Исправление повесы
Шрифт:
— Она ходит! — воскликнул он.
Лаури ничего не ответила. Она сняла мокрые простынки и постелила сухие, проделав все это с ловкостью и быстротой, которой позавидовала бы опытная сиделка.
— Можно взять ее на руки? — спросил Адам, не отрывая глаз от малышки.
— Она не дастся. Она совсем не знает мужчин. — Лаури постелила сверху стеганое одеяльце и обернулась; она увидела свою дочурку на руках у отца. Адам держал ее с величайшей осторожностью неопытного папаши. Лаури рассмеялась бы, если б это был кто-нибудь другой.
Розин с любопытством рассматривала незнакомое лицо.
— Теперь давай ее мне, — сказала Лаури, желая поскорее вырвать свою малышку из его рук.
Адам с такой неохотой передал ей крошечное теплое тельце, что сердце Лаури вновь наполнилось. страхом. Она включила нагреватель для бутылочек, закутала девочку в одеяльце и отправилась с ней на кухню взять из холодильника молоко; она крепко прижимала к себе Розин.
— Лаури, — обратился к ней Адам, когда она вернулась. — Да не смотри ты на меня так! Я ей ничего не сделаю. Ты же прекрасно знаешь.
Лаури сунула бутылочку в нагреватель и села в кресло-качалку, все так же прижимая к груди Розин.
— Иди в другую комнату, я приду, как только уложу ее.
— Мне что, нельзя взглянуть, как она пьет молоко?
— Нельзя! — Она не смотрела на него. — Рози пить не будет, пока ты здесь.
Адам с такой явной неохотой вышел, что Лаури пришлось сделать над собой усилие и выбросить из головы все страхи и тревоги, которые одолевали ее, чтобы спокойно покормить и убаюкать Розин.
Она осторожно уложила ее в кроватку, укутала одеяльцем и на цыпочках вышла из спальни.
Адам беспокойно метался по гостиной.
— Знаешь что, — воскликнул Адам при виде входящей Лаури, — я, кажется, выпил бы кофе.
— Хорошо, — без всякой радости сказала она. — Но, пока я буду на кухне, не вздумай заходить к Розин.
Адам насупился.
— Какого черта! Что такого, если я войду?
— Побеспокоишь ее, разбудишь. — Лаури смерила его взглядом. — Я очень рано встаю, Адам. Мне надо выспаться. И я бы не хотела, чтобы Розин приспичило играть в два часа ночи.
Губы Адама искривились.
— Обещаю, что шага отсюда не сделаю.
— Боюсь, тебе придется снова довольствоваться газетами. У меня есть телевизор, но он в спальне.
— За отсутствием другой компании? — быстро вставил Адам.
— Вовсе нет. Просто Рози начинает ходить, и я убрала от греха подальше все электроприборы, — холодно объяснила Лаури. — Пойду сделаю кофе.
Когда она вернулась с кофе, Адам разгадывал кроссворд в газете. Лаури протянула ему чашку и села на стул рядом, чтобы тоже выпить кофе.
— Бисквитов нет. Я на диете.
— С какой стати? — хмуро спросил Адам. — Ты и так худая дальше некуда.
— Только потому, что работаю над этим. Адам молча пил свой кофе; мысли его где-то витали, затем он поставил чашку на столик подле себя и нагнулся вперед, глядя на Лаури суровым взглядом.
— Итак, Лаури, что мы будем с этим делать? У нее сузились глаза.
— Это ты о чем?
— О Розин. Ты сама прекрасно знаешь, — добавил он, с трудом сдерживаясь, чтобы не взорваться.
— Да ничего, Адам.
— Что значит
«ничего»! — Глаза Адама засверкали холодным огнем. — Случилось так, что это моя дочь.— Это правда, — отрезала Лаури. — Тебе «случилось» быть ее отцом. Несчастный случай. Сама мысль обзавестись ребенком тебе была несносна, не помнишь? Так что я все проблемы решила без тебя.
— Никто тебе такого права не давал, — жестко заявил он.
— У меня были все права! — с расстановкой произнесла Лаури, пристально посмотрев ему в глаза. — Розин моя, Адам. Так что будь добр, уйди и оставь нас в покое. Ты нам не нужен! Я не хочу, чтобы ты разрушил нашу жизнь только потому, что в тебе вдруг пробудились запоздалые отцовские чувства, неведомые прежде.
— Может, я изведал бы их гораздо раньше, будь у меня возможность, — побелев от гнева, парировал он. — Это твоя вина, что я не знаю своей дочери, а она отца. Если б было по-моему, мы б с тобой поженились и я бы присутствовал при ее рождении… — Он вдруг замолчал, угрюмо взглянув на нее. — А кто в самом деле был с тобой, Лаури?
Она язвительно улыбнулась.
— Да уж менее одинокой матери на свете не сыщешь. Со мной в комнате были Сара и ее сестры Рия и Мари-Шан, а внизу ждали мой отец и Руперт с Холли и малышом Хью, моим новорожденным братиком.
Адам тяжело дышал.
— Следовательно, отсутствие отца было никем не замечено — и не оплакано.
— Я была не в роддоме, — спокойно сообщила Лаури. — Розин появилась на свет в доме Рии. Это моя родственница, к которой я явилась, уехав из Лондона. Вдова сэра Чарлза Хедли.
— «Хедли Фармацевтикалз»?
— Оно самое.
У Адама скривились губы.
— Я не знал, что у тебя такие могучие связи.
— В данном случае больше подошло бы слово «добрые», а не «могучие», — возразила Лаури. — У Рии две приемные дочери, но с сэром Чарлзом у них общих детей не было, о чем она всегда горевала. Девочки были в пансионате — Рия никак не могла утешиться после смерти сэра Чарлза, и когда я рассказала Саре о своих маленьких затруднениях…
— С меня ты взяла слово все держать в тайне, — живо ввернул Адам и сжал челюсти.
— Она случайно застала меня плачущей за несколько дней до предполагаемого бракосочетания.
— «Предполагаемого» — то самое слово! У Лаури сердито сверкнули глаза.
— Как я сказала, она случайно застала меня в слезах, когда я заставляла себя посмотреть правде в глаза. А именно, что ты никогда больше не будешь моим возлюбленным, от которого я была без ума. Сара вытянула из меня правду и решила, что Рия — это как раз то, что мне нужно.
— А я думал, ты вернулась домой к отцу.
— Он так хотел. — Губы Лаури скривились. — На сей предмет между Лондоном и Кумдеруэном шли горячие телефонные дебаты, можешь мне поверить. Но в то время у папы и без меня хлопот хватало. Холли перед рождением Хью чувствовала себя очень плохо, и все страшно за нее беспокоились. Кроме того, папа очень любит Рию, а Мари-Шан, умнейшая женщина — она преподает в Кембридже, — убедила его, что моя компания, даже со всеми вытекающими последствиями — а может, именно благодаря им — будет как раз то, что нужно ее сестре. И он наконец сдался.