Искусство требует жертв. Видеоклип на «отлично»

Ребята закрыли гараж, забрались в машину, Жмуркин сказал: «На асбестовый, шеф». Водитель хмыкнул, оценил платежеспособность пассажиров и покатил по указанному адресу.

Асбестовый завод был заброшен, вернее, недостроен лет двадцать назад. Завод хорошо сохранился, его собирались восстанавливать и поэтому, чтобы предотвратить разрушение от непогоды, покрыли новой крышей. Охраны не было – нечего воровать, и ребята без труда проникли на территорию.

– Нам туда, – указал пальцем Жмуркин. – На первый ярус, возле правой стены…

Ребята пересекли подъездные пути и вошли под крышу. К заводским помещениям вел широкий коридор с висящими исковерканными лампами.

– Будто в фантастическом боевике, – Генка оглядывал исписанные всяким стены. – Ван Дамма не хватает…

– И чтобы металл какой-нибудь звучал…

Только Витька это сказал, как пространство заполнилось мощной ревущей музыкой. Мощь эта была так велика, что с потолка посыпалась мелкая крошка, крысы прыснули в разные стороны, а у Генки даже заболели глаза.

– Что это? – вздрогнул Жмуркин.

– Музыка, – ответил Генка. – Похоже на индастриал. Сейчас индастриал снова в моде…

– Это не индастриал, – сказал Жмуркин мрачно. – Это гораздо хуже…

Жмуркин пригнулся и покрался вдоль стены. Ребята за ним.

В конце коридора обнаружилась высокая куча строительного щебня. Ребята залегли в щебне и осторожно высунули из-за камней головы.

На полу заводского зала был выстроен помост в половину человеческого роста. Помост был покрыт большущим британским флагом, на флаге стоял красивый мотоцикл, а рядом толстый парень в кожаных штанах, с приклеенной бородой, всем своим прикидом напоминающий байкера. На противоположном конце помоста торчала большая любительская видеокамера. С камерой возились двое парней.

– «Триумф», – прошептал Генка. – У него настоящий «Триумф»…

– Где-то я это уже видел… – шепнул Витька. – Английский флаг, мотоцикл…

– Это Парамохин, – указал на «байкера» Жмуркин. – Жирная сволочь тоже что-то снимает. Фигню какую-то, бездарь чертов. Смотрите, какая у него камера – даже не цифровая, на помойке нашел, наверное…

– Откуда у них «Триумф»?

– Какая разница, – Жмуркин вскочил на ноги и стал спускаться с горы щебня.

– Ты куда…

Но Жмуркина уже заметили. Парамохин отлепил бороду и крикнул:

– Кого я вижу! Никак это ничтожный и жалкий подпевала и лизоблюд Жмуркин!

На что Жмуркин ответил:

– А это вонючий, тупорылый и бездарный крохобор Парамошкин! Что это вы тут делаете? «Спокойной ночи, малыши» снимаете?

– А ты сам что тут делаешь? – Парамохин спрыгнул с помоста и двинулся навстречу Жмуркину.

– Извини, – Жмуркин подошел в Парамохину вплотную. – Ошибся. Это не «Спокойной ночи малыши», это «Безжалостные и кровожадные помидоры-2»! Или три? Достойно, Парамохин, достойно…

– Чего вы здесь делаете все-таки? – Парамохин легонько толкнул Жмуркина.

Жмуркин устоял.

– Чего вы здесь делаете? – повторил Парамохин в третий раз.

– То же, что и вы. Клип снимать будем. И это место я выбрал уже давно, так что давай, Парамон, вали…

– Ты давно, а я давней, – Парамохин уселся на помост. – И мы никуда не повалим…

– Я тебя тогда… – Жмуркин начинал свирепеть.

Генка и Витька тоже выбрались из-за щебня. Друзья Парамохина оставили свою камеру и подошли к своему руководителю.

– Что? – усмехнулся Парамохин. – Что ты меня?

– Я тебя размажу… – Жмуркин схватил Парамонова за ногу.

Парамохин засмеялся.

– Жмуркин, – вмешался Генка. – Погоди размазывать. Чего ты лезешь?

– А чего он место наше занял?

– Тут места полно. – Генка положил руку на плечо Жмуркина. – Пять этажей места…

– Вот именно. – Парамохин отряхнул Жмуркина и встал. – Места тут много. Твой друг, Жмуркин, умнее тебя. Идите на второй этаж.

– Сам иди на второй этаж! – дернулся Жмуркин. – Никогда такого не будет – он на первом этаже, я на втором! Пусть он идет на второй…

– Во! – Парамохин показал Жмуркину кукиш и стал прицеплять бороду.

Жмуркин снова дернулся, но Генка его остановил.

– Второй этаж еще лучше первого, – шепнул Генка. – Гораздо лучше. Там воздух чище…

Жмуркин хотел что-то сказать, но передумал.

– Пойдем. – Витька потащил Жмуркина к лестнице.

Жмуркин пошел неохотно, то и дело оглядывался и показывал Парамохину кулак. Перед лестницей Жмуркин не удержался и крикнул:

– Все равно у вас ничего не получится! С такой дерьмовой камерой вы ничего не снимете!

– Жмуркин! – Генка ткнул Жмуркину в больное ухо.

Второй этаж действительно оказался лучше первого. Мусора нет, пол чистый и гладкий, стены отсутствуют. К тому же много света. Жмуркин сразу оценил преимущества второго этажа и сказал:

– Ловко я этого дурня Парамохина развел. Я сразу знал, что второй лучше, немножко попонтовал, и все – место свободно. Вот у этой стены буду стоять я с плакатами. Ты, Витька, будешь кривляться здесь, посередине, чтобы трубы в кадр попадали…

– Я не буду кривляться, я буду фехтовать, – гордо сказал Витька и стал переодеваться в кожаные штаны и кожаную жилетку с пластиковыми налокотниками.

Жмуркин тоже готовился – он повесил на штатив плакат с оборотнем, поправил его, затем стал переодеваться. Впрочем, переодеваться ему особо не пришлось – он накинул на плечи мантию, натянул парик, погляделся в маленькое зеркальце и удовлетворенно щелкнул пальцами. Затем он стал разглядывать Витьку. Витька ему понравился, и Жмуркин сказал:

– Нормально. Похож на кнехта [14] – длинный, нос немецкого типа. Но необходимо немного грима.

Жмуркин выдавил в ладонь синеватого геля, втер в Витькины волосы, зачесал наверх.

14

Кнехт – рыцарь.

– Шикарно. Теперь собой займусь.

Жмуркин снял мантию, снял рубашку, расстелил на полу клеенку, вылил в клеенку банку столярного клея, высыпал в клей красноватый кирпичный порошок, перемешал ногой, затем сморщил клеенку и обернул ее вокруг туловища. Клеенка сморщилась и стала похожа на шрамы и рубцы. Жмуркин снова посмотрелся в зеркало.

– Я как Квазимодо [15] прямо, – сказал он. – Теперь рука.

С рукой Жмуркин ухищряться не стал, просто надел длинную черную перчатку.

15

Квазимодо – герой романа Виктора Гюго «Собор Парижской Богоматери», горбун, урод.