Исповедь травы

Прошло больше минуты, прежде чем Линхи осознал это. А осознав, резко толкнул в болото своего противника и со всех ног кинулся следом за добычей.

– Прощай, друг, - крикнул он на бегу через плечо. Прости, что не возвращаю меч - это военный трофей...

Синий плащ девицы мелькал в редеющем тумане отчетливым ориентиром. На тропинке через болото ей удалось увеличить разрыв между собой и погоней, но вскоре тропинка кончилась. Стена тумана шевелилась над болотом, на границе его ровная, как обрезанная ножом, а перед Линхи поднимался довольно-таки крутой песчаный склон, мокрый от дождя. Девица карабкалась вверх по нему, нещадно осыпая песок, оскальзываясь на выходах глины и при этом ругаясь так, что позавидовал бы и пьяный матрос на портовом буксире.

Линхи быстро пристроил мечи за спину и молча полез следом. Это не прибавляло ему чистоты, зато на склоне у него были все преимущества перед девицей: и сила, и ловкость, и одежда, более удобная, чем длинный плащ, а ботинки с рифленой подошвой обеспечивали какую-никакую опору.

Доверху они добрались почти одновременно. Девица сделала попытку ногой оттолкнуть руку Линхи, вцепившуюся в край обрыва, но тот быстро ухватил ее за щиколотку, что только позволило ему ловчее подтянуться наверх. Вырвав ногу, девица снова пустилась в бегство.

– Куда же вы, леди?
– с трудом, борясь со сбитым дыханием, окликнул ее Линхи.
– Наша беседа только началась...

Выбравшись наверх, он увидел, что стоит на невысокой гряде, бесконечно тянущейся в обе стороны. На миг она представилась ему краями гигантской чаши, в которой, как отравленное молоко, плескался туман проклятого Ожерелья на шее не менее проклятой Башни. Гряда была узкой, как нож, и девица убегала по ее гребню. Ну держись - здесь вам не болота!

Девица внезапно остановилась, повернулась лицом к Линхи и поднесла руку к камню в диадеме. На ее руке было кольцо с таким же камнем - голубоватым опалом, подобном частице клубящегося тумана Ожерелья, а третий камень висел у нее на груди, на тонкой цепочке. Но его коснуться она уже не успела - Линхи настиг ее в пять прыжков, ухватился за плащ... она вырвалась резким движением, оступилась и рухнула со склона вниз, на его внешнюю сторону, туда, где у его подножия тек неширокий ручей или как там назывался этот поток замутненной глиной воды... Вопль ее эхом отдался во влажном воздухе.

Безнадежно глянув на свои штаны, Линхи оттолкнулся от гребня и съехал вслед за своей добычей на собственном заду. Девица барахталась в ручье, когда преследователь упал сверху и далее последовала абсолютно неэстетичная драка прямо в жидкой грязи. Жирная глина перепачкала не только одежду, но и волосы, и лица обоих. Девица сопротивлялась как бешеная, кусаясь, царапаясь и норовя пнуть в пах, а также громко высказывая все, что она думает о родословной Линхи, его моральном облике, извращенных наклонностях и вариантах мучительной кончины. Слушая это, Рысенок окончательно перестал делать скидку на то, что его противник - женщина, тем более, что их весовые категории оказались приблизительно равными.

Поскольку она не подпускала его руки к своим точкам обездвижения, Линхи пришлось аккуратно приложить ее головой о камень в ручье. Оглушенная, девица сразу обмякла в его руках. Линхи вылез из воды и вытащил побежденную "смертную богиню".

– Я вижу, что напрасно называл тебя леди, - сказал он в запале.
– Достоинства в тебе ни капли - ты вела себя как последняя шлюха.

После этой фразы он нащупал-таки точки обездвижения на теле девицы и упал лицом вниз на мокрый и грязный берег. Полежав так минуты три, поднялся, зачерпнул ладонью немного мутной воды, надеясь смыть с лица грязь и кровь из многочисленных царапин - но лишь размазал. Оглядел снаряжение оба меча на месте, жезлы порастерял, ну и черт с ними... А вот ножей, сгинувших в болоте, жалко - все-таки "не враг давал сам ковал". Ничего, скую новые...

Когда Линхи с усилием взваливал обездвиженную девицу на плечо, она очнулась, но молчала и лишь глазами сверкала из-под корки грязи на лице. Рысенок мысленно представил во всех подробностях белокаменную дорожку в парке у Пэгги, ухоженные цветники по ее сторонам, жестяную зелень магнолий... Здесь, в этом месте, среди грязи, холода и пропитавшей все насквозь влаги, было почти невозможно поверить в существование такой благодати...

Шаг по раскисшей земле... Вижу Цель!

Только вдохнув напоенный запахами южных растений воздух Эсхары, Линхи осознал, насколько он устал, смертельно устал... И это была какая-то странная, не вполне физическая усталость. Словно ему пришлось собрать все свое везение и пробивать им, как тараном, толщу злонамеренного хаоса мироздания...

По мощеной белым камнем дорожке он сделал лишь два шага (на белом остались грязные рубчатые следы) - а затем почти уронил наземь свою добычу и уселся рядом с ней, бездумно глядя в небо.

Минуты через две распахнулись двери Пэггиной летней резиденции, и на крыльце показалась Сиомбар, Нездешняя из тропических лесов Эсхара - самый, пожалуй, экзотический персонаж в ведьмовской свите княгини Маргариты. Тридцать пять для Нездешних - подростковый возраст, поэтому Сиомбар обычно вела себя куда более по-детски, чем большая часть юных ведьмочек.

Она подошла к Линхи с любопытством звереныша, не торопясь обошла вокруг него два раза, наслаждаясь созерцанием - только фиалковые глаза горят на темном лице. Линхи в своей усталой отрешенности не мешал ей разглядывать себя. Наконец темнокожая воспитанница Пэгги опустилась перед ним на корточки и попыталась заглянуть в его глаза.

– Фердиад, - высказалась она с уважением.

– Чего?
– не понял Линхи.

– То есть Беовульф, - быстро поправилась Сиомбар. Истребитель чудовищ. Боеспособен, как конь.

– Слушай, творение природы...
– Линхи в изнеможении прикрыл глаза.
– Позвала бы ты сюда Элендис или госпожу Маргариту...

– Пэгги сама выйдет через пять минут, - отозвалась Нездешняя.
– Она уже увидела тебя, сейчас будет всю нашу валлийскую школу по цепочке собирать. Всем ковеном решим, что делать с этой...

– А что Элендис?
– перебил ее Линхи.

– Эленд сидит наверху. И не думаю, что захочет выйти.

– Это еще почему?

Сиомбар запнулась, и Рысенок ясно ощутил, как повеяло пронизывающей сыростью болот в ароматном воздухе парка.

– Вчера Флетчер вернулся сам. Но...

– Договаривай!
– Линхи схватил ее за плечи.
– Что с ним?

– Его как подменили... Он отказывается петь свои лучшие Слова - они ему больше не нравятся. И забыл... забыл то, что было у них с Эленд... соприкосновение...

Конец фразы Сиомбар заглушил злорадный смех. Линхи обернулся как ужаленный - да, пленная девица смеялась, и корка грязи на ее лице от этого смеха потрескалась, превратив его в жутковатую личину...

– Ты опоздал, наемник, - проговорила она с нескрываемой злобной радостью.
– Все свершилось. Наконец-то эта проститутка получила по заслугам - впредь трижды подумает, прежде чем лезть в постель к чужому жениху...

– Что-о?
– Линхи вскочил и пнул ее в бок.
– Да как у тебя язык не отсохнет, ты, дрянь?! С чьим это женихом она спала?

– С Хэймом Флетчером, - невозмутимо ответила Многая.
– Он был предназначен мне пять лет назад, еще до того, как связался с этой сучкой!

Рысенок заглянул в ее глаза - и отшатнулся: в них клубился, дрожал, смеялся туман Ожерелья... И таким было в тот миг выражение его лица, словно Тень бесшумно промчалась у самых глаз и задела его своим крылом.

* * *