Искра

Чувствуя себя второсортным актером из исторического сериала, я отправился на ужин, где был настроен удовлетворить и собственный интерес.

Лакей в этот раз отнесся ко мне с куда большим уважением, когда я ему отдавал шляпу с вложенными в нее перчатками. Еще бы, теперь я выглядел как человек, имеющий право на пребывание в княжеском доме.

Кроме князя и его дочери, на ужине присутствовали Козырев, оба целителя, артефактор — конкурент Коломейко и отец Тихон. Насколько я понял, появился я последним и после меня уже больше никого не ожидалось, потому что вскоре после моего прихода всех пригласили пройти в столовую.

Честно говоря, столовая не потрясала. Было очень заметно, что ее рассматривают как нечто временное и не собираются вкладываться. Скорее всего, приличную мебель не успели вывезти, а потом — на что хватило, на то и хватило. Гостиная в этом плане выглядела намного представительней.

За молитву перед ужином отвечал отец Тихон — он загудел быстро и размеренно подходящую случаю молитву, и голоса остальных тонули в его зычном басе. Разве что голос артефактора выдавался. Федор Ильич Ганчуков обладал голосом под стать своему сложению — объемному, но не толстому. В его внешности все казалось чрезмерным: большая голова с крупными чертами лица, крупное туловище и широкие ладони, настолько напоминающие экскаваторные ковши, что вряд ли способные на тонкие манипуляции.

Перемены блюд подавали с неким пафосом — не абы кому прислуживают, а целому князю, а застольная беседа велась как в любом другом княжеском доме, если идет между приглашенными гостями, а не подчиненными или родственниками.

Не обошли вниманием и меня. Я думал, что первую шпильку отправит Мария Васильевна, но я ошибся.

— Как вас угораздило, Петр Аркадьевич, попасть на обучение к этому прохиндею Коломейко? — возмущенно прогудел Ганчуков. — Все знают, что он не способен создать что-то серьезней мухобойки. А туда же — учеников берет.

— На начальном этапе учителю не обязательно быть искусником, — заметил я. — Он дает заклинания из областей воздуха и огня, а у вас — упор на Землю.

— Разумеется. Настоящий артефактор никак не может обойтись без сродства к Земле. Только такой шарлатан, как Коломейко, может считать, что без Земли можно обойтись.

Внезапно мне стало обидно. Конечно, Коломейко — тот еще жук, но он свой, можно сказать, родной, а не этот трутень, который пыжится, пытаясь представить себя значительней, унижая других.

— Фрол Кузьмич — прекрасный учитель, — отрезал я. — Это отмечают все, кого он обучал. И я могу только присоединиться к их мнению. Он прекрасно обходится без Земли, объясняя нам принципы артефакторики.

— Вы просто очень молоды, Петр, — снисходительно сказал артефактор.

— Петр Аркадьевич, — подсказал я ему, потому что если Фролу Кузьмичу я давал разрешение обращаться ко мне только по имени, то этому типу — нет.

— Петр Аркадьевич, — насмешливо пробасил Ганчуков, — поверьте знающему артефактору — без Земли артефакторика неэффективна.

— То же самое можно сказать про любую другую стихию, — заметил я. — Например, ваша любимая Земля не поможет поднять в воздух дирижабль.

— Если изучено достаточно количество рун, то все слабые места можно закрыть.

И он посмотрел на меня с видом победителя. Мол, съел?

— И много вы знаете рун, Федор Ильич?

— Три, — с гордостью сказал он. — А вы?

— Одну. Но к вашему возрасту думаю выучить хотя бы десяток, иначе буду считать, что бездарно прожил собственную жизнь, не заполучив к старости столь необходимые настоящему артефактору знания.

— Хам! Бездарь! — припечатал он меня. — К моему возрасту вам дай бог заполучить еще одну, да и ту при изрядном везении. Первую, небось, родственники презентовали?

— Выбил из пустотника, — коротко ответил я.

— Подумать только, отрок ходит в зону к тварям скверны и гордится этим, — неодобрительно сказал отец Тихон. — Не вы ли, Петр Аркадьевич, говорили мне о своем нежелании соприкасаться со скверной, коию несут в себе твари, созданные врагом Всевышнего?

— Увы, отче, не всегда наши желания идут в ладу с необходимостью, — вздохнул я. — Я не рискую больше необходимого. Но даже такой вклад в борьбу с потусторонними выходцами — тоже вклад, пусть он намного меньше большинства за этим столом.

— Глупости, — не преминул уколоть меня Ганчуков. — Оружие артефактора не сабля, топор или, прости господи, арбалет, а мозги и умения. К сожалению, у вас с этим не сложилось.

— К сожалению, у вас тоже, если вы позволяете себе оскорблять гостя на княжеском ужине, — парировал я. — Будь вы дворянином, я бы бросил вам вызов на дуэль. Но с происхождением вам также не повезло, как с мозгами и воспитанием. Извините, Василий Петрович, — обратился я к князю, — не я это начал, но и позволять вытирать о себя ноги я не собираюсь.

— Вы в своем праве, Петр Аркадьевич, — заметила Мария Васильевна, не дав отцу открыть рот. — Фрол Кузьмич и Федор Ильич находятся в вечной вражде. Федор Ильич решил, что на вас отыграется, если уж не смог отыграться на вашем учителе, но перешел черту, отделяющую дружеские подколки от откровенного хамства.

— Увлекся, Мария Васильевна, уж простите старика, — льстиво сказал Ганчуков. — Я человек мирный, оружием владеть не обучен.

На старика он не тянул даже с большой натяжкой — видно, хотел создать впечатление более жалкого человека, чем являлся.

— Извинения вам нужно в первую очередь приносить Петру Аркадьевичу, — насмешливо сказала княжна.

Артефактор перевел взгляд на князя, но тот лишь молча кивнул, соглашаясь с дочерью.

— Простите, Петр Аркадьевич, — недовольно проговорил артефактор. — Не хотел вас оскорбить. Я человек увлекающийся, иногда говорю раньше, чем думаю.

— Не самая хорошая черта характера для артефактора, — заметил я. — Но да бог с вами. Считаю инцидент исчерпанным.

— Важный какой, — неожиданно хихикнула Мария Васильевна. — Где вам только удалось достать костюм, Петр Аркадьевич? Неужели в Гарашиху съездили?

— Здесь купил. Один из домовладельцев продал вещи покойного жильца. А вместе с вещами еще и историю рассказал. Что жильца здесь убил представитель Черного Солнца.

— Глупости, — поморщился князь. — Я понял, о ком вы говорите. После его смерти слухов ходило много, но она была естественной. Если, разумеется, так можно сказать о смерти от зубов тварей. Никаких убийц из гильдии Черного Солнца у нас не было, а если бы появились — расправа над ними была бы короткой.

Он хмуро посмотрел на меня, поэтому я не стал напоминать про артель покойного Астафьева, на деятельность которой закрывали глаза из-за механика в составе. Этак я настрою на ужине всех против себя. Разве что кроме целителей — эти ведут себя тише воды, ниже травы, спокойно едят, всем улыбаются, на любые вопросы отвечают коротко.