Исповедь коллекционера поражений

Следующим этапом постижения бабушкой просторов всемирной паутины стали многочисленные старые фильмы советской эпохи, так любимые и обожаемые ее персоной. Она, с далеко не присущим и не свойственным ей милым видом беспомощного пушистого существа, смотрела на монитор и пускала порою слезы жалости и сострадания по ушедшим временам с чистыми, по ее словам, чувствами и отношениями.

Потом я застал ее за просмотром того, что называлось мыльными операми бразильского производства, с которыми бабушка, по ее словам, познакомилась еще в далекие девяностые годы, и считала себя настоящим знатоком данных сериалов. Она перечисляла мне, маме и дедушке имена главных героев. Сострадала многим из них и яростно критиковала других. Выделяла положительных и отрицательных персонажей, тщательно характеризуя каждого из них и постоянно сравнивая с кем-то из своей жизни.

– Ах, если бы ты меня любил так же, как этот ее! – произносила она деду с тоской в голосе, когда тот начинал с громким храпом засыпать где-нибудь на кресле перед телевизором, обдавая половину квартиры дезинфицирующим запахом употребленной пару часов назад жидкости.

Кстати, дедушка был единственным членом нашей семьи, кто не испытывал никакого удовольствия от общения с компьютером, так как вообще никогда не общался с ним и не пытался пойти на этот шаг. Общения ему и так хватало в жизни из-за наличия огромного количества всевозможных друзей, многочисленных приятелей, да и просто знакомых людей, классифицируемых моей бабушкой как собутыльники.

Так что в такой напряженной обстановке я довольно редко получал доступ к домашнему компьютеру и, как правило, едва успевал в нем найти что-нибудь для выполнения домашних заданий, что получал в школе, поиска информации для написания очередного реферата и всего прочего, что нужно было для учебы. Когда же я, наконец, добирался до личных развлечений, следуя моде у моих сверстников в активном участии в какой-нибудь популярной компьютерной игре с многоликой массой ее адептов, меня почти сразу выдавливали взрослые члены семьи, следовавшие своим личным целям. Стараясь быть не угнетенным давлением с их стороны, я уступал место и шел завидовать дальше своим более состоятельным одноклассникам, которые имели возможность бесчисленное количество личного времени проводить на игровых просторах.

Такие моменты я томился в засаде, где ждал, как уйдет из-за компьютера очередной заседатель. Но, как правило, когда место освобождалось и мое тело его занимало по праву первенства в очереди, моя сестра тут же начинала проситься на него и требовать моей уступки по праву младшего, а значит, самого обожаемого члена семьи. Какое-то время я наивно и тихо сопротивлялся ее нажиму, но потом все равно отступал, потому как в дело вступала моя мама, требовавшая, чтобы я отошел от компьютера ради сестры. Понятно было, что мама просто не хотела слышать ее нытье и крики, а я не хотел портить настроение маме. Я снова садился в засаду и ждал, когда же моя сестренка натешится мультиками, взятыми из всемирной паутины. Когда же это время наступало, я делал очередную попытку атаковать место перед клавиатурой и монитором, но опять ненадолго, так как моя сестра, из чувства огромной любви ко мне, а соответственно, бескрайней ревности, снова выдавливала меня и отправляла в засаду, где я продолжал дальше томиться и завидовать.

Масла в огонь подлил когда-то посетивший нашу квартиру компьютерных дел мастер, папин хороший знакомый, вызванный им для починки нашего, видавшего виды, боевого и избитого домашнего компьютера. Тот, делая свое дело, ковыряясь в нашем, боевом и избитом, видавшим виды, все время изумленно вздергивал бровями, постоянно тихо или вполголоса произнося почти одну и ту же фразу:

– Давненько такого барахла не встречал!

Или:

– Ему на помойку пора, а они его чинить вздумали!

Наконец, видимо, дойдя до логического завершения дела, он начал лить то самое масло в тот самый огнь, уже набравший немалую силу, благодаря его высказываниям. Речь свою он повел о недавнем его посещении крайне скромного трехэтажного жилища с высоким кирпичным забором, принадлежащего очень честному служителю народа, чьих доходов еле хватало на содержание четырех новеньких современных домашних компьютеров, количеством, ровно соответствовавшим числу членов его семьи. Далее почему-то было упомянуто точно такое же число автомобилей, названием марок и моделей которых никак не увязывалось ни в моей голове, ни в голове компьютерного мастера, ни в головах членов моей семьи с доходами скромного чиновника.

Взбудоражил – так взбудоражил! Я потерялся в догадках о том, как можно было бы каждому в нашей семье иметь свой персональный компьютер, особенно дедушке, которому он совершенно не был нужен.

