Исповедь королевы

Послышались оскорбления — грубые непристойности.

— Наш маленький папа должен остаться со своими детьми! — вопила толпа.

Подошел Лафайетт с солдатами. Он приказал толпе отступить и дать королевскому экипажу проехать. Но над ним стали насмехаться и швырять в него грязью. Я инстинктивно почувствовала, что это было еще одно организованное восстание.

— Вы ведете себя как враги конституции! — закричал Лафайетт. — Не позволяя королю уехать, вы делаете из него пленника и отменяете декреты, которые он утвердил!

Но они не слушали никаких доводов. Какое влияние могли оказать на них доводы? Они собрались вместе с определенной целью. Им заплатили за то, что они делали.

Они со злобой заглядывали в окна кареты. Когда король попытался заговорить, они закричали на него: «Жирная свинья!»

Я не могла удержаться, чтобы не выказать им своего пренебрежения. Этого я никогда не умела скрывать. Мои взгляды выдавали то презрение, которое я испытывала к этим людям.

— Посмотрите на нее! Неужели мы позволим этой шлюхе диктовать нам свою волю? — кричали они.

Лафайетт подъехал к экипажу.

— Сир, даете ли вы мне приказ стрелять по толпе? — спросил он.

— Я никогда не позволю этого! — воскликнул Луи. — Я не хочу, чтобы из-за меня пролилась хоть одна капля крови. Мы вернемся в Тюильри!

Итак, экипажи развернулись, и под крики и насмешки мы поехали обратно.

Когда мы вышли из экипажа, Луи сказал со вздохом:

— Ты засвидетельствуешь, что отныне мы не свободны!

Я была несчастна. Когда мы вошли в роковой дворец, я сказала мужу:

— На самом деле мы — пленники. Они решили, что мы никогда не покинем Тюильри!

В Варенн!

Вы что, слабоумные, что не предпринимаете никаких шагов, чтобы предотвратить бегство королевской семьи? Парижане, как же вы глупы! Я уже устал снова и снова повторять вам, что вы должны держать короля и дофина в надежных руках, что вы должны посадить под замок австрийку…

Марат в «L'ami du Peuple» [140]

140

«Друг народа» (фр.).

11 июня. Лафайетт приказал, чтобы посты были удвоены и все экипажи обыскивались.

18 июня. С королевой с 2.30 до 6.

19 июня. С королем. Оставался во дворце с одиннадцати часов до полуночи.

20 июня. Попрощавшись со мной, король сказал: «Мсье де Ферсен, что бы ни случилось, я никогда не забуду обо всем, что вы сделали для меня!» Королева много плакала. В шесть часов я покинул ее… Вернулся домой. В восемь я написал королеве, чтобы изменить место встречи с женщинами, которые будут ждать их, и попросить их сообщить мне о точном времени через охранников…

Дневник графа де Ферсена

Людовик отрекся от монархии. Отныне Людовик для нас — ничто. Теперь мы свободны, и у нас нет короля. Остается подумать, стоит ли нам назначать другого.

Резолюция, принятая якобинским клубом после бегства королевской семьи

Сир, ваше величество знает о моей преданности вам. Но я не оставил вас в неведении относительно того, что,

если вы отделите ваше дело от дела народа, я останусь на стороне народа. Лафайетт — Людовику XVI

Когда Аксель узнал о том, что нас вернули обратно в Тюильри, он поехал прямо в Париж из Отея, небольшого селения поблизости от Сен-Клу, куда он приехал с намерением оставаться там до тех пор, пока мы будем жить в замке. Он был глубоко обеспокоен, убежденный, что мы подвергаемся большой опасности.

Я провела его к мужу, который выслушал то, что он хотел ему сказать. Подталкиваемый воспоминаниями о наглости толпы, Луи был готов согласиться на то, что мы должны обдумать план бегства.

Артуа и принц де Конде, которые благополучно достигли границы, еще осложняли ситуацию тем, что слишком свободно говорили о своих попытках выставить против революционеров армию. Они путешествовали от одного иностранного двора к другому, пытаясь убедить правителей развязать войну против французского народа и вынудить его восстановить монархию.

Мой брат Леопольд знал об этом. Он писал Мерси:

«Граф д’Артуа мало беспокоится о своем брате и моей сестре. Он игнорирует опасность, которой подвергают их его план и его попытки».

Мерси побуждал меня убедить короля рассмотреть также возможность бегства. Мы должны бежать из Парижа. Король должен поднять лояльные войска и с помощью силы или угроз взять то, что было у него отнято. Луи начал осознавать, что это было необходимо. Но теперь было уже слишком поздно. Ведь Мирабо был мертв, а Мирабо был единственным человеком, который мог справиться с этой задачей.

Однако у нас все еще оставались друзья. Наконец мы убедили Луи, что бегство совершенно необходимо.

Аксель просил, чтобы ему поручили руководить подготовкой. Он начнет приготовления немедленно. Прежде всего нужно было заказать экипаж — дорожную карету, пригодную для бегства.

Он был постоянным гостем в Тюильри, и чтобы это не привлекало слишком большого внимания, иногда приходил туда переодетым. Я никогда не знала наверняка, придет ли он одетый как лакей, или как кучер, или же будет слегка сгорбленным, словно престарелый дворянин.

Это действовало возбуждающе. Я уже давно не чувствовала себя такой доброй. Аксель обладал неистовой решимостью успешно выполнить наш план.

— Я увезу тебя, и ты будешь в безопасности! — говорил он мне.

Он говорил мне о дорожной карете, изготовление которой должно было стать очень дорогостоящим делом.

— Подойдет только самая лучшая! — заявлял он.

Чтобы достать денег, он заложил кое-какое имущество в Швеции. Как чудесно было быть так сильно любимой! Его план состоял в том, что вместе с нами должно было уехать как можно меньше людей. Мадам де Турзель предстояло поехать тоже, потому что дети будут нуждаться в ее присмотре. Поэтому, согласно плану Акселя, мадам де Турзель должна была выступать в роли русской дамы, мадам де Корфф, путешествующей со своими детьми, их гувернанткой и одним лакеем, а также с тремя служанками, одной из которых должна была стать мадам Элизабет. Я должна была быть гувернанткой, мадам Роше. Он приобрел паспорт на имя мадам де Корфф. Мы знали, что можем положиться на мадам де Турзель и что она сможет сыграть свою роль.