Исправленному верить (сборник)

Андрей кликнул на очередной снимок и поморщился. Перед глазами возник тысячу раз виденный фрагмент известной картины, изображающей коронацию императора Наполеона Бонапарта.

– Ещё один придурок, – процедил Кернёв и, поставив галочку напротив графы «фото исторического лица или персонажа фильма», велел блокировать. Продолжим. Вот эта, сероглазая, мила, и фигурка классная. А эта… лик Наполеона вновь предстал его взору, точно не был изгнан минуту назад. – Что за ерунда? – скривился Андрей, читая выставленную, словно в насмешку, надпись: Наполеон I Бонапарт.

– Это для особо тупых, чтоб не перепутали, – хмыкнул суровый модератор, вновь командуя блокировать снимок. Расправившись с неугомонной аватаркой, финансовый аналитик вернулся к вяло ползающим кривым на мониторах. Пора было делать ежечасный отчет руководству. Работа заняла минут двадцать. Он снова обратился к фотографиям.

– Да что же это такое?! – с очередного снимка на него горделиво смотрел император французов. – Это ж кто такой упёртый? – Андрей зашёл на страницу неведомого энтузиаста. Домашний адрес: Корсика, Аяччо, Франция, Париж. Улица Победы. Тюильри… Образование: Бриеннская военная школа, Парижская военная школа. Увлечения: военное дело, военная история, путешествия.

– Шутник, – хмыкнул Кернёв, щёлкая на личные фото. – Ну да, картинная галерея, как на подбор: вот совсем молодой генерал Бонапарт на Аркольском мосту, вот в Египетском походе у пирамид, коронация, чумной госпиталь в Яффе, Москва, разбитый жизнью император после отречения… Альбом немаленький, подобранный со вкусом. Видать, свой брат-реконструктор. Ладно, не буду злобствовать, призову к порядку. Его пальцы быстро забегали по клавиатуре: «Уважаемый! По правилам данной социальной сети вы не должны выдавать себя за известных литературных, а тем более исторических персонажей. Поэтому настоятельно рекомендую сменить аватарку, а также переместить все прочие снимки из личных фотографий в специальный альбом, в противном случае администрация будет вынуждена блокировать данную страницу». Андрей собрался уж было отослать сообщение, но, подумав, что эту не слишком умную шутку вполне мог учинить кто-нибудь из знакомых, со вздохом добавил: «Я искренне разделяю ваше увлечение наполеоникой, однако правила есть правила».

– Вот так-то лучше, – ещё раз прочитав сообщение, подытожил он и скомандовал отправить.

Ему казалось, что мир обратился в огромный, стремительно вращающийся калейдоскоп, и он видит вожделенную земную юдоль через множество разноцветных стёкол. По сути, каждое такое стёклышко было окном, из которого на императора глядели лица, непохожие, незнакомые, лица совсем другого времени. Иногда казалось, что в окнах открываются форточки, и оттуда слышны голоса:

– Придурок! Ты б лучше торт на аватарку влепил!

– Привет, Боня! Огоньку не найдётся?

– Алё, пацанчик, налицо кризис оригинальности?

– Вот будет здесь всякое чмо ставить императорские фотографии!

– Слышь, козёл, имя смени и свою рожу ставь.

– А коньяком был бы краше!

– Ну что, ботан, помнишь Москву? Купи валенки!

– Мужик, а круто ты москалей пожёг!

Наполеон понимал, что говорят о нём, хотя совершенно не мог уразуметь и половины сказанного. Впрочем, сейчас его занимало другое. Как можно было догадаться, по большей мере неизвестные говорили на русском языке. Как ни парадоксально, смысл почти каждого слова в отдельности был ему ясен, но в целом…

Лицо за одним из бесчисленных стёкол показалось ему смутно знакомым, правда, за ним, как под маской, проглядывало другое – чья-то веснушчатая физиономия. Маска представляла собой одутловатое старческое лицо с повязкой на глазу.

– Привет, император, извини, что не дождался тебя в Москве. А уж потом ты так драпал, что мне, старику, тебя было не догнать. Твой Миша Кутузов.

Иногда сумасшедший калейдоскоп на мгновение угасал, но затем освещался вновь, и вновь из открывающихся форточек слышались насмешки и площадная брань. Он бы заскрипел от ярости зубами… Сейчас он готов был мечтать даже о зубной боли! Он хотел чувствовать! Ощущать телом холод и жару, потеть, чесаться, вдыхать майские ароматы… Боже, как пахли розы в саду Мальмезона! Как грациозна была его Жозефина! Как хотелось прикоснуться, почувствовать кончиками пальцев бархатистость её кожи! И ведь ничего этого не будет до скончания веков! – вдруг осознал император.

Количество окон всё увеличивалось, иногда к нелепым выходкам неизвестных ему тупиц присоединялись странные предложения взглянуть сюда, дальше шла некая диковинная шифровка – цифры и знаки, смысл которых Наполеон понять не мог. Ему вдруг живо вспомнились насмешки одноклассников Бриеннской школы над бедным корсиканцем. За что только не издевались тогда над ним: за малый рост, за чужестранный выговор, за нищету. Пожалуй, из всех лет земной жизни, включая годы, проведённые на острове Святой Елены, не было таких мерзких и безысходных, как те, в Бриенне. Тогда он смог, выстоял, превзошёл всех соучеников, о чём так долго мечтал, еженощно рыдая в подушку. Он окинул взором миллионы светящихся окон. – А значит, и сейчас смогу!

– Привет, как Жозефина?

– Умерла.

Форточка захлопнулась.

– Наполеон, а ты призрак или зомби?

– Император французов.

Тогда, в Бриенне, подобная тактика очень помогала. Холодное презрение ледяным душем освежала не в меру разошедшихся остроумцев.

– Уважаемый! По правилам данных социальных сетей вы не должны выдавать себя за известных литературных, а тем более исторических персонажей. Поэтому настоятельно рекомендую вам сменить аватарку, а также переместить все прочие снимки из личных фотографий в специальный альбом. В противном случае администрация будет вынуждена блокировать данную страницу. Я искренне разделяю ваше увлечение наполеоникой, однако правила есть правила. – Голос звучал сурово, но всё же, как показалось Наполеону, доброжелательно.

– Я бы с радостью последовал вашему совету, мсье, но, увы, не знаю, как это сделать.

– Вы не знаете, как поменять фотографии?

– Думаю, я удивлю вас, если скажу, что не знаю, что такое «фотографии».

– …Думаю, я удивлю вас, если скажу, что не знаю, что такое «фотографии».

Андрей перечитал фразу и потянулся за отставленной в сторону чашкой. Пусто! Сколько ни заглядывай, одна кофейная гуща.

Что за ерунда?! Среди реконструкторов, конечно, встречается народ разнообразный, иногда и довольно чудаковатый, как нынче говорят, альтернативно одарённый, но такой ответ звучал уж как-то совсем нелепо. Ладно, внутренне согласился Кернёв, раз уж впрягся, надо везти.

– Кликни «мышью» в раздел личные фотографии.

– Простите, мсье, чем? Я должен сделать – что?!

– Прикалываешься?

– Я не понимаю, о чём вы, мсье, но верю, что вы действительно хотите мне помочь. Если я не ошибаюсь, вы живёте в России. И потому