А перечень марок и моделей автомобилей, описанных компьютерным мастером, навело меня на мысль о нашей единственной на всю семью машине, почему-то ласково называемой «шахой», что давно без движения томилась в гараже, потому что семейный бюджет не тянул расходов на ее ремонт и возвращение в строй. А иногда поднимавшийся вопрос о замене ее на новый автомобиль, купленный в кредит, падал не вставая, сраженный сбалансированным до крайности семейным бюджетом, о броню которого разбивались мои мечты о новом телефоне, мамины о норковой шубе, бабушкины о даче, дедушкины о построении мирового господства коммунизма.

Свою игровую компьютерную неудовлетворенность я иногда компенсировал посещением домов тех моих одноклассников, кто принимал активное участие в достижении высот самых результативных покорителей виртуальных игровых просторов и вершин. Таковых среди моих приятелей вполне хватало. Иногда он собирали на своей территории нескольких ребят для группового наслаждения очередной компьютерной забавой. Но и тут в мои жизненные колеса часто попадали старые и новые палки. То количество участников игры перед монитором ограничивалось числом пультов управления, то очередь к ним встраивалась так, что часто до меня не доходила. А то я и вовсе не попадал в предполагаемые списки тех, кого следует допускать к участию в игре, из-за внешних данных, где я всегда оставался в проигрыше.

В результате всего я очень часто был просто зрителем среди тех, кто активно покорял виртуальные игровые просторы и наслаждался этим, предаваясь восторгу от самого участия. Я же томился где-нибудь с краю, пуская слюну зависти и тратя время на ожидание своей очереди, которая могла и вовсе не подойти по окончании времени участия предыдущего игрока. А иногда для меня все заканчивалось довольно не честным выдавливанием из очереди, с произнесением поистине волшебно отрезвляющих меня слов:

– А тебе зачем? Не играл никогда и не начинай!

Потом непременно кто-нибудь добавлял:

– А то подсядешь, как мы!

Последняя фраза часто заканчивалась смехом всех присутствующих в помещении игроков и резко обрывалась новым эпизодом, появившимся на мониторе компьютера.

Тоска и злоба вселялись в меня после посещения таких игровых салонов, спонтанно развернутых в квартирах моих более успешных в финансовом плане друзей. Я начинал ругать себя, свои недостатки, свой маленький рост и кривые ноги, свое уродливое лицо, дополненное вечно торчащим впереди чубом и выступающим отростком волос на затылке. Я ненавидел твердый, как камень, бюджет своей семьи, уничтожавший на корню все мои желания на стадии их созревания, то есть в самом зачаточном состоянии.

Итак, к своим четырнадцати годам я подошел в виде страшного и жалкого на вид низкорослого уродца, обиженного на весь мир из-за своих физических недостатков и той бедности, в которой пребывала моя семья. Частое нахождение в состоянии, называемом среди взрослых людей депрессией, осознание неисправимости того, что имею, равнодушие или ненависть ко мне со стороны окружения, будь то родственники или друзья, неожиданно перевернуло мое сознание.

Из вечно недовольного собой и миром человека я вдруг начал превращаться сначала в равнодушного и отрешенного от всего типа, а потом стал впадать в состояние пребывания в радости и наслаждении тем, что имею, что творится вокруг меня. Я начал отчетливо понимать невозможность изменения ни самого себя, и прежде всего своей внешности, ни того, что происходит рядом, в семье, в школе, на улице. Мои друзья не изменятся никогда и будут также любить то, к чему стоят ближе их радости и желания. Мои родители, бабушки и дедушки никогда не найдут клад и не выиграют в лотерею, чтобы выбраться из той социальной ямы, в которой все время находятся. Никто не подарит нам квартиру и машину, чтобы нам жилось лучше и легче. Всего придется добиваться самому, прилагая немалые усилия и труды.

Первое, что я сделал, находясь в стадии начала переоценки жизненных ценностей, был взгляд на внешность. Стать выше благодаря спорту я все еще надеялся, но при этом прекрасно понимал, что мои возможности весьма сильно ограничены ресурсом моего организма или генетикой. Стать красивее я смогу, только сделав ряд пластических операций, стоимость которых меня пока не волновала, потому как переход моего жизненного цикла в период самостоятельного добывания денежных средств был еще впереди. А на всех этих основаниях я мог помочь себе сейчас только тем, что продолжал упорно тянуть свой рост вверх, занимаясь спортом и повышая свои возможности в будущем на лучшую долю благодаря успехам в учебе.