Искупление

Я смотрела на его морщинистое лицо и послушно сделала вдох носом, с шумом выпуская его ртом.

— Хорошо, — кивнул доктор, подтягивая стул к кровати. Он тяжело опустился на него и снял очки, протирая их подолом своего халата.

Я послушно дышала, чувствуя, как сердцебиение в моей груди начинает приходить в норму.

— Что произошло?

— Ты кричала, Элиза.

Очевидно, что крик, который я слышала во сне, был моим собственным.

— Что происходит? — прошептала я, чувствуя, как мои глаза начинают наполняться слезами.

— Я не уверен, что я тот, кто должен с тобой говорить. Но, как твой врач, я обязан проинформировать тебя о состоянии твоего здоровья.

— Моего здоровья?

— Твои раны достаточно тяжелые, Элиза. Ты лишилась мягких тканей на задней поверхности своей правой ноги. Это очень неаккуратные срезы, и мы ничего толком не могли сделать. Мы купировали воспаление, нам удалось избежать сильно заражения, но я пока не знаю, что мы сможем сделать, чтобы вернуть ей прежний вид. Так же у тебя повреждения внутренних органов, вероятно, от сильных ударов, но обошлось гематомами, без разрывов, хотя твоя селезенка вызывала у меня много вопросов.

Его слова звучали, как в тумане, и я слушала его, напрочь забыв про свою дыхательную гимнастику. Я перевела взгляд на подвешенную ногу и несколько слезинок скатились по моим вискам, теряясь в спутанных волосах.

— Я должен тебе сказать, — доктор сглотнул и кивнул головой, словно подбадривая себя, — у тебя довольно много внутренних разрывов, и нам пришлось наложить тебе швы.

— Но, откуда все это? — паника сжала мое горло, и слова с трудом покидали мою глотку. — Вы же сказали, что разрывов внутренних органов удалось избежать.

— Да, — он надел очки и сцепил руки в замок, — это случилось в результате изнасилования, Элиза.

Вот и все.

Воспоминания нахлынули на меня, и мне не хватало воздуха, словно огромная лавина скатилась с вершины горы, и похоронила меня в своем холодном плену.

Я вспомнила все настолько четко, что вновь испытывала животный ужас, который бился под моей кожей все то время, что я провела в пещерах.

Один за другим в моем сознании мелькали воспоминания, которые я бы никогда не хотела помнить. Я не осознавала, что по моим щекам стекают слезы, пока рыдания не прорвались на поверхность.

— Я бы хотел тебе помочь, — с сожалением произнес пожилой доктор, — но, боюсь, что здесь нужен специалист.

Я стиснула свой рот, зажмуривая глаза. Раз за разом я возвращалась в ту пещеру, прокручивая воспоминания вновь и вновь, словно надеялась найти выход, которого не было.

Слова доктора Карсона прорывались сквозь мои рыдания, пытаясь утешить, но он не сделал ни одной попытки, чтобы коснуться моего тела, продолжая крепко сжимать свои пальцы.

— Как я сказал, мы наложили тебе несколько десятков швов, но прогнозы положительные. Мы так же взяли анализы на различные заболевания, и все они отрицательные, так что здесь так же не стоит переживать.

— Вы думаете, что меня сейчас интересуют возможные инфекции? — хрипло прошептала я, убирая руки от своего рта.

— Я надеюсь, что тебя это будет интересовать, — он слегка наклонился вперед, всматриваясь в мою лицо, — ты должна прожить это, девочка, и не дать себе утонуть.

Я мрачно смотрела в глаза доктора, заметив свое отражение в стеклах его очков. Мое лицо было избитым, бледным и опустошенным. На лбу тугая белая повязка, опоясывающая мою голову.

Я ничего сейчас не чувствовала. Абсолютную, блять пустоту. Мне казалось, что кто-то отключил мои эмоции и чувства, просто повернув выключатель. Это могло бы быть странным, но сейчас я благодарна за эту передышку. Потому что от первобытного страха, который прочно вцепился в мои внутренности, мое тело сотрясалось неконтролируемой дрожью, а приступы тошноты становились все сильнее и сильнее.

— Бобби? — хрипло спросила я уже зная ответ на свой немой вопрос. Лицо доктора сделалось еще печальнее. Я закрыла глаза, давая возможность слезам свободно скатываться по своему лицу.

Я видела его глаза перед смертью. Он боролся до последнего, но силы покидали его, сменяясь ужасом на лице. И даже тогда он пытался меня успокоить, призывая своим взглядом не сдаваться, как не сдался он, пока они срезали с него кусок за куском.

Горе затопило меня изнутри, и я ухватилась за него, стараясь отойти от собственной боли.

Я плакала от несправедливости, которая забрала жизнь моего друга.

Я плакала от беспомощности, когда смотрела на то, как кровь вытекает из его тела, забирая свет в его глазах, превращая их во что-то мертвое и пустое.

Его сильное, полное энергии тело превратилось в груду окровавленной плоти на том камне.

И я хотела бы всего этого не видеть, потому что его крики до сих пор в моей голове, как и металлический запах крови, который, казалось, намертво въелся в мою кожу.

С меня хватит насилия.

Я больше не хочу ничего, что связано с кровью и смертью.

Мне вкололи сильное успокоительное, перед этим напичкав мое тело обезболивающим, так что теперь я просто смотрела в стену перед собой, молча оплакивая гибель одного из самых лучших стрелков, которого я знала.

Доктор Карсон удалился, проверив мои показатели, но пообещал, что еще зайдет позже, и попросил меня не делать глупостей. Я не могу встать с этой ебаной кровати, интересно, какие глупости он имел ввиду?

Прошло несколько дней, с того момента, как вся реальность обрушилась на мою голову. Я продолжала лежать, не имея возможности встать на ноги, или на одну целую ногу, раз уж зашел разговор о моих конечностях. Конечно, она все еще принадлежит моему телу, но ощущалась чужой и чертовски болезненной. Я слыша, как люди пытались попасть в мою палату, но каждый раз их настойчиво разворачивали обратно. Не уверена, что смогла бы сейчас отвечать на многочисленные вопросы, которые, уверена, появились бы у каждого, так что просто закрывала глаза, притворяясь спящей.

В один из таких дней в палату тихо проскользнула Джессика. Лежа с закрытыми глазами, я слышала, как она плакала у моей кровати, и это чертовски разбивало мое сердце. Я никогда не видела ее настолько подавленной. Ее откровения поразили меня в самое основание.

Конечно, я всегда знала, что она что-то скрывает, и теперь корила себя за то, что не попыталась копнуть глубже, чтобы оказать ей необходимую поддержку.

Каждый день я прислушивалась к голосам за дверью, одновременно надеясь и страшась услышать один единственный, от которого мое сердце замирает и сбивается с ритма. Несмотря на все пережитое, моя зависимость никуда не исчезла.

Но теперь я не уверена, что смогу быть полноправным членом этого общества. Я стала тенью самой себя.

Я стала кем-то, кого пугают чужие касания и кромешная темнота.

Потому что в темноте всегда прятались они.

Те, кто смог разрушить меня до самого основания.

Я так часто плакала, что мои веки ощущались опухшими.

Мне было больно.

Больно моему телу, больно моей душе.

Внутри моей груди все царапало, скручивало и трескалось.

Я хотела бы не чувствовать всего, что они со мной делали, но не могла.