Искупление. Часть вторая

— Смотри, Най, эта такая красивая, а эта похожа на звездочку, — говорила Сафи, показывая ему быстро исчезающую добычу. — И тают быстро, как человеческая жизнь, — вытирала с ладони воду и устремляла взгляд только в ей одной ведомые дали.

— Лишь моя любовь к тебе вечна, мое сокровище, — отвечал он, сжимая ее плечи.

— Любовь тоже тает, милый, — смеялась она, подбирала подол платья, — вот она есть, — и срывалась на бег, — а вот уже ее нет, — кричала, когда убегала подальше.

И он со смехом бежал следом и догонял, всегда догонял, подхватывал и кружил, наслаждаясь ее веселым хохотом. Догонял… Не догнал. Всего один раз упустил, и жизнь превратилась в Преисподнюю.

— Вот она есть, — негромко произнес герцог, — а вот ее нет…

— Что вы сказали, ваше сиятельство? — подал голос советник.

Герцог резко обернулся и посмотрел на тарга Когена шальным взглядом.

— Вот она есть, а вот ее нет, — повторил он и засмеялся. — Мое сокровище, спасибо, ты опять мне помогла! Вот она есть, а вот она нет! Ха-ха.

Советник с сомнением смотрела на хохочущего господина, всерьез опасаясь за его рассудок. Но герцог не сошел с ума, он нашел выход.

— Святошу ко мне, срочно! — велел Найяр, оборвав смех. — Сегодня мы создадим новую святую.

Тарг Коген потер подбородок, снова поднял взгляд на своего герцога и восхищенно выдохнул. Неужели решится на такую авантюру? Да еще и на глазах у послов из Адоха? Это же неслыханная наглость! Впрочем, это же Таргарский Дракон, тот, кто готов ходить по лезвию, наплевав на то, что слева пропасть, справа обрыв.

Советник склонил голову и вышел, отдавая распоряжение, чтобы послали за отцом Энлером. Возвращался он уже менее восхищенным и более задумчивым. Мужчина просчитывал последствия от подобного безумного, по своей сути, поступка, и ему не нравился ни один вариант. То, что герцог посвятил его в тайну смерти своей супруги, уже делало советника Когена опасным для его сиятельства. Если сопоставить кое-какие факты, то становится ясно, куда делись преданные герцогу люди, умершие от оспы, по официальной версии. Но, если учитывать, что тайный советник и так был на острие всех важных событий, происходивших в Таргаре, и имевших статус — секретно, то тайна смерти герцогини была не более опасна, чем многие другие. И все же это герцогиня, и до этого дня благородный тарг мог только строить предположения, а теперь ему почти напрямую сказали, что смерть ее сиятельства была отнюдь не связана с опасной заразой. Герцог своей откровенности не забывает, а иногда и не прощает. То, что сегодня прибавится трупов, Коген даже не сомневался. Исполнители умрут первыми, нужно извернуться, чтобы остаться нужным для господина. Впрочем, он таким и был, это немного успокаивало.

Но это были не все опасения тайного советника. Оставался еще Бриатарк, Адох и внутренние недовольные правлением Найяра Таргарского. И таких все больше. Оказаться под каменной плитой интриг очень не хотелось, а секрет смерти герцогини и та авантюра, что он затеял, может стать для них отличным поводом устроить переворот. И кого будут трясти в первую очередь? Его! Верного пса Таргарского Дракона, наперсника во всех зверствах, тайнах и интригах. Проклятье…

— Ну, что там? — его сиятельство уже опять сидел на своем стуле с кубком в руках.

— Сейчас позовут, — ответил советник, раздумывая над секретом герцога.

Как тот умел контролировать свое состояние? Это ведь вторая бутылка, а он все такой же трезвый, как будто пьет воду. И так было всегда, если появлялись важные дела, которые забирали нервы и силы. Тарг Коген вернулся на свое место и отпил воды из серебряного стаканчика, он предпочитал не рисковать, зная, что мыслить будет сложно.

— Ваше сиятельство, послы Владыки могут не поверить, — сказал он.

— И не поверят, — согласно кивнул Найяр, — но когда очевидцев много… Им будет некуда деваться, — герцог расплылся в довольной улыбке. — Главное, все правильно обставить. А в этом нам поможет наш Первосвященник.

