Искушение свободой

– Так чем же я могу быть вам полезен? Однако у меня дефицит времени. Всего час. Загляну домой – тут недалеко, на Литейной, – и на очередное заседание… Можем продолжить беседу на ходу, если не возражаете… У нас всяческие художественные объединения плодятся, пардон, как тараканы. За полгода – более сотни. Парадокс: экономика в упадке, а культурная жизнь бурлит. Демократия! Всем надобно уделить внимание, вот и заседаем. Представьте себе, требуют заказов и поощрений от государственных организаций. Мол, искусство должно принадлежать народу, нам не нужны подачки из рук богачей, это унижает достоинство мастера. Говорят, что владельцы частных коллекций распродают художественные ценности и те уходят за рубеж. Предлагают запретить вывоз национальных богатств. Возможно, они правы. Я не принадлежу к вольным художникам, им видней. Но откуда у нынешнего правительства средства? И как запретить частным лицам продавать свою собственность, если у нас демократия и свобода? Впрочем, выступил Александр Бенуа…

Они шли не спеша. Сергей достал блокнот, вынул из внутреннего кармана карандаш и начал делать записи. Станислав Викторович остановился.

– Не беспокойтесь, – сказал Сергей, – я приноровился на ходу. Профессия обязывает.

– Помните, как у Мишеля Монтеня: все торопятся, даже едят на ходу; скоро, возможно, будут испражняться на бегу… М-да, каковы времена, таковы и нравы… – Он продолжил движение. – Итак, Александр Бенуа высказался в том смысле, что если запретить продажу и вывоз художественных произведений за рубеж, то будет ещё хуже. Владельцы частных коллекций начнут уничтожать предметы искусства.

– Это же варварство! – не удержался Сергей.

– Это, друг мой, революционные нравы. Свобода – штука парадоксальная. Всё дозволено! А ничего толком сделать нельзя. Кому более других выгодна свобода? Преступникам, – уголовным, политическим и экономическим; а ещё демагогам и жуликам. Что и происходит ныне. В считаные недели сколачивают миллионные состояния… М-да…

Он произнес это вроде бы с некоторой печалью. Продолжил:

– И в то же время появились какие-то фантастические объединения. Например, «Общество пролетарских искусств». Как изволите понимать? Я знаю изящные искусства, изобразительные, монументальные, в конце концов, парикмахерское… А это ещё что за монстр? Химера! Уродливый гибрид политики с культурой.

– Но ведь и ваша профессия, – возразил Сергей, – тоже в некотором роде химерическая: политэкономия.

– Безусловно. Однако разница принципиальная. В современном обществе экономика определяет политику, и наоборот. Но как может быть искусство пролетарским или буржуазным? Вы видели объявление? Лекция называется: «Пролетарское и буржуазное искусство». Почему бы тогда не выдумать дворянское или крестьянское искусство? По какому разряду извольте отнести Пушкина? Буржуазно-дворянскому? А Ломоносова? К пролетарско-крестьянскому? Полнейшая ахинея. Заворот мозговых извилин.

– И что вам ответили на это?

– Ничего не ответили по простой причине: я промолчал. Коли есть свобода говорить, то и свободу молчать никто не отменял… Так можете и записать. Зачем говорить без толку, если тебя не будут слушать? Там заправляют социал-демократы. Народец буйный. Дразнить гусей – не моя профессия. Знаете, кто теперь ведёт культурно-просветительскую работу в городе? Товарищ городского головы Луначарский. Его не переговоришь и не переубедишь. Скажу вам по маленькому секрету, что если кто-то и схватит власть силой, то это большевики. Их главарь Ульянов-Ленин так и выложил недавно: «Есть такая партия». Дальше, как говорится, ехать некуда…

– Легальных партий сейчас в России столько, что его заявление выглядит комично. Каждый может претендовать на власть, но кто её даст?

– Когда небольшая партия стремится захватить власть, это чревато гражданской войной.

– Это ваш прогноз?

– Предположение… Кстати, мы уже пришли… Соизволите зайти в гости? – официальным голосом спросил Станислав Викторович, вряд ли желая получить положительный ответ.

Естественно, Сергей с благодарностью отказался.

3

Сергей ежедневно просматривал газеты разных направлений, вырезая наиболее интересные материалы, порой мелкие заметки. Вырезки складывал в папку.

Одна тема возникла неожиданно по мере знакомства с журналом, далёким от политики и так называемой злобы дня. Он резонно рассудил, что его впечатления будут интересны для парижан.

Культура и революция

Не беспокойтесь, дорогой читатель, я не собираюсь рассуждать на эту модную тему. У меня в руках небольшой по объёму, но весьма глубокий по содержанию апрельский номер журнала «Природа».

Продолжается война, свершилась революция, в столице больше анархии, чем порядка. Бурление толп, сумятица в головах. Такое время называют смутным.

А я открываю журнал и попадаю в интеллектуальный оазис. Нет политической злобы дня, иссушающей мозги и души.

Позвольте, я введу и вас в этот удивительный для революционной России мир. Одна из статей посвящена… туннелю под Ла-Маншем! Другая: «Древний Багдад и его ирригационная система».

Хочется воскликнуть: господа, русская интеллигенция жива! Текущие события пройдут, как мимолётные волны. Останется культура. Вот о чём свидетельствует этот скромный журнал.

Отчасти политическая заметка Н.К. (осмелюсь предположить – известного генетика Н. Кольцова, одного из редакторов журнала) посвящена генеалогии дома Романовых. «Начиная с Павла I, – пишет он, – все цари принадлежали юридически к дому Гольштейн-Готторп, и лишь из-за династических соображений к этому двойному имени прибавляется третье – “Романовы”. Из 8 генеалогических прадедов Павла только один – Пётр I был русского происхождения, остальные германцы».

Выходит, свергли в России немецкую династию? Вот как получается. У бывшего царя Николая II всего лишь 1/128 доля русской крови. Автор заметки присоединяется к мнению о том, что отцом Павла I был не муж императрицы Екатерины II, а русский дворянин Сергей Салтыков. Поэтому в дальнейшем цари обнаруживали физические признаки славянского типа.

На мой взгляд, не следует придавать серьёзного значения той или иной доле русской крови у царей России. Не в этом дело. Российская аристократия образует особую касту. Наследие феодализма. Пропасть отделяет её от так называемого простого народа. Они существуют в разных мирах.

Сейчас в России, как некогда у нас во Франции, порушены сословные перегородки. Не от того ли угрожающе зашатались все опоры государства?

Нет, я не собираюсь вдаваться в политику. Друзья читатели, на этот раз я призываю вас подумать о вечном!

Да, именно на это навела меня статья профессора Сорбонны Виктора Анри «Энергетика жизни». Да простят читатели мне моё невежество, в Париже я ничего о нём не слышал. Тем более неожиданно прозвучали его слова здесь, в революционной России.