Искупление. Часть вторая

— Подсовываете мне очередную марионетку? — зарычал герцог. — Убирайтесь отсюда немедленно! Я скорблю, все запомнили? Траур у меня!

Посольство Аквинтина сбегало впереди собственного визга, а Найяр бесновался, не находя даже слов, чтобы выразить свое возмущение наглостью "аквинтинских святош". Но не успел он толком успокоиться, как примчался секретарь с округлившимися глазами и сообщил:

— Посольство Владыки, ваше сиятельство!

— Чтоб у него несварение случилось! — в сердцах воскликнул герцог. — Чтобы в Главном Храме на него статуя одного из богов упала, а лучше всех сразу! Чтоб его Черный бог сношал на сковородке! Чтобы бесы его…

— О, боги, — выдохнул секретарь.

— Что?! — Найяр резко развернулся и уставился на секретаря.

— Вы совершенно правы, ваше сиятельство, — с надрывом воскликнул секретарь.

И тоже подбавил от себя проклятье его святейшеству, да такое ядреное, что герцог невольно огляделся и успокаивающе похлопал мужчину по плечу:

— Ладно-ладно, Владыка все же.

Секретарь выдохнул, поклонился и спешно ретировался, горячо прося в душе прощения у богов за свое пожелание их наместнику на земле. Герцог взглянул на портрет Сафи, увеличенный дворцовым художником и висевший теперь на стене, и тяжело вздохнул:

— Этот святейший хрен не освятил бы наш союз, теперь точно знаю. Ничего, когда верну тебя, устрою Адоху такую кару небесную, Владыка у меня с колен не поднимется… Хотя зачем такие сложности? Добрая порция яда и посадить своего Владыку на небесный престол. Точно, давно надо было так сделать. — Приблизился к портрету. — Пожелай мне удачи, сокровище мое, она мне понадобится.

Портрет промолчал, Найяр укоризненно покачал головой и покинул покои своей возлюбленной. Но уже за дверью опомнился:

— Матьен, венец и герцогскую мантию, — велел он и остался ждать, пока слуга принесет ему требуемое.

Застегнув края мантии толстой золотой цепью с подвеской — драконом, его сиятельство взглянул на слугу.

— Вы, чудо, как хороши, ваше сиятельство, — поклонился тот.

— Катись к бесам, — скривился герцог и направился в большой тронный зал.

Делегации из Адоха принимали только там и только торжественно. Вот и сейчас прислуга уже экстренно наводила лоск, раскатывала ковровые дорожки, а на балконе размещались музыканты, которые должны были сыграть гимн Таргара и Адоха, причем, гимн вотчины Владыки в первую очередь. И приветствие занимало времени в несколько раз больше, чем приветствие послам обычных государств. Встречать гостей из Адоха должен был Первосвященник Таргара, правитель имел право заговорить только после чтения молитв.

Все это чрезвычайно бесило Найяра. В такие минуты он чувствовал себя униженным. В его личной градации попы занимали вторую ступень после воинов, но приходилось мириться с заведенным порядком, как мирились все Грэимы до него, как подчинялись остальные правители. Владыка имел власть, позволяющую ему сменять династии на тронах, даже перекраивать границы государств, но благоразумно этого не делал.

Было время, когда Владыки лезли во внутренние дела королевств, герцогств и княжеств, как к себе домой. После того, как попытка оторвать в пользу Адоха кусок от Аллагара, спровоцировала крупнейшую и кровопролитнейшую войну, зацепившую, как минимум, десять государств, и затянувшуюся на восемьдесят три года, Владыки отказались от подобной политики. Восстанавливать авторитет и снова входить в силу Адоху пришлось еще около ста лет.

Однако послы его святейшества оставались самым влиятельным посольством. Хамить им было себе дороже. Найяр скрипнул зубами, подцепил под локоть Первосвященника и втащил его в тронный зал.

— Что им надо? — спросил герцог.

— Мне неизвестно, — ответил поп. — Я сам теряюсь в догадках.

— Смотри мне, Энлер, если узнаю, что за моей спиной шашни водишь с Адохом…

— Ваше сиятельство, — Первосвященник укоризненно покачал головой.

— Ладно-ладно, — Найяр примирительно потрепал его по плечу. — Если что, предупреждай.

— Как обычно, — усмехнулся поп.

Его сиятельство кивнул и встал рядом с троном. Сесть на него он сможет только после того, как послам воздадут все почести. Первосвященник Таргара встал перед троном и своим правителем. Найяр тяжко вздохнул, взглянул а распорядителя и махнул:

— Запускай гадюк.

Отец Энлер обернулся, укоризненно покачал головой и указал взглядом на потолок.

— Ты же меня отмолишь? — усмехнулся герцог и сразу же натянул на лицо маску благодушия, потому что двери открылись, и грянул гимн Адоха.

Посольство Владыки представляли Первосвященники пяти государств, и посланник его святейшества, который и должен был произнести все, что передал Владыка. Пока звучал гимн Святейшего, герцог и те, кто имел честь присутствовать на приеме, опустились на одно колено. Посольство остановилось не доходя до отца Энлера, и тогда грянул гимн Таргара. С колена поднялся лишь его сиятельство.

Когда последние ноты замерли в торжественной тишине, Первосвященник Таргара сделал шаг вперед:

— Да, ниспошлют боги милость свою великому Владыке и его посланникам.

— Да не оставят боги своей милостью Таргар и властителя его, — ответил посланник Владыки, облаченный в белоснежную ризу, что означало важность его должности — советник его святейшества.

Дальше последовал обмен высокопарными благословениями. Следующей частью была молитва "Величание богов". После во славу Владыки. Следующая — "Милость всем верующим". Следом "За почивших". И последняя "Во здравие правителя", она не относилась к кому-то конкретно, но была посвящена правителям всех государств.

Найяр все это время стоял на коленях вместе со всеми, усердно бил поклоны и ждал, когда весь этот фарс закончится. Наконец, последняя молитва, в данном случае, в его честь, отзвучала, герцог расплылся в благостной улыбке, поднялся с колен и распростер руки:

— Какое счастье видеть посланников его святейшества на землях Таргара! Добро пожаловать на земли герцогства.

Последовал новый взрыв обмена любезностями, которые закончились по знаку посланника Владыки. После этого Найяр указал жестом придворным покинуть тронный зал, взошел на трон, а посольство расселось на стульях с высокими спинками, мгновенно поставленных прислугой. Отец Энлер сел на стул рядом, стоявший под возвышением, на котором располагался трон герцога. С лиц всех присутствующих слетели маски благодушия.

— Я готов выслушать послов его святейшества, — произнес он, сверля посланника пристальным взглядом.

— Да, хватит пустых слов и расшаркиваний, — ответил отец Бениго — советник Владыки. — Первое, что велел его святейшество — это недовольство падением нравов Таргарского повелителя. Ваше долгое сожительство с женщиной, прозванной в народе, как Таргарская Шлюха, крайне печалило Владыку. Слезы и мольбы вашей супруги удручали нашего Святейшего отца.

— Но за три года, что моя возлюбленная проживала со мной, никто из Адоха не появился и не передал ни слова о печали его святейшества, — возразил Найяр.