Испорченный союз

Несмотря на то, что предыдущие девятнадцать лет своей жизни я избегал этого слова как чумы, по какой-то причине обязательства быть ее парнем кажутся мне недостаточными.

Хотя я не уверен, что чего-то будет достаточно, когда речь идет о моей сирене.

***

— Прости, я испугалась. — Ее мягкий голос заставил меня проснуться.

— Все в порядке. Мне не стоило…

— Нет, стоило. Мне… мне это было нужно. Мне нужно было вспомнить, кто я и кому принадлежу. Мне нужно было услышать от тебя эти слова, чтобы прогнать его.

Она не поднимает голову от моей груди и вообще не двигается, когда признается мне в этом.

— Он называл меня своей. Говорил, что я его шлюха. Но это не так. — Я крепче сжимаю ее талию, борясь с желанием сказать что-нибудь и просто дать ей выговориться. — Я ему не принадлежу. Я твоя.

«Да, блядь, моя», хотелось крикнуть мне.

— Не знаю, как я раньше этого не замечала. Но с этим человеком что-то очень, очень не так. Например, психически. У него странная мания власти. Видел бы ты, как он контролировал мою мать одним лишь взглядом. Это было чертовски странно.

Я никак не реагирую на ее признание о том, что ее мать была там, и могу только предположить, что она догадалась, что я уже знаю, поэтому я держу рот на замке.

— Но у нее были эти моменты. Всего несколько минут, когда она, казалось, видела все ясно и пыталась помочь. Мне неприятно это признавать, но именно благодаря ей мне удалось сбежать. Из-за нее он никогда…

Она прерывается, позволяя своим невысказанным словам повиснуть в воздухе вокруг нас.

Я ненавижу быть благодарным этой суке. Все, что я знал о ней до этого момента, это то, что она была самой дерьмовой матерью в мире. Я хочу сказать, что уже слишком поздно, но если то, что говорит Брианна, правда, то я обязан ей всем.

— Я разбила стакан о его голову. Я попыталась убежать, но он пришел в себя быстрее, чем я ожидала, и прижал меня к полу.

— Он собирался… изнасиловать меня, но она… она ударила его чем-то. Осколком стекла, наверное, и оттащила его от меня.

— Не оглядываясь, я просто повернулась и побежала. Неужели это делает меня самым эгоистичным человеком на свете, раз я оставила ее там вот так?

— Нет, детка. Это делает тебя человеком. Ты ничего ей не должна, — говорю я, наконец нарушая молчание.

Она кивает, прижимаясь к моей груди, в то время как на моей коже появляется влага.

— Было странно снова увидеть ее, — тихо признается она. — С одной стороны, как будто и не прошло времени. А с другой стороны, все было по-другому.

— Она была… чиста?

— Я… — Она глубоко вдыхает. — Она что-то принимала, но я понятия не имею, по своей воле или по принуждению.

— Господи, — бормочу я, проводя кончиками пальцев вверх и вниз по ее руке, прослеживая край повязки каждый раз, когда прохожу мимо нее.

— Она не выглядела здоровой, но я видела ее и в худшем состоянии. — Она делает паузу, обдумывая свой следующий вопрос, и когда он звучит, я не удивлен. — Что с ней случилось?

— Мы нашли ее в целости и сохранности. Мы надеемся, что она сможет дать нам ответы на некоторые вопросы.

— А если я захочу ее увидеть?

— Тогда все, что тебе нужно сделать, — это попросить.

Она кивает, но не дает мне понять, хочет она этого или нет. Честно говоря, все может обернуться в любую сторону.

— Нико? — внезапно спрашивает она, заставляя мое сердце учащенно забиться.

— Да, детка.

— Ты знаешь, кто мой отец?

— Нет, Сирена. Не знаю. А ты?

Она снова замолкает.

Я выжидаю, хотя мне чертовски неприятно это делать, когда я знаю, что она хочет сказать так много.

— Брэд, похоже, думает, что знает. Вот почему все это произошло.

— Тео сказал… — начинаю я, сомневаясь, стоит ли втягивать ее в разговор об этом. Я не хочу подталкивать ее к разговору, если она не готова. — Он… Брэд сказал после того, как его забрали, что ты нужна ему, чтобы взять на себя управление городом. Ты знаешь, что он имел в виду?

Она тяжело вздохнула. — Он сказал мне… он сказал мне, что я не просто случайность, что мою мать обхаживали в юном возрасте с намерением дать кому-то ребенка, которого они смогли бы…

Сердце замирает, когда я прихожу к собственному выводу по поводу этой фразы.

— Продать, — шепчет она так тихо, что мне приходится напрягаться, чтобы расслышать ее. — Он сказал, что я была задумана как шлюха.

Мои зубы скрипят, и я едва сдерживаюсь, чтобы не стиснуть ее так сильно, что мне становится больно.

— Он сказал, что я фальшивая, что мое имя придумано, чтобы скрыть мою личность. Чтобы я была в безопасности.

— Хорошо, — бормочу я. — Но ты думала, что твоя мама сбежала от твоих бабушки и дедушки?

— Да. Мне всегда так говорили. Но я думаю, что реальность еще хуже. Я полагала, что Эндрюс — это фамилия моего отца, а моя мать была так далека от жизни, что не понимала, насколько это хреново. Но то, как Брэд говорил, он… Не знаю, но это плохо.

— Он назвал тебе имя или что-то еще? — спрашиваю я, с каждой секундой испытывая все большее беспокойство из-за этого разговора.

— Он просто сказал что-то вроде того, что я не могла быть Уокер, как Джоди, и что я уж точно не могла быть Харрис.

Она пожимает плечами, как будто это полная чушь, но как только вторая фамилия слетает с ее языка, я замираю.

— Что? — спрашивает она, наконец. — Ты знаешь, кто это мог быть?

— У меня есть идея, да.

— Это плохо?

17

БРИАННА

Его реакция, то, как напрягается все его тело, наконец-то заставляет меня двигаться.

Приподнявшись, я сажусь рядом с ним и смотрю на его нахмуренный лоб.

— Нико?

— Я уверен, что это не то, о чем я думаю, — говорит он, заставляя себя расслабиться. — В мире миллионы Харрисов. Это может быть любой из них.

— Но ведь это не так, правда? Скажи мне, о чем ты думаешь, — прошу я.

— Сирена, я…

Хлопок двери в моей квартире прерывает мои слова, прежде чем в квартире раздается глубокий мужской голос.

— Мне действительно нужно поговорить с Тео. Я знаю, что тебе нужны ответы, но я не хочу забивать тебе голову тем, что может оказаться неправдой.