, уничтожает и цветы, и конфеты, и серенады. И прочую лабуду, которую принято называть романтикой. Когда сталкиваешься с реальной жизнью, это все становится таким неважным и глупым, что хочется завыть от того, насколько наши потребности примитивны.
Я молчу. Съедающее чувство потери собственной гордости, прибивает и хочется помыться. Я, наверное, выгляжу жалко и продажно, а еще я очень устала. За эти дни, от этого нелегкого разговора, и моя жизнь кажется мне сейчас какой-то сюрреалистичной. Я попала в водоворот, и он утащил меня на дно.
Вадим возвращается в свое кресло, звонит кому-то.
— Денис, проедься в ближайший магазин гаджетов, купи Айфон и симку, срочно.
На той стороне спрашивают какую модель и цвет.
— Последнюю. Белый.
— Ты ела сегодня? — обращается уже ко мне.
— Утром, но я не хочу.
Он смотрит на часы и недовольно сжимает губы, я тоже понимаю, что уже пять вечера и пора бы хоть что-то закинуть в рот. Но я не чувствую голода, у меня всегда так, когда перенервничаю.
— Идем ужинать, — он встает, и я на автомате следую за ним.
Мы поднимаемся на лифте на последний этаж здания и попадаем в ресторан. Обстановка здесь предполагает другой дресс-код. Мне некомфортно в своих простеньких брюках и розовом трикотажном гольфе. Мне вообще сейчас некомфортно. Но пререкаться нет ни сил, ни желания. А еще Никольский сказал, что отношения будут на его условиях. Значит, придется есть.
Нам приносят меню, выбираю рыбу, овощи гриль и апельсиновый сок. Вадим заказывает уху, стейк и салат.
Пока ждем заказ, он отвечает по работе по телефону, разговаривает минут десять. Потом отключается, откладывает его в сторону.
— Теперь о нас, Яна. Сегодня переночуешь у родственников, а завтра переедешь в другое жилье.
— Зачем?
— Потому что в той обшарпанной квартире ты больше жить не будешь.
— Откуда ты знаешь, что она обшарпанная?
— А какая она там может быть? Мне хватило взгляда на дом, чтобы понять уровень. Одна пока не передвигайся. Несколько дней, пока я не решу вопросы, тебя повозит водитель. И на работу тоже! — отвечает на мое озадаченное выражение лица.
Осекаюсь, нелегко слушать, как распоряжаются твоей жизнью, а ты не можешь даже возразить.
Нам
приносят еду, и мы принимаемся молча есть. Больше Никольский не говорит ни слова, время от времени поглядывая на меня, он справляется с первым, потом со стейком и запивает все стаканом воды.Я не смогла съесть все, немного все же осталось на тарелке.
— Три четверти, — вставая из-за стола, говорит он, глядя на мою тарелку.
Я хмыкаю и не удерживаюсь от улыбки. Первой за три сумасшедших дня.
Мы возвращаемся в офис, и сталкиваемся в приемной с мужчиной лет тридцати.
— Номер предложили красивый, дороже обычного, но решил взять.
Он протягивает запечатанный телефон и стартовый пакет.
— Спасибо, Денис.
— На сегодня еще указания будут, Вадим Александрович?
— Сегодня свободен, а завтра ты в распоряжении у Яны Эдуардовны. Красивый номер запомнил?
— Да, — улыбается мужчина.
— Вот с него тебе сегодня придет смс, где и во сколько нужно быть утром.
— Хорошо. До свидания, — зыркает он на меня и удаляется.
Вадим жестом приглашает меня в кабинет, а секретарша пока мы проходим, рассматривает меня с большим интересом, чем вначале.
— Лада, отмени на завтра все встречи.
— Все?
— Все, — он пропускает меня в кабинет и закрывает дверь.
— Вставляй карту, восстанавливай информацию, а по дороге скинешь мне все по твоему Кириенко. Друзей, адреса, где бывали, номера машин.
Пока я занимаюсь телефоном, Никольский складывает на столе документы, выключает макбук, потом подходит ко мне, берет стартовый пакет и вводит мой новый номер в свой мобильный.
— Все, поехали?
Киваю, беру сумку, и мы выходим. Вадим помогает мне с пальто. Снова ловлю на себе любопытный взгляд секретарши и меня посещает вопрос: интересно, он с ней спит? Боже, о чем я думаю?
По дороге я засыпаю. Сама не ожидала от себя, наверное, вымотало напряжение минувших дней. Открываю глаза, когда машина останавливается и Вадим глушит двигатель.
Он протягивает мне кредитную карту.
— Это на расходы. Там достаточно, не экономь.
Я порываюсь что-то сказать, но слова застревают в горле.
— Спасибо, — только и могу промямлить.
— Отдохни, завтра наберу.
— Хорошо. Пока.
— Пока.
Выхожу из машины, глотаю холодный вечерний воздух и чувствую головокружение. Ламборгини, осветив меня фарами, уезжает, а я иду в подъезд. Уверенной, пусть и усталой походкой. Я больше не чувствую страха. Что ждет с Никольским? Об этом я подумаю завтра. Душ, постель и крепкий, без кошмаров, сон — это все, что мне сейчас нужно для счастья.
Глава 13
Вадим
Ничтожество, кошмарившее Яну, оказался шестеркой хозяина сети питерских ломбардов, торгующих не только отобранными за долги, золотом, бытовой техникой и даже, машинами, но и ворованным имуществом. Больше двух лет он был в бегах, пока его хозяин спустил на тормоза, а потом уладил его проблемы. А когда появился, облажался на первом же деле, и хозяин потребовал платить за косяк со своего кармана.
Вопрос с Кириенко удалось решить двумя звонками, даже ехать никуда не пришлось, а вот папашу поручил Мирону.