Исповедники

Врачи привели наконец девушку в чувство и удалились, оставив нас одних. Диана не смотря мне в глаза, стала постоянно ёрзать на стуле, явно чувствуя себя неуютно.

– Повторю свою просьбу, - я спокойно посмотрел на неё, - расскажи мне, чему тебя учили.

В этот раз она не была такой же дерзкой как вначале, отвечая мне, так как текущее состояние ауры, которая пыталась хоть как-то прийти в себя после полученного шока от трансформации сказывалось и на девушке: она ёрзала, пытались почесаться и было такое впечатление, что по её телу бегали тысячи муравьёв, которых она пыталась раздавить.

– Что ты сделал со мной? Почему я вся горю? – она не могла посмотреть мне в глаза, а голос её был тих.

– Заставить тебя почувствовать это ещё раз?

– Нет-нет, я всё расскажу! – она испуганно подняла голову, я посмотрел в карие глаза, в которых стояли слёзы.

Моё сердце было дрогнуло от отвращения, что я сейчас творил, но в сознании всплыла могильная плита, которую я посещал совсем недавно – одним усилием воли я подавил свою мягкотелость.

Рассказ и попытки показать, как именно проходило обучение затянулись надолго, пришлось даже два раза вызывать охрану, чтобы она принесли нам обед и ужин, на которые девушка сразу же набрасывалась, сметая всё до крошки. По качеству они были явно лучше, чем её обычные тюремные пайки.

Я слушал и запоминал, в который раз поражаясь гению человека, который придумал и организовал подобное. Девушка стала уставать и вскоре начала повторяться, пришлось направлять её историю по интересующим меня моментам: меня интересовало всё, что было связано с её Учителем, третьим человеком, который успел сбежать от полиции, а также всё то, что относилось к бандам и их главарям. Тут девушка знала не многое, главное было то, что они не платили никакой дани бандитам на местах, поскольку Учитель всегда забирал с собой всю выручку в бытовых накопителях, оставляя только деньги на проживание своим ученикам.

Когда девушка иссякла и замолчала, я устало встал со стула и только сейчас почувствовал, как затекло тело от целого дня малоподвижности. Потянувшись, я направился к двери.

– Что со мной теперь будет? – тихо спросила она, когда я стоял на пороге.

Я повернулся и задумчиво ответил.

– Уверен, жизнь тебе сохранят, ты слишком ценна и уникальна, чтобы просто пустить тебя на энергию, так что сотрудничай и возможно сможешь выторговать себе лучшие условия.

– Спасибо!

Дверь захлопнулось за мной, отрезая от девушки и яркого света камеры, попадая не в такой освещённый коридор. В нём кроме меня и тюремщиков никого больше не было.

– Сэр ван Гордон просил вам передать, что он закончил раньше и будет ждать вас в имении, сэр, - вежливо обратился ко мне один из них.

Я почесал подбородок.

– «Я и сам не ожидал, что задержусь тут надолго. Очень уж занимательная была беседа».

– Спасибо, проводите меня?

– Конечно сэр.

Вечером мы с учителем обсудили свои наблюдения, а также сверили рассказы обоих подростков, они совпадали, как и то, что мы теперь знали, где примерно искать третьего ученика, а также то, что их Учитель судя по рукам и голосу – молодой мужчина.

Единственное о чём я не стал ему рассказывать – всё время, пока я находился рядом с девушкой, я незаметно для неё оперировал аурой, очень надеясь, что дежурившие ремесленники в коридоре не видят всей полноты картины того, что я творил с ней. За целый день я успел многое и следовало это проверить, пока мысли и ощущения от работы были свежими, да простят меня слуги в доме, за то, что я постоянно экспериментировал на них. Сегодня я собирался воспользоваться полученными знаниями, чтобы провести свою подсадку к чужой душе, настроив свою ауру таким образом, чтобы чувствовать её на расстоянии. Принципы и правила взаимодействия из рассказа девушки я уловит, так что чесались руки это попробовать.

Проходя мимо одного из слуг, что работали на первом этаже, я внимательно разглядел его и только потом объединив наши ауры, оставил ему часть своей души, предварительно подготовленной по методу тех ремесленников, с которыми мы сегодня говорили. Сложное сочетание колебаний на различных участках, в купе с очень плотным сжатием создавало своего образа капсулу, которая словно снаряд пневмопочты помещалась в чужую душу. Главное было не забыть этого слугу, к которому я её забросил, если ничего не получится, посмотреть завтра результат и повторить эксперимент.

Утром меня ждало неприятное открытие, об этом я узнал по лёгкой панике в доме, а также тому, что к моей двери приставили двух охранников. Поинтересовавшись у них, я узнал, что один из слуг ночью умер, причём без видимых на то причин. Подозревали отравление, а с учётом недавнего нападения, имение снова перевели на военное положение.

Я поблагодарил охранников и попросил провести меня к телу.

– Сэр Энтони уже там, вам нельзя покидать покои, - огорчили меня они.

Сердце тревожно забилось в груди и когда в комнату вошёл весьма хмурый исповедник, моё сердце упало вниз, сейчас я точно получу за подобные опыты со смертельным исходом.

– Твоя работа? – хмуро поинтересовался он, падая в кресло.

– Угу, - повинился я, врать учителю не хотелось, ведь между нами было хрупкое, но доверие.

– И как долго ты экспериментируешь над слугами? – поинтересовался он, - после бедного Эмиля я посмотрел на всех под другим углом и заметил, что практически у каждого слуги и охранника дома есть в аурах либо вкладки, либо остатки чужого внедрения.

– С первого дня.

Он помолчал.

– Не знаю, хвалить тебя или ругать: то, что никто ранее этого не замечал, это конечно хорошо и показывает высокий уровень твоей работы, но вот смерть безвинного человека, всегда плохо. Ты понимаешь это?

– Конечно, - я покраснел, впервые за последнее время меня так отчитывали.

– Что ты ему вложил? Я так и не понял, что за концентрированный сгусток у него был, я попытался его вытянуть, но он не поддался. Ты снова похитил часть неотъемной души у вчерашней девушки?

– Не поддался? – удивился я, - нет учитель - это моя душа, просто я настроил её так, как обучал этому их Учитель.

– Интересно, - исповедник сразу забыл о том, с чем он пришёл и заинтересованно посмотрел на меня, - зачем ты это сделал?

– Меня заинтересовала их возможность по оставленным в душах частицам, потом искать их на большом расстоянии.

– Меня она тоже заинтересовала, но я не подумал проводить эксперименты на живых людях, - буркнул он.

– Я не понимаю, что пошло не так, а больше мне пробовать не на ком.

– Ты становишься чёрствым Рэджи, - он досадливо покачал головой, - не таким я помнил тебя, когда впервые привёл в этот дом.

– Я был молодым и наивным, - меня конечно коробила чужая смерть по моей причине, но это было без прежней остроты, когда хотелось выть, а совесть терзала меня на части. Сейчас это было лишь глухое ворчание, смешанное с недовольством собственного непрофессионализма.