Искры в твоих глазах

Я замер, давай кудряшка мнимый шанс на победу. Терпеть не могу, когда со мной играют, но ей… Пожалуй, ей это простительно.

— Весьма по-детски просить проговаривать очевидное вслух, — убрал локон ее непослушных волос назад, ощущая себя последним кинестетиком в разгар ломки.

Только мне недостаточно было просто касаться. Увы.

— Читать мысли ещё не научилась, — только и успела выдать Исаева, прежде чем я накрыл ее болтливый ротик поцелуем. Жёстким и яростным. Таким, чтобы девчонка поняла все, чего я желаю от нее, испугалась и убежала.

— Так понятнее? — отпрянул в момент, когда понял, что меня окутало радостью от того, как неумело, но отвечала Саша. Со всей неистовостью неискушенной души.

Исаева не сразу поняла, что ей задали вопрос. Ее затуманенный взгляд скользнул куда-то сквозь, а после она зажмурилась и покачала головой.

— Сперматоксикоз до сих остается для меня загадкой, — выдала эта нахалка, как только пришла в себя и тут же сделала шаг в сторону, выворачиваясь из моих объятий. — И, кажется, я говорила уже, что ты не привлекаешь меня как мужчина.

А следом взяла и сбежала, предпочтя оставить последнее слово за собой.

— Вот же… маленькая дрянь, — мне не удалось сдержать еле слышного смешка.

Кажется, я начинаю понимать, что именно зацепило меня в этой девчонке.

16.1.1

Саша

— Как прошло? — запыхавшуюся меня подловил Костя у выхода из раздевалки.

Прошло уже добрых двадцать минут после неожиданной встречи с Волковым, но сердце до сих пор отстукивало о ребра ритме дарк-метала, а перед глазами стояла пелена.

Дима… он действительно поцеловал меня? Сам? И даже не назвал это ошибкой?

Неужели, советы подруг в кои-то веки действительно начали работать? Или это солнышко удачи выглянуло из-за туч?

— Так себе, я поплыла, — неохотно отозвалась.

Артеменко был в курсе моего плана по захвату преподавательского сердца. Но лишь частично. Так что делиться подробностями с ним о столь… интимной встрече я не особо горела желанием.

Только вот… что, простите мой рот только что сказал?!

— Ой, то есть…

Оправдаться мне не позволил Костя, что не стесняясь заливался на весь коридор в безудержном хохоте.

Такая в него, значит, поддержка?

Честно говоря, я изначально была против его участия, но девчонки настояли. Мол, с наглядной угрозой потери меня, Дима будет более настойчив в попытках вернуть потерянное внимание. И откуда они только всего этого понабрались?

— Забей, — шлёпнул меня по плечу Артеменко. — Все нормально. Просто я офигеваю с вас, девчонок. Вечно вы тянетесь к недосягаемому.

— А сам-то? — выразительно посмотрела на его руку, что так и оставалась на моем плече дольше положенного.

Договорились же — без лишних рук! Не то, чтобы у него их было больше двух. Но, говорят, люди и с одной неплохо могут жить…

— Ты симпатичная, притягательная, — в своей привычной манере кокетничал парень. — Но, поверь, я бы не стал так изголяться ради тебя.

— А что бы сделал ты?

Удивительно дело. Мне ни капли не стало обидно от его слов. Напротив, во мне проснулся интерес.

Действительно, а что могут предложить такие ловеласов, как Костя?

— Редкие встречи, прогулки, кино, аттракционы. Может, даже выставки? — в конце своего перечисления он задумчиво стрельнул взглядом в потолок.

— Фу, там же со скуки умереть можно, — поделилась своим мнением я, ужаснувшись от перспективы ходить на выставки.

Если Волков станет моим, я на двери плакат с напоминанием повешу: "Никаких выставок!"

— С правильным человеком нигде не скучно, — выдал очередную сопливую философию парень, от которой у любой другой девчонки бы что-нибудь да дрогнуло внутри.

Но явно не у той, что дрожала при мысли о другом хищнике. И далеко не от страха

— Ой, вот не надо опять говорить о том, что я нравлюсь тебе, — скривилась я, заметив на себе взгляд Кости.

Внимательный. Оценивающий. Такой… говорящий.

16.1.2

— Ребята, ваш выход, — вмешалась в наш молчаливый диалог Лена, за что я впервые ей была благодарна.

Спасла меня от таких ненужных и неуместных… чего? Признаний?

С чего я решила, что Косте это было нужно? Что ему вообще нужна была я?

Однако, всего одна фраза, брошенная еле слышно, когда мы двинулись к сцене, окончательно лишила меня возможности и дальше обманывать себя:

— Иначе меня бы здесь не было, — вот, что сказал Артеменко.

И не давая более ни секунды на раздумья, нагло обхватил за талию и повел на сцену.

Все, что происходило дальше, походило на странный и крайне нереалистичный сон.

Артеменко вел. Уверенно и напористо. Касался так… крепко и нагло, словно имел на это право. На глазах у всего зала! А я не могла сказать и слова против, ведь это все чертов танец. Показуха, нацеленная на то, чтобы спровоцировать меня на эмоциональный всплеск. Он хотел выбить из колеи, раздразнить, показать мне и остальным, что вполне способен заявить права на такую, как я.

Однако, мне хватило выдержки не дать ему и повода для улыбки. Кого вообще возбудила бы морда-кирпич напротив?

"Я кремень, меня не сломить", — мысленно повторяла, отсчитывая ритм танца и задерживая дыхания, когда парень совершал поддержку.

Это было несложно. Ровно до момента, пока я не столкнулась взглядом с тем, кого в целом после произошедшего не рассчитывала увидеть в качестве зрителя на концерте.

Волков. Он сидел на первых рядах. Как только сумел отвоевать там место? Сидел и следил за каждым моим движением. Прожигал взглядом те места, которые касался Артеменко. И столько огня было в его полыхающем взгляде, что дыхание у меня таки сперло. Ладошки вспотели, а я ненароком вспомнила тот его поцелуй в тесной ниже коридора.

Он хотел меня. Как женщину. Нет, как равную. И одним своим взглядом ставил метку принадлежности, стереть которую я бы не посмела. Ведь даже и не мечтала о таком.

— Сосредоточься, — неожиданно раздраженный голос Артеменко вывел меня из секундного оцепенения.

Действительно, что это я? Разве мне достаточно того, чтобы Волков хотел мое тело? Увы и ах, учитель, ваши клыки ещё недостаточно сточены о собственные локти!

Кивнув своему напарнику, отвернулась от зала и приготовилась к финальной позиции танца. Это должно было произвести фурор. Особенно, на одного конкретного человека, посчитавшего, что пара поцелуев даёт ему право иметь на меня виды.