Искусство обмана. Популярная энциклопедия

Наконец, в некоторых партиях, где у Флора было худшее положение, он не сумел мобилизовать свои силы и проиграл без борьбы.

Однако, делая эти выводы, Ботвинник хорошо понимал, что ему придется встретиться с первокласснейшим мастером, весьма опасным противником. «Только не терять спокойствия и не бояться, — думал он, — это главное. Вероятно, мне будет всего труднее играть первую половину матча, пока я не изучу Флора за доской. Тем с большей силой надо провести вторую половину матча, где можно использовать опыт первых партий».

И при игре расчет Ботвинника оказался верным. Оба противника сражались с напряжением всех сил, оба были настроены воинственно и жаждали победы. Ботвинник принял смелое решение и использовал вариант голландской партии, хотя и забракованной теорией, но содержащей в себе немало скрытого яда. Он рассчитал, что Флор не знает этого варианта. На восьмом ходу незнание белыми этого варианта уже сказалось — Флор выбрал не самое сильное продолжение. Видно, что он нервничает и еще не может опомниться после вчерашнего поражения, а это плохо для турнирного бойца.

Ботвинник играл, холодно и точно используя неточности, допущенные Флором на десятом и двенадцатом ходах, и перешел в наступление. Флор допустил просмотр. Ботвинник после недолгого раздумья пожертвовал ферзя и получил за него ладью, слона и коня. Позиция белого короля была разгромлена, и Флор сдался».

Особый, весьма болезненный для многих спортсменов вопрос — это проблема допинга. С формальной точки зрения прием стимулирующих препаратов есть безусловный обман — соперника, судей и болельщиков, так как допинг дает преимущество в силе и скорости. Но, с другой стороны, бывает и так, что спортсмен, «без задней мысли» принимающий, скажем, капли от насморка, внезапно снимается с соревнований из-за наличия эфедрина в его организме. На него падает тяжелое обвинение в обмане, хотя на самом деле жертвой «обмана по незнанию» оказывается он сам.

Но, конечно, бывает и так, что стимулирующие препараты спортсмены принимают сознательно. Правда, парадокс состоит в том, что на крупных соревнованиях (Олимпийских играх и чемпионатах мира) все победители проходят обязательный антидопинговый контроль, а на мелких принимать стимуляторы не имеет смысла. Тем не менее желающие улучшить мировой рекорд при помощи химии всегда находятся. Наверное, самым знаменитым случаем последнего десятилетия XX века является случай с Беном Джонсоном, победившим в забеге на 100 м на Олимпийских играх в Сеуле в 1988 году. Он «отмолотил» сотку за 9,79 сек., достигая на отдельных участках дистанции скорости 43,4 км/ч. Но его слава жила всего несколько часов, а потом были годы позора. Золотую олимпийскую медаль получил Карл Льюис, потому что допинг-тест установил у Джонсона наличие стероидов в крови.

Завершить тему обмана в спорте следует таким явлением, как подтасовка результатов спортивных соревнований. В новом Уголовном кодексе появилась соответствующая 184-я статья, которая определяет наказание за подобные преступления. Надо сказать, что «договорные» матчи были всегда и в советское время, и тем более — в эпоху «рынка». Разница состоит только в суммах премиальных. Чем важнее цена победы, тем выше ставки «гонораров» судьям, а попросту — взяток. Как говорится, «совесть — как золото: чем она чище, тем выше ее продажная стоимость».

Искусство и литература

…нет, думал он, поэзия — обман, Пленительный, а все ж в какой-то мере Обман, да-да, пленительный обман, Как облачко, как утренний туман, Клубящийся над грешною землею… Юрий Левитанский

Часто в искусстве возникают целые мифы и направления почти из ничего. Особенно это относится к так называемому модернизму или абстракционизму. Чем менее понятно нарисованное на холсте, чем больше дает такое «произведение искусства» простора для фантазий, тем больше шансов у ее создателя прослыть гением. Здесь присутствует классический прием любого обмана, от предсказаний карточной гадалки до политических обещаний: максимум общих фраз и простора для воображения слушателя, с одной стороны, и мощная пропагандистская и рекламная кампания — с другой.

Об одном таком примере упоминает писатель Владимир Солоухин в книге «Черные доски».

В 1926 году в Америке появился доселе неизвестный широкой публике художник-модернист Павел Джорданович. Его картины покупались «на ура», и критики наперебой спорили о новом направлении — «дузумбрациолизме», которое Джорданович пропагандировал своими самобытными полотнами. К нему пришла мировая слава, и он охотно разъяснял искусствоведам сокровенный смысл своих картин. Но 14 августа 1927 года новоявленный гений на пресс-конференции рассказал, что это была всего лишь мистификация. Оказывается, Поль Джордж Смит, как на самом деле звали художника, нарисовал свой первый «шедевр», поспорив с женой. До этого он никогда не брал в руки кисти и краски. Он был сильно удивлен, когда его картину купила галерея, и стал продолжать в том же духе. В конце концов ему надоело дурачить публику, и он сознался во всем корреспондентам.

Можно грубо разделить все произведения искусства на две категории. Картины и скульптуры первой группы нравятся большинству людей, даже не имеющих глубоких познаний в искусствоведении. К таким произведениям можно отнести полотна Рафаэля или скульптуры Микеланджело.

Произведения художников и скульпторов, относящиеся ко второй группе, «понимает» только весьма ограниченный круг искусствоведов. Простому человеку без предварительного внушения и создания «установки на гениальность» трудно понять, почему «Черный квадрат» Малевича, кроваво-красные, словно с заживо содранной кожей, танцовщицы Матисса или скособоченные до неузнаваемости персонажи Пикассо являются гениальными творениями.

Ведь недаром появился следующий анекдот.

Пабло Пикассо приехал в Лондон. На вокзале у него украли чемодан.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил у него инспектор полиции.

— Да, мне помогал выйти из вагона один молодой человек.

— Вы ведь художник. Набросайте его портрет, и мы его быстро найдем.

Пикассо нарисовал портрет. Через некоторое время лондонская полиция задержала старуху 80 лет, гориллу в зоопарке, бульдога и двух носорогов.

П. Пикассо. Портрет Доры Майр

И тем не менее картины Пикассо стоят миллионы долларов. Единственным логическим объяснением этой абсурдной ситуации является представление о манипулировании общественным сознанием. Довольно узкая каста искусствоведов навязывает свое понимание искусства и критериев его оценки. Используя психологические понятия установки, внушаемости и конформности, можно легко объяснить, что несведущие в «высших сферах искусства» обыватели, как правило, склонны соглашаться с мнением экспертов в такой области, где совершенно отсутствуют объективные критерии оценки степени гениальности.

Если зритель имеет дело хотя бы с подобием реализма, он еще может полагаться на свои ощущения и здравый смысл. В частности, мало кто сомневается, что лес на картинах Шишкина или море на полотнах Айвазовского написаны с поразительным приближением к оригиналу. Но когда мы имеем дело с «психологической» живописью импрессионистов или смелым новаторством авангардистов, то оценка таких произведений возможна отнюдь не с позиций здравого смысла, а лишь на уровне глубоко личностного эмоционального, а где-то даже иррационального восприятия.