Искра

— Остальные в том месте должны быть намного меньше, Петр Аркадьевич. Их будет убить куда легче. Впрочем, это решать, разумеется, главе артели.

— Разумеется, — легко согласился я, хотя и понимал, что в данном случае Демин возьмет заказ, только если соглашусь я, как лицо, приносящее артели удачу. — Но даже если Егор Ильич согласится, вряд ли он будет в состоянии обеспечить регулярные поставки, поскольку прошлый раз глубинник приплыл к нам сам.

— О, по этому поводу можете не беспокоиться, Петр Аркадьевич, — расплылся в улыбке Истомин. — При наличии договора мы выдадим специальный артефакт-манок. Глубинник приплывет сам, вам останется только его разделать.

— Всего ничего, — усмехнулся я. — Вы забыли, что его перед этим придется убить.

— Артель, которая убила глубинника, не потеряв при этом ни одного человека, с легкостью справится с куда более мелким, — уверенно ответил Истомин. — А платим мы очень и очень хорошо. Впрочем, об этом я буду говорить с главой артели. После разговора с вами я уверился, что история с глубинником — правда, поэтому буду дожидаться возвращения артели Демина. Хорошего вам дня, Петр Аркадьевич.

Он приподнял шляпу, прощаясь, и развернулся к калитке, опасливо покосившись на Митю. И чего испугался? Милейшее же создание. И молчаливое теперь при посторонних.

Калитку я закрыл, но некоторое время постоял, наблюдая, как важно удаляется Истомин, гордо держащий голову и уверенно переставляющий ноги. Я пытался понять, что такого подозрительного углядел Валерон в этом типе, потому что в моем представлении наемный убийца должен выглядеть несколько худее и незаметнее.

— Убийца? — спросил подошедший Прохоров.

— Вряд ли, — честно ответил я. — Скорее, Козырев в точности выполняет обещание сообщать обо всех подозрительных новых личностях. Эта личность не подозрительная, но новая. Но для убийцы слишком толстая.

— Дык убивать не обязательно открыто. Яду плескануть худоба не нужна. И разворот плеч у него мощный удавит токмо так ежели сзаду подойдет.

Я покосился на Прохорова, желая понять, серьезно ли он так считает или говорит из опасения, что я его выпру из дома, если посчитаю, что угрозы нет. Или есть? Кажется, я упускаю нечто важное, пытаясь как можно быстрее усилиться. Тыкаюсь как слепой котенок, ничего не понимая и не видя общей картины. Газеты, что ли, начать выписывать? Получает же их как-то князь. А может, в Дугарске есть библиотека?

— Гриш, не в курсе, библиотека в Дугарске есть?

— С чего бы ей тут быть? — удивился он.

— Княжеский город, как-никак.

Он выразительно хмыкнул.

— Ошметок это, а не город. Здесь все медленно закрывается и утекает. А чего в библиотеке хотел?

— Думал газеты почитать. Не в Гарашиху же ради этого ехать.

И тратить на это уйму времени, если ехать не с Козыревым. Но в тот день пары часов для изучения газет у меня не было. А ехать самому и тратить весь день на библиотеку вообще неразумно.

— В конторе можешь спросить. Князь несколько газет выписывает для общества.

Это была своевременная информация. При моем нынешнем ограничении по магии у меня внезапно появилось свободное время. Можно его потратить на ремонт часов, но — я подбросил их на руке — часы подождут, а вот делопроизводитель в конторе через пару часов ее закроет. Поэтому выбор очевиден.

— Тогда я туда сейчас схожу.

Я зашел в дом, положил часы на стол, переоделся, прикрыв бритую голову кепи.

— Митя, остаешься на охране. Лишнего не болтай, даже Грише, понятно?

— Понятно. Говорить только при опасности.

Отдельно сообщать Прохорову об уходе я не стал, как и вешать на калитку замок — попросил Митю задвинуть засов, с чем тот легко справился, после чего отправился патрулировать двор, воинственно скрежеща хелицерами.

Я шел по городу, отмечая, что законсервированных домовладений становится все больше. Понятно, почему Прохорову не удалось найти новое пристанище, но непонятно, почему его выгнали из старого — логично было бы получить доход по максимуму в оставшееся время. Разве что для владельца дома это было лишь поводом расторгнуть договор найма, поскольку сам он из Дугарска решил уехать.

Делопроизводитель встретил меня дежурной улыбкой, а после того как мы обменялись приветствиями, сообщил:

— На ваш запрос пока откликнулся только один из владельцев. Он отказал.

— Быстро, — удивился я. — Только недавно запрос ушел.

— В Гарашихе живет, — пояснил делопроизводитель. — Но я так понял, вы не по этому поводу?

— Мне сказали, у вас можно ознакомиться с газетами.

— Да, князь оплачивает две подписки: «Ведомости» и «Русское слово». Вынос из конторы запрещен. Читать можно только здесь.

— Согласен на такие условия, — ответил я.

Делопроизводитель обернулся, наклонился и взял с нижней полки сначала одну, а потом и вторую солидные газетные стопки и положил на край стола.

Я перенес их на небольшой столик перед окном и углубился в чтение, начав примерно с полугодовой давности. Не такие уж толстые были газеты, чтобы я не успел их изучить. Тем более что внешнюю политику, изменения цен на зерно и пушнину и многочисленную рекламу я пропускал — нет, возможно, эта информация мне когда-нибудь тоже понадобится, но не в ближайшее время. Пока я просматривал некрологи и обзорные статьи, имеющие хотя бы косвенное отношение к княжеским семьям. Ко времени закрытия конторы я твердо уверился: охота идет не только на меня, а на представителей всех княжеских семейств, чьи реликвии рассыпались.

В таком ракурсе вина Вороновых в нападении на меня действительно оказывалась под вопросом. Если кто-то занимался устранением лиц определенной крови, то в первую очередь он выбирал тех, до кого проще добраться. Прямо в некрологах этого сказано не было, но ни одной смерти не случилось в княжеских столицах, где представители семьи находились под охраной. Я пока не был уверен — нужно было бы глянуть генеалогическую книгу княжеских родов — но, похоже, выпалывались все побочные ветви. Верховцев в этом плане был исключением — второй сын князя, столь близких родственниках в некрологах не было, если не считать умерших от старости или тяжелой болезни. Но случай с Верховцевым мог быть и случайностью — тогда его часть реликвии лежит на месте гибели. Последнее я точно проверю.

Кроме подозрительно частых смертей представителей определенных родов, мною была обнаружена набирающая рост кампания по лишению титула князя тех, у кого больше не было реликвий, а территории уменьшались и уменьшались, стремясь к нулю. Такое катастрофическое положение с землями, как у Куликова, было еще и у Вересаевых. Тем тоже оставалось до потери своих земель один-два года. Чуть лучше было дело у Верховцевых, но у тех земельное владение было крупнее и вытянуто этакой сосиской, которая хоть пожиралась по приличному куску ежемесячно, но до окончательного поглощения такими темпами должно пройти еще года три-четыре, а то и все пять.