Искушение Ворона (Черный Ворон - 7)
Шрифт:
Павел взобрался на ближайший холм, огляделся - но во все стороны тянулась нескончаемая красная пустыня с редкими пыльно-зелены ми вкраплениями исполинских кактусов. Все было недвижно, лишь в выцветшем небе парили стервятники, да над горизонтом колыхалось жар кое марево.
– Ты оказалась права, - сказал он, возвратившись к Клэр.– Теперь придется идти пешком. Сколько нам осталось? Что говорит твой чудо приборчик?
– Миль тридцать пять...– со вздохом отвечала Клэр.
Они дотащили седла и спальник до расщелины между камнями и запихали туда, чтобы не было видно с воздуха...
Но самим укрыться на этой местности было практически невозможно.
– Рискнем, - решил Павел.– Будем идти, пока не найдем, где спрятаться. Пересидим до ночи и двинемся дальше...
– Идем, - согласилась Клэр.
* * *
Вертолет подобрал их на закате, возле узкой полоске тени, отбрасываемой выветренным каменным столбом, формой своей напоминавшим скульптуру Генри Мура.
Шум работающего мотора они услышали раньше, чем в небе показалась сама машина, и были засечены с воздуха.
Они не пытались отползти, спрятаться, замаскироваться. Им было все равно. Уже пять часов они брели, ориентируясь по солнцу, поскольку в приборе космического позиционирования сели аккумуляторы. И два часа из этих пяти Павел нес на себе Клэр, вконец обессилевшую и к тому же до крови сбившую ногу...
– Как мы будем теперь жить? И будем ли вообще?– прошептал Павел, глядя, как из приземлившегося вертолета спешат к ним люди с носилками.
– Не знаю, - опустошенно ответила девушка...
И вдруг разрыдалась у него на плече.
* * *
– Да, господа, однако же, заставили вы нас всех понервничать... Как же вас угораздило, одних, без сопровождения, так далеко от базы?.. Хотя, конечно, понимаю - костер, луна, огромные звезды на черном аризонском небе, романтика, словом. Что говорить, и сам был молодым...– Старший администратор подмигнул Павлу, перевел взгляд на Клэр, опустившую глаза в белый ковролин пола.– Что ж, на сей раз обошлось, все хорошо, что хорошо кончается, но впредь, молодые люди, советую быть осмотрительнее. Враг не дремлет!
– Враг?– переспросил удивленно Павел.– Какой враг?
– Безжалостный и коварный... Но мы тоже не зря едим свой хлеб! Тайный агент наших недругов вычислен и изобличен.
– Простите, я не понимаю...
– Сейчас поймете, доктор Розен. Прошу...
Главный администратор нажал на кнопку, и на белой стене офиса ожил громадный экран.
Сперва они увидели знакомое лицо программиста из отдела прогрессивных технологий. Его все знали. Знали, что он работает непосредственно на администрацию. Лицо у программиста было испуганным... Двое охранников вели его по коридору, жестко держа под руки.
И вот, двери перед ними раскрылись, и троица оказалась перед всем знакомым океанариумом.
Камера показала лицо программиста. Кажется его звали Боб... Или Бен...
Клэр вскрикнула, когда голубоватая вода в океанариуме окрасилась черной кровью.
Тигровая акула словно нехотя перевернулась на спину и, сперва как бы играя со своею жертвой, острыми краями жабр ударила барахтающегося в воде человека.
Но стоило капле крови раствориться в сотне кубометров морской воды, как, почуяв
наркотик человечьей крови, акулы заметались...Они рвали и рвали тело... Уже не узнаваемое тело в белом лабораторном халате...
И пошли вдруг белыми буквами титры:
"Роберт Костаниди, осужденный окружным судом штата Массачусетс на смертную казнь за двойное убийство, по специальной программе Министерства юстиции был переведен в Центр Ред-Рок с отсрочкой исполнения приговора, получив возможность работать программистом. Роберт Костаниди намеренно допустил сбой в программе координатного контроля за позиционированием объектов Ред-Рок, что привело к тому, что двое ценнейших сотрудников Ред-Рок, доктор Розен и доктор Безансон, едва не погибли, заблудившись в пустыне..."
Никита Захаржевский - Георг Делох
Рассел-Сквер - Кромвель-Роуд Лондон, Великобритания
Июль, 1996
Входя в читальный зал библиотеки Британского Музея, Никита не преминул отметить про себя, что так же, как и он теперь, в зал этот некогда входили и господин Владимир Ульянов Ленин, и товарищ Карл Маркс...
"А теперь вот и я сподобился", - сказал Никита сам себе, ощущая приятный привкус на сердце, и от того, что в Лондоне, и от того, что деньги кой-какие есть, и от того, что вообще все может теперь по-новому в жизни повернуться.
В зале заявок, у конторской стоечки, где посетители самостоятельно брали бумажные талончики с номерами оборудованных компьютерами мест, Никита отметил сутулого чудака в очках. Тот стоял перед ним, и когда неловко протянутая Никитой рука коснулась рукава светло-серого пиджака, сутулый повернул к Никите худое, отмеченное шикарными пшеничными усами лицо, и улыбнувшись сказал свое "sorry".
Никита тоже дружелюбно улыбнулся и извинился на свой манер:
– Milles pardones, monsieur...
С тем и разошлись к своим компьютерам.
Никита тупо вбил в окошко поискового сервера условные слова: Lermon, Lerma и Lermont...
Машина бесшумно пошевелила мозгами и явила на дисплее список документов, где эти слова встречаются.
Таковых было не так уж и много.
Никита мышкой поймал кнопку "печать" и, подождав, покуда не исчезнет появившееся на экране изображение песчаных часов, направился к принтеру.
Там он снова увидел сутулого с пшеничными усами.
– Is it yours?– спросил сутулый, с улыбкой протягивая Никите вынутый из принтера лист.
– Yes, it's mine, thank you, - ответил Никита.
И тут взгляд сутулого скользнул по бумаге, все еще находившейся у него в руках.
– Excuse me, your name is Zakharzhevski?– спросил он в изумлении.
На шапке документа пользователь обязательно вводил свое имя и здесь не было ничего удивительного.
– Your name is Zakharzhevski?– настойчиво переспросил обладатель пшеничных усов.
– Да, - выдавил из себя Никита...
И уже через полтора часа они в нанятом профессором классическом черном такси-кэбе производства "Бритиш Лейлэнд", подъезжали к профессорской квартире. Вернее к тому, что англичане называют home-sweet home - к таунхаусу, который по сути является частью дома, но имеет отдельный вход и даже малюсенький палисадник с розарием.