— Да, не оставят вас своей милостью боги, — вздохнул Коген.

— Сафи плохих советов не дает, — усмехнулся герцог, чем вызвал недоуменный взгляд своего советника. — Не обращайте внимания, тарг Коген, — отмахнулся его сиятельство. — Это я о своем.

— Вы все еще тоскуете по тарганне Тиган? — спросил советник и отвесил себе мысленную затрещину. Куда полез?!

— А разве можно не тосковать по утерянной душе? — синие глаза остановились на благородном тарге, и мужчина поежился под пристальным взглядом. — Ни в одном из сопредельных государств их нет. Шпионы продолжают искать. И толмачи все молчат, бесит.

Найяр отшвырнул перчатки, которые как раз мял в кулаке.

— Если бы она была рядом…

Герцог отвернулся, а советник неожиданно для себя ощутил жалость к своему властному и безжалостному господин. Коген помнил его еще ребенком, помнил подростком, помнил юношей, который уже мало напоминал маленького ранимого мальчика. Помнил преданность младшего брата старшему и его горе, когда наследный герцог Неил Грэим утонул в море. Тогда Коген последний раз сочувствовал синеглазому парню. А потом тот убил своего отца, и в этом тайный советник был совершенно уверен, но даже жене не говорил о своих догадках, и сочувствие исчезло, оставляя лишь собачью преданность и исполнительность, иначе можно было не выжить. А жить хотелось, очень.

— Тарганна Тиган была замечательной женщиной, — со вздохом произнес советник. — Я всегда ей симпатизировал.

— Она ею и осталась, — ожесточенно ответил герцог, мгновенно оборачиваясь к таргу Когену. — Не вздумайте и вы уверять меня в обратном. Это был труп неизвестной девки, не моей Сафи. Однажды я найду ее, и она вернется сюда, домой, в наши с ней покои.

Советник кивнул, не желая возражать, но мысленно ответил: "И как вы объясните ей ту череду любовниц, которых вы беззастенчиво пользуете в каждом углу вашего дома? Если уж она жива, то пусть живет подальше от вас, дорогой вы наш зверь, здоровее будет и… живой". Но на лице не отразилось и тени его мыслей.

— Ваше сиятельство, — в кабинет вошел отец Энлер.

— О, отец, отлично, — поднялся ему навстречу герцог. — Чем порадуете?

— Пока нечем, ваше сиятельство, — развел руками Первосвященник. — Ничего подобного еще не происходило. Был прецедент, когда вскрывали гроб Гаэлдарского короля, когда наследника обвинила вдовствующая королева, что он убил своего отца. В остальном, церковь не вмешивалась во внутренние дела государств.

— Ясно, — кивнул его сиятельство. — Писание?

— Я ищу основания для оспаривания решения Владыки, но не могу обещать, что найду, — отец Энлер присел на стул, на который указал герцог.

— Ну и не надо, — отмахнулся Найяр, и Первосвященник удивленно приподнял брови. — Ты мне вот, что скажи, Энлер, — герцог присел на край стола. — Какие свидетельства нужны для подтверждения вознесения? Как церковь определяет святость? Приметы, явления.

— Не понимаю… — Первосвященник тер подбородок, пытаясь понять, что придумал Таргарский правитель.

— Ну же, Энлер, думай. Тело исчезло из гроба, церковь установила, что это дело рук богов, по каким признакам, — возбужденно теребил его Найяр. — Скажи еще, у нас нет таких святых. Даже я знаю парочку вознесшихся прямо из гроба.

— Но это было, когда гроб хотели закрыть! — воскликнул Энлер. — Най, опомнись!

Когда-то отец Энлер был дружком юного герцога, сопутствуя ему во множестве проделок, после которых оба выслушивали от Неила часовые речи, всегда раскаивались, а потом вновь творили очередные непотребства. Но в девятнадцать лет Энлер едва не отдал богам душу, схватившись с крестьянами, после того, как заманил внучку старейшины на сеновал. После этого, отлежавшись, он пошел в храм и покаялся, сменив путь воина на сутану священника. Найяр не забыл приятеля, и тот быстро возрос в церковных чинах, и вот уже несколько лет был Первосвященником Таргара, Владыка не возражал.