Исповедь травы
Шрифт:
Я киваю. Вообще-то Лорду Жизни не полагается интересоваться делами другой стихии, но Аран не только член Незримого Братства, но и Хозяин Башни...
– Братство более не может ждать, - лишь говорю я вполголоса, непроизвольно отворачиваясь.
– Когда Лайгалдэ надела мне мое кольцо, то сказала, что у нее нет выбора и лучше неуправляемая сила, чем совсем никакой. Когда произойдет моя инициация, ведомо лишь Единой, а я, мол, слишком дорого далась Братству, чтобы рисковать мной по пустякам...
– Вот именно - неуправляемая, - морщится Хозяин.
– Потому и имеет смысл эвакуировать отсюда этого воителя
– Но почему вы?
– все еще не понимаю я.
– Почему не сам Асменаль?
– Асменаля сейчас лучше не трогать - у него Айретта на грани ядерной войны, - неожиданно Хозяин пристально заглядывает мне в глаза: - Кстати, я не совсем понял: ты-то здесь по поручению Лайгалдэ?
– Сама по себе, - я опускаю голову еще ниже.
– Просто мне такие Сути нравятся... До меня тут Флетчер сидел, заводил народ песнями про господина Верховного Экзорциста, сказавшего, что охота началась. Сидел, пока время его архивной практики в Академии Культур не пришло. Он так переживал, что на целый месяц должен все оставить... А я как раз свободна, вот и решила заступить ему на смену. Правда, он в основном в Тойе работал, я же решила - лучше сюда, здесь народ попроще.
– И чего ты хотела?
– Чуда святой Льюланны. То есть на костер подставиться и не сгореть.
– Ах да, это же изобретение вашего Лорда, так что уж тебе сам бог велел, - он лукаво усмехается и слегка треплет меня по голове.
– Саламандра... Что ж, ничего непоправимого натворить не успела, и на том спасибо. Только знаешь что - свалила бы ты лучше отсюда, пока каша не заварилась. Не знаешь ведь, за кого больше бояться - за тебя или за того...
– Боюсь, каша уже заварилась, - отвечаю я со вздохом.
– А удрать сейчас, накануне свалки - так совесть загрызет. Я уйду, а им здесь жить...
– Да, времена меняются, - вздыхает Хозяин в ответ.
– Когда еще было, чтоб Жрица или Поборник до инициации узнавали, кто они такие? Но выбора действительно нет...
После этих слов он надолго замолкает, лишь пламя полыхает в глубине его глаз. Он все еще в своем, Нездешнем обличье - и я уже почти отошла от первого шока после того, как он открылся. Не пристало хорошему мотальцу подолгу заостряться на таких вещах. И пусть в Башне он Хозяин, но здесь, в полевых условиях, мы оба только члены Братства. Мы равны, хотя его возможности даже смешно сравнивать с моими.
– Знаешь, - говорит он в конце концов, - опять же о таких вещах нам только между собой и можно толковать... но боюсь, что мы обречены воспользоваться твоей идеей. Сама понимаешь - ни войны нельзя допустить, ни появления местной инквизиции. Убивать Ле Жеанно мы не имеем права - это во-первых; все равно это ничего не даст, ибо от смертной руки, а не волею небес во-вторых...
– А кроме того, еще неизвестно, по силам ли теперь простому смертному его убить - добавляю я.
– Поговаривают, что после чудесного воскресения его не берет ни сталь, ни яд.
– Значит, остается дискредитация. Доказать народу, что никакой он не святой, а может быть,
даже совсем наоборот...– ...и что найдутся здесь и посвятее его, - мрачно заключаю я.
– А такие вещи опять же простыми интригами не делаются. И другого способа... э-э, выразить волю Господа... я не вижу.
– Улыбнись - сражайся - умри, - что еще можно добавить к этим словам? Никто не может мне приказывать - я сама избираю способ действий, и я свой выбор сделала. Умирать мне, правда, сейчас нельзя, но от меня этого и не требуется, хотя риск есть... А где его не было? В Мире Великой Реки? В Остротравье под Кровавым Древом? В болотах Ихинзела?
Молчание. Пламя лампы танцует, повинуясь моему взгляду, дрожит и мерцает - глаза у меня уже слипаются. Денек сегодня выдался, прямо скажем...
– А тебе идет длинное платье, - неожиданно произносит Хозяин.
– Ты в нем кажешься как-то женственнее, беззащитнее, что ли...
– Да ну вас, лорд Аран, - отмахиваюсь я.
– Я в любом платье была и есть кошка помоечная.
– Хотел бы я побывать на той помойке, где водятся такие кошки, - я и не заметила, как близко-близко придвинулись колдовские глаза лорда-Нездешнего. Я уже чувствую, что сейчас произойдет, хотя ни руки его, ни губы еще не коснулись меня, но слишком уж беспокойно пляшет пламя в скрещении наших взглядов...
– Золотоволосая...
Дальнейшее описывать незачем. Это неистребимо банально.
– ...И какой это по счету?
– Шестой, кажется, - я роняю голову в колени.
– Все то же самое: длинные патлы и плащ по ветру. Молодой-обаятельный.
– Хоть кто он такой?
– Лайгалдэ неподвижно сидит с другой стороны костра, лица не видать за танцем пламени, но голос ровно спокоен.
– Да так... Некий рыцарь из некой Сути. Вроде бы даже не моталец, встретились - разошлись... Надеюсь, преследовать, как Хальвдан, не будет.
В отчаянии я ударяю ногой по коряге, горящей в костре, в небо летит фонтан золотых искр.
– Лайгалдэ, когда же это кончится? Почему я всем им верю? Неужели я так и останусь глупой девчонкой, которая влюбляется в кого попало? Ауре был в восемнадцать, но с тех пор три года прошло!
– Ты - Огонь, - медленно отвечает Лайгалдэ.
– Ты - все, что есть огненного в мироздании, ты танцуешь в кругу и не способна разглядеть тех, кто смотрит на тебя из темноты. Ты та любовь, что вспыхивает, как пожар, зажженный молнией. Если ты когда-нибудь поумнеешь, люди перестанут слагать сказки про Тристана и Изольду.
Мерно, нараспев текут слова, ложась вокруг меня магической чертой, и мне уже не надо вслушиваться в голос, произносящий их - они живут отдельной жизнью...
– Вечно, бесконечно, пока стоит мир, пока ты прекрасна, пока вообще существует на земле красота... И разве хоть один из них был недостойным, разве ничего не дал тебе взамен? Ты видишь, ты знаешь, ты смотришь не глазами, заглядывая поверх голов... Каждый мечтает протянуть тебе руку, ступить в круг рядом с тобой, ибо ты одна способна увидеть человека лучше, чем он видит сам себя в зеркальном водовороте Круга Света. Может быть, даже не ты их влечешь, но собственное отражение в твоих глазах - нигде и никогда более не увидеть им себя столь совершенными. Пока не погаснет огонь, пока не смолкнет музыка...