Исполнение желаний
Шрифт:
Бой был недолгим, но кровопролитным. И вот обрушилась стена. Под тем, что казалось слоем побелёной глины, обнаружилось живое кровоточащее мясо. Содрогаясь, оно обваливалось под ударами мечей. Рёв, визг, рычание рвалось отовсюду.
В открытом зёве полуразрушенной избушки стало видно, как Федьку засасывает в себя большая русская печь. Он неистово орал, колотился и сопротивлялся. Но, жадная огненная топка превратилась в зубастую пасть. Побелка обваливалась. Два глухих окошечка, в каких крестьяне сушат рукавицы, раскрылись и превратились в два свирепых глаза. Пол вспучился
Костя дико закричал и одним прыжком перескочил через корчащиеся остатки стены. Тут крыша рухнула и погребла обоих под собой.
Холоп раскидывал руками кровоточащие брёвна. Они на лету превращались в куски смердящей плоти и, падая на землю, корчились и бились. Ванька поднапрягся и сдвинул с места часть соломенной крыши — та загорелась, превращаясь в змеиные чешуи.
— Проси дождя, Вещун! — крикнул он Ворону.
Тот немедленно взвился в воздух и залетал кругами, неистово оря и кувыркаясь. Небо задрожало, грохнуло громами и разразилось страшной бурей. Чудовищный поток низринулся на землю. В животном ужасе бились кони. Дерево не выдержало и сломилось. Сарай обрушился и выпустил на волю лошадей.
Ванька кусками выбивал наружу стену. Внутри содрогающейся и бешено ревущей избушки, под кровавым мясом потолочных досок шло неистовое шевеление.
— Держись, Федюн! — прорвался голос Кости.
— А-ааааа! — кричал тот.
Гулкие звуки ударов металла о металл.
— Врёшь, падла! Не сожрёшь! — взревел Иван-царевич. — Федька, давай руку!
Ванька обвалил ещё одну стену. Теперь стало видно, как Костик силится вытащить из полуразрушенной печи застрявшего в топке поповича. Тот торчал спиной назад и цеплялся руками и ногами за края.
— Голову рубить! — крикнул Ванька и одним прыжком вскочил на лежанку. С размаху он снёс кирпичную трубу. Печь вздрогнула и выпустила Федюна. Все трое поспешно выкатились наружу и, дрожа, смотрели, как дерево, кирпичи, солома превращаются в пузырящуюся пену. С шипением гасло пламя, и вот ливневый поток начал размывать и растаскивать грязно-бурые останки.
— Надо изловить коней. — промолвил Костя. Он поддерживал трясущегося Федьку — тот был изодран так нещадно! Недавний праздничный кафтан весь в клочьях, спина опалена и исцарапана. Он стонал.
— Эх, попович. — тихо говорил ему Костян, — надо было Ворона послушать.
— Сейчас мы это дело быстренько поправим. — ободрил его Иван-коровий сын. — Только Сивку изловить, а в мешке-то у меня бальзам наговорённый.
Сивко прибежал на свист, за ним — и два красавца благородной крови. Испуг у них прошёл, и лошади стремились к людям.
Спина у Федьки и в самом деле перестала так болеть. Он лишь беспокоился, как бы от яду не подохнуть, но бальзам наговорённый своё дело делал. К тому времени ливень прекратился, и лошади пошлёпали по залитой водой земле, держа на себе усталых путников. Ночь не за горами — надо где-то искать ночлег.
— Иван, кажется, мы всех змеюк убили? — с надеждой обратился к холопу Костик.
— Да всех, кажись! — весело ответил тот.
— Значит, скоро нашим мучениям конец? — тихо спросил Бубен.
Но, Иван-коровий сын не
спешил превращаться в Лёньку Косицына, и это не способствовало хорошему настроению. К тому же, ворон снова где-то пропадал.Маленький отряд достиг обсохшего местечка и в свете месяца расположился на ночлег. Заботливо укутав Федюна своим кафтаном, Костик попытался заговорить с неугомонным Ванькой. Тот сидел на старенькой попонке, стругал чего-то, смотрел на небо и тихонько пел при свете костерка. Где-то сумел добыть сухих дровишек!
— Чего поёшь, Ванюша?
— Да ничего. С Месяцем переговариваюсь.
— Да как же можно с месяцем-то говорить? Разве он живой?
— А то какой же?! Смотри-ка вот, царевич, прищурь глаза. Вон как свет играет, ровно серебро! А ты прислушайся! Вот лучики бегут по сырой траве. Смотри, как вспыхивают капли! И ровно колольчики звенят!
Костян прислушался. Сырая ночь была полна каких-то звуков. Торопливо топотали крохотные лапки. Суетятся мыши, перенося припасы из подтопленных ливнем норок. Далеко чуть слышен голос какой-то невидимой птицы. Угадывалось во тьме порхание летучих мышей. А он-то думал — степь пуста.
Утром содержимое мешков просохло, и Федюн нарядился в чистую одежду. Кафтан, конечно, пропал, но, рубашка была новой и штаны нашлись приличные. А сапожки свои они с Костяном хорошенько отмыли от змеёвой крови и утро оба встретили в хорошем настроении. Где-то впереди их должны встретить Ворон и Вавила. Всё самое страшное позади, только Ванька всё никак не превратится в Лёньку. Теперь уже и Федька старался разговорить холопа:
— А как ты думаешь, Ваня, на чём держится земля?
— Известно дело, на слонах. — солидно отвечал тот.
— А слоны на чём? — обескураженно поинтересовался Бубен.
— Экий ты, попович! А говорил, что грамотный! Сам должен знать — на черепахе!
— А черепаха-то на чём? — вмешался в дело Костя.
— Известно дело — на воде!
— А на чём вода? — с подозрением спросил Федюн.
— На земле!
— Он чуть не убедил меня! — с испугом поделился Бубенцовский, когда Ваньке надоело объяснять двум учёным дурням космогоническую картину мира.
От вчерашнего ливня не осталось и следа, только жара немного спала. По всему небу размазаны лёгкие белые облака. Ехать стало легче.
— Куда мы направляемся? — спросил у холопа Костик.
— Да вот сейчас до кузни доберёмся, — беспечно отвечал тот, — мечи бы надо подковать. Вишь, больно затупились! А там в обратный путь!
Обратный путь! Костян с Федькой немного приуныли.
"Ладно, добраться бы до лагеря, там отъедимся, отоспимся!" — думал Чугунков.
К полудню стало ясно, что всё не так чудесно, как хотелось: Ванька начал беспокоиться, оглядываться, нюхать воздух. Потом и вовсе соскочил с коня, лёг на землю и начал слушать. На вопросы он пожал плечами. Снова сел и двинул дальше.
Спустя немного времени он привстал на стременах, вгляделся назад из-под ладони и тревожно проговорил:
— Кажись, дело худо.
На самом горизонте виднелась тонкая полоса, за полчаса она расширилась и заметно приблизилась.
— Наверное, песчаная буря. — предположил Федюн.