Исповедь травы

Неожиданно я умолкаю, пораженная новой простой мыслью.

– Ой, Гитранн... А стоит ли нам вообще возвращаться в Каэр Мэйл? Не проще ли попытаться пробиться на Зодиакальный Круг отсюда - теперь-то ты можешь мне помочь?

– А как же я?
– вдруг подает голос Лоти, молчавшая все это время.
– Я же отсюда сама не выберусь. Да, ты говоришь, что всякий может научиться, но сейчас-то я пока не научилась!

– Мы можем взять тебя с собой, - говорю я в сильном смущении - как я посмела забыть...

– Не знаю, хочу ли я этого... Все-таки Кармэль моя родина, какой бы он ни был - я люблю его и желаю ему блага. И потом, ты сама учила меня, что свеча нужнее там, где ночь, а не там, где день...

– Тогда, может быть, оставим Гитранна тут, а я...

– Лотиа-Изар совершенно права, - неожиданно твердо и уверенно говорит Гитранн.
– Грош цена нам и нашей силе, если мы сбежим из Города-под-Тенью в день праздника. Никто не называет сделанной неоконченную работу, а мы сейчас в ответе за тех, кому подарили надежду.

– Я просто боюсь за тебя, - тихо выговариваю я.
– Страшно: вот снова придет ночь, и ты опять начнешь путать сон с явью...

– Теперь не начну, - он кладет руку на мое плечо.
– Я верю в себя - и в тебя. Неужели вдвоем не отобьемся?

– Втроем, - вмешивается Лоти.
– Возможно, и я кое-что смогу, если очень понадобится.

– Все, сдаюсь, - я, смеясь, поднимаю руки.
– Убедили, пристыдили, разбили наголову, уличили и возымели. Еще часок посидим - и возвращаемся в Кармэль.

...НЕБО БЕЗ ПЯТИ...

Обратный переход проходит легко, как и любое возвращение в знакомое место. Шаг - и мы уже в бурьяне между полуобвалившейся галереей Ассы и сараями.

– Который час?
– тут же озабоченно спрашивает Лоти.
– Я должна быть в Залах самое позднее в половине шестого.

– Тогда тебе бегом надо бежать, - отвечает Гитранн. Поторопишься, так успеешь. Но все-таки жалко, что вечером тебя не будет на лестнице.

– Зато у меня был этот день в лесу, - расцветает улыбкой Лоти.
– Лучшего праздника и придумать невозможно. А про вас на лестнице мне обязательно кто-нибудь расскажет.

Она машет рукой и быстро исчезает в пыльном переулке, а мы с Гитранном направляемся домой. Я иду рядом с Ним и поражаюсь, как изменились Его осанка и походка - теперь это легкая, скользящая поступь Нездешнего, и потрепанный плащ не висит занавеской, а изящно лежит на Его плечах, и глаза сияют. Когда мы проходим через двор, у Ассы и Китт, сидящих на шаткой скамеечке возле дома матушки Маллен, при взгляде на Него вырывается восторженное "ой!".

Дома мы долго смотрим друг на друга и молчим. Что бы и как бы теперь ни сложилось, но видно, нашей жизни вдвоем уже не быть такой, как прежде. Этого нового Лугхада - нет, не Лугхада, а Магистра Гитранна - я никогда не посмею гонять по дому тряпкой и обзывать наглой рыжей мордой. А Он сам - захочет ли, чтобы и дальше одежду Ему стирала Жрица Танцовщица? И уж точно никогда больше не возьмет за руки и не будет упиваться несовершенными моими Словами - пришел конец безумной и немотивированной мистике наших ночей...

А я, если честно, уже настолько привыкла к этой жизни, что даже память о Флетчере как-то потускнела, расплылась, даже закралось сомнение - да нужен ли мне именно он, или мне все равно, при ком числиться и с кем меняться энергией души? Во всяком случае, теперь наши уличные спектакли и беготня от полиции в разных версиях Города кажутся мне лишь игрой, восхитительной, но необязательной... А еще точнее - репетицией, подготовкой к тому настоящему, чем стала для меня кармэльская Лестница в Небеса.

Между прочим, хоть я и вернула Его Камень на место, Огонь из Него тоже никуда не делся, я не перестаю его ощущать. Так теперь, похоже, и останется причастность сразу трем стихиям. Редкая и чрезвычайно ценная информагическая структура, в Братстве таких людей называют Корректорами...

– Спасибо тебе за все, - нарушает Он молчание.
– Когда-то давно я слышал легенду о древней языческой богине, которая сошла в ад, чтобы вывести оттуда своего возлюбленного. Но она сделала это ради того, кого любила, а ты...

– А что я?
– вздыхаю я тяжело.
– Я как все, ничем не лучше твоей богини. Между прочим, ты сам меня позвал, а я только откликнулась.

– Как это позвал? Когда?

– Не знаю когда. Я услышала твой зов шестого мая, в Башне Теней. Мне было очень плохо и тяжело - и я услышала Смерть Воды, не зная, что это такое. А потом пошла и поклялась спасти одного великого менестреля, если мне за это будет возвращен другой.

– Кто он... этот другой? Ты любишь его?

– Его зовут Хэмбридж Флетчер. Здесь, в Кармэле, я ни разу не произносила этого имени.

– Я не знаю его. Он смертный?

– Ты прекрасно знаешь его - он тоже Помнящий, - заминаюсь на секунду, но все же решаюсь: - Хейнед Виналкар, прозванный менестрелем-наемником.

– О, Хейн Голос Ночи! Наслышан, хотя встречаться и не доводилось - у нас разные сферы влияния. Но вообще-то в мое время он входил в первую пятерку некой неписаной иерархии Ордена.

– А для меня он первый и единственный, - я опускаю взгляд.
– Вторая и лучшая половина души моей.

– Что ж, выбор, достойный Танцующего Пламени, - Он легко поднимается.
– Ладно, сегодня твой день рождения, и я не хочу, чтобы ты думала о грустном. Сколько там еще осталось до шести часов?

– Времени до хрена, - беспечно отзываюсь я.
– Ты давай иди переодевайся во все лучшее, а я пока голову вымою во дворе.

Распустив по плечам мокрые волосы, я присаживаюсь на скамеечку рядом с Ассой и Китт. Здесь единственное во всем дворе пятно солнца, волосы быстро высохнут.

– Ну что, как жизнь?
– начинаю я разговор первой.

Асса тут же расплывается в улыбке.

– Ты знаешь, Лигнор, а тот парень, который у кожевника подмастерье, мне вчера предложение сделал! Я до сих пор не верю!

– Тебя можно поздравить, - говорю я от души.

– У него, правда, еще нет столько денег, чтоб мне из "Вечного зова" уйти, но говорит, что ближе к весне будет. Вот тогда и свадьбу сыграем.

– И ты представляешь, - перебивает Китт, - у них, когда они вдвоем, прямо все так здорово, так здорово! Не то что ударить, и не обзовет ее никогда, а все "лапка моя". Так все хорошо, ну прямо как у вас с Лугхадом!

– Скажешь тоже, - смеюсь я.
– Я его, бывает, и ругаю как попало, и метлой могу огреть...