Искусительная маленькая воровка

– Тебе нравится твоя жизнь, богатая девочка?

Она не отвечает, и я поворачиваю к ней голову. Мы лежим на спинах, одна моя рука на животе, а во второй косяк, который мы делим по-братски.

Роклин смотрит на меня пристально, испытующе. А чего ты хочешь, парень, в конце концов, ей нечего здесь ловить.

– Это сложный вопрос? – все-таки спрашиваю я.

– Это личный вопрос.

– Все с вами ясно, мисс. Только мой член может познакомиться с вами поближе, да?

Ее губы поджимаются, но затем она тихо смеется и выхватывает косяк из моих пальцев.

– Позволить незнакомцу трахнуть меня было не самой блестящей идеей, которая когда-либо приходила мне в голову. Кстати, я сдала анализы. Оказывается, ты чист, – нахально дразнит она.

На моих губах растягивается ухмылка.

– Спасибо, что сообщила. Я уж забеспокоился.

Роклин приподнимает брови, размахивая погасшим косяком, и я, протянув руку, щелкаю зажигалкой.

Она несколько раз затягивается, морща нос.

– На вкус как дерьмо.

– Да потому что его поджигали уже пять раз, чего ты хочешь.

Роклин пытается скрыть улыбку и делает несколько затяжек, прежде чем вернуть косяк мне.

С ее губ срывается долгий, громкий вздох, затем она говорит:

– Моя сестра – сука.

Бросаю взгляд в ее сторону.

У нее есть сестра… Она не одна в этом шикарном доме, из которого не может сбежать. Что ж, это хорошо.

– Зато моя сестра – ангел.

Она поворачивается ко мне.

– У тебя есть сестра?

– Ага.

Я хмуро смотрю в небо. Зачем я ей это сказал? Я никому не говорю о своей сестре, она живет в моих мыслях. Она хорошая, а весь мир – нет.

К черту, все это не имеет значения. Это… всего лишь маленькое приключение, которое богатая девочка быстро забудет, как только пройдет ее очередной бунт.

Папина принцесса решила поиграть в грязи. Эта мысль неожиданно горькая на вкус.

Роклин переворачивается на живот, упирается локтями в капот, и ее волосы падают на плечо. Меня так и подмывает прикоснуться к ним, пропустить шелковистые пряди между пальцами.

– Сестры – еще одно обстоятельство, которое нас объединяет? – она шутит, и ей это идет.

Никакого отточенного нахальства. Просто обкуренная девчонка, сексуальная версия Селины Кайл, Женщины-кошки. Я еще не видел ее в облегающем черном – в прошлый раз она была в образе Барби: розовые губки и все такое.

Приподнимаюсь, подкатываюсь ближе к ней, и, как я и предполагал, она снова ложится на спину. Нависаю над ней, перекинув ногу через ее бедро. Она смотрит, слегка прикусив губу, – выжидает, что я буду делать.

Поднимаю руку и делаю то, чего давно ждал: зажимаю прядь ее волос между пальцами и подношу к лицу. Волосы у нее такие же мягкие, как и выглядят. Пахнут цветами в сахарной пудре.

Ее грудь быстро поднимается и опускается. У меня такое чувство, что она хочет схватить меня, дернуть на себя и потребовать большего. Держу пари, в своей жизни она получает все, и я тоже могу не устоять.

И все же она сдерживается.

Хорошая девочка.

– Еще один неудачный день?

После едва уловимого колебания она кивает.

– Виновата стерва-сестра?

Она хмурится, но все же… еще один легкий кивок.

– Хочешь, чтобы я убил ее?

На ее лице отражается шок, затем она смеется глубоким утробным смехом, в уголках глаз даже морщинки появляются.

Когда она перестает смеяться, в ее лице что-то меняется.

Оно становится мягче, не такое закрытое. Менее… подозрительное.

Протискиваю колено между ее ног, и зеленые глаза устремляются к моим губам. Машинально провожу по ним языком.

– Ждешь, когда я тебя поцелую?

Под ее пристальным взглядом я смеюсь и, наклонившись, скольжу губами вверх по ее шее. Она постанывает, и я целую ее в горло, наслаждаясь ее резким вдохом через ноздри.

– Тебе легче от того, что ты знаешь, что я сам этого хочу?

Моя рука скользит вниз, и я переплетаю свои пальцы с ее, потом наклоняюсь назад, увлекая ее за собой. Секунда, и наши ноги встают на асфальт.

Она слегка хмурится, но быстро стряхивает недовольное выражение лица, изучая меня, когда я перекидываю ее волосы через плечо.

– Пора уходить, богатая девочка. У меня комендантский час.

– Да ладно. – Она закатывает глаза. – Как будто твои родители могут повлиять на тебя, черт возьми.

– Тогда мне повезло, что у меня их нет. – Горечь вдруг подступает к горлу, но я моргаю, чтобы отогнать ее.

Роклин смотрит на меня, но ничего не спрашивает; она делает шаг ко мне, когда я тяну ее за руку.

– Ладно, но, если честно, мне нужно разобраться кое с каким дерьмом. Так что тебе пора идти, и я не хочу, чтобы ты приезжала сюда снова.

– Не ты устанавливаешь правила.

– Я не всегда могу вот так быстро приехать. Тебе повезло, что на этот раз я был недалеко.

Она отодвигается, хмурясь.

– Я же сказала тебе, что не знаю, почему я сюда приехала.

– Охотно верю, – сокращаю дистанцию между нами и хватаю ее за подбородок. Наклоняю ее так, как хочу, и она позволяет мне. – Но как бы там ни было, здесь не появляйся, богатая девочка, – шепчу я, и кончиком пальца провожу по ее губам, затем пробегаюсь по шее. Кожа такая же мягкая, какой я ее запомнил. – Возвращайся домой, но не переживай. Ты сама приехала ко мне, и у меня есть все основания вознаградить тебя за это.

– Вознаградишь меня, как собаку? – Вопрос дерзкий, но тон выдает ее. Низкий и хриплый, он говорит, что она мечтает о моем члене.

– Не-а, – ухмыляюсь я. – Как непослушную сучку.

Она качает головой, и тихий смешок срывается с ее губ. Бросает на меня игривый вызывающий взгляд.

– Мне нравятся блестящие вещи. Серебро.

– У меня есть для тебя кое-что блестящее, но не сегодня. Скоро. А теперь… иди.

– Да, папочка, – дерзит она, отступая на шаг, и я, подавшись вперед, обнимаю ее за талию и рывком притягиваю к себе.

– Осторожнее… – шепчу ей в губы. – Мне это может понравиться.

Теперь она улыбается, широко, по-настоящему, и, черт возьми, мне это нравится.

Она мне нравится.

Какой же ты гребаный тупица, дружище.

– Ты же в курсе, что я легко могу вырваться из твоих объятий? Что, если бы я не захотела, я бы уже достала из-за пояса нож и воткнула тебе в глаз?

– Ты имеешь в виду этот?

Отодвигаю край куртки, чтобы она могла увидеть ручку, торчащую из внутреннего кармана.