Искра жизни. Последняя остановка.

Росс (тихо). Прости меня, Анна…

Анна (смеется). Прощение? Разве каждый из нас не нуждается в нем? Может, ты оставил бумажник в госпитале… у своего пропойцы-доктора? (Смеется. Прислушивается.)

Слышны голоса.

(Шепчет.) Идут! Говори!

Росс (шепчет, будто заклиная судьбу). Они больше не придут. Они не должны прийти! Никто сюда не войдет, Анна! Мы одни… одни…

Анна (шепчет). Не говори так!..

Росс (громче). Вполне возможно, бумажник остался в госпитале. Потом я спрошу у доктора. Я был сумасшедшим, Анна. Ты должна это понять. Все нагрянуло так внезапно… отпуск… и боязнь, что тут никого не будет… и вот ты оказалась здесь…

Анна. Я ждала тебя…

Росс. Ты была здесь, Анна… и с тобой — моя жизнь…

Слышны голоса и шаги эсэсовцев, спускающихся по лестнице. Анна и Росс напряженно прислушиваются.

Анна (продолжая прислушиваться). Башмаки… да-да… Мы найдем другие…

Стемнело.

Грета (входит с карманным фонариком. Светит по углам). Ушли. Они ушли!

Анна. Что-нибудь еще говорили?

Грета. Фрау Роде здорово перетрусила! (Россу.) Вы тоже, да?

Анна. Приходу гестапо никто не радуется.

Грета (болтливо). Как он прыгнул из окна, а? Жуть! Бедняга! Выглядел таким одиноким на подоконнике.

Анна. Нате, вы же об этом мечтали, Грета. (Дает ей белье и чулки.)

Грета. Боже ты мой, красота! Натуральный шелк! Еще бы платье! Ведь в этих обносках…

Анна. Вот вам платье.

Грета (прикидывает на себе). В самый раз! Блеск!

Слышна сирена.

Что? Воздушный налет, а у меня все эти чудесные вещи? Нет! В убежище! (В дверях, Анне). Кстати, обершарфюрер в вас влопался. Спрашивал, одна ли живете? (Уходит.)

Анна закрывает окно. Спускает одну из светомаскировочных штор. Возвращается. Останавливается у тахты.

Росс. Не пойдешь в убежище?

Анна (качает головой). Нет.

Росс (смотрит в незатемненную часть окна на улицу). Бегут. Будто кроты в норы. Во что они превратили землю! (Оборачивается и смотрит на Анну.) Скоро улицы опустеют. Теперь я могу идти.

Анна. Куда?

Росс. Куда-нибудь.

Анна. Без документов?

Росс молчит. Они стоят друг против друга, разделенные всем пространством сцены. На улице тишина.

Разве для тебя здесь не самое надежное место во всем Берлине?

Росс. Да, но не для тебя, если я останусь здесь.

Анна не отвечает. Пауза.

Зачем ты все это делаешь?

Анна. Не все ли тебе равно? (После паузы, запинаясь.) Может быть…

Росс. Может быть?..

Анна не отвечает. Слышны отдаленные выстрелы.

Анна. Почему они не кончают?

Росс (медленно). Не знаю. Так далеко в своих мыслях я еще не могу заходить, Анна. Передо мной медленно начинает вставать из тьмы бесконечное слово — свобода… Оно еще трепещет, это пока лишь слово — свобода… Как давно это было… Впервые в мою спину не смотрят автоматы — и не одно лишь отчаяние и беспомощность… Появилась надежда!

Залп зениток.

Ты слушаешь, Анна?

Анна. Да, слушаю…

Росс. Тебя почти не видно… (Медленно приближается к Анне.) Вот она, темнота, я так ее ждал… все еще лечу в пропасть… Но вот и безопасность… шелестит, словно ветер листовой… Кажется, это и есть жизнь. Начинается снова. Я позабыл ее… И я позабыл, что такое женщина…

Он стоит перед ней. И не прикасается к ней. Вспышки первых взрывов.

Занавес

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Та же комната на следующее утро.

Росс (у окна). За ночь они вывесили из окон белые флаги — полотенца, простыни, все, что было под рукой. Но все еще стреляют…

Анна. Почему они не кончают с этим?

Росс. Вероятно, боятся ответственности.

Анна. За мир?

Росс. За поражение.

Анна (глядит на него. Медленно). Они боятся ответственности за поражение… Но не страшатся ответственности за дальнейшее бессмысленное убийство людей.

Росс. Да. Это соответствует понятию: национальная честь.

Анна (ставит кипятить воду). А какому понятию соответствовали концлагеря?

Росс. Национальная безопасность. (Выглядывает из окна).

Анна (подходит к нему). Ты не хочешь еще поспать? Ведь рано, и неизвестно, что принесет день.

Росс. Все равно не заснуть.

Анна (кладет руки ему на плечи). Ночью ты кричал во сне.

Росс. Наверно, я еще часто буду кричать. (Смотрит на нее.) Анна, вчера утром мы были незнакомы, а сегодня — ты самый дорогой человек. Но я почти ничего о тебе не знаю.

Анна. Что ж тут знать? И что я о тебе знаю? Вчера пришел, а завтра уйдешь. (Возвращается к спиртовке.)

Росс (по-прежнему у окна). Вот и напротив вывесили белый флаг. Свобода почти в руках, но на улицу все еще нельзя выйти. Надо ждать, ждать… Ужасно последнее ожидание — дождешься ли освободителей?

Анна. Русских?

Росс. Да.

Анна. Наши враги нас освобождают?

Росс. Да, так обернулось.

Анна. Что дальше?

Росс (сурово, негромко). Расплата! Месть за каждое убийство! Месть за каждого убитого! Месть за газовые камеры и рвы, забитые мертвецами!

Анна (отрывается от спиртовки, медленно). Тогда тебе придется мстить без конца и края.

Грета (стучит в дверь, входит; на ней красное платье, подаренное Анной). Можно набрать воды?

Анна (кивает головой, вынимает из шкафа пальто). Пойду раздобуду немного хлеба. Я ненадолго. (Уходит.)

Грета (наполняет чайник водой). Вы же собирались уйти вчера вечером?

Росс. У вас хорошая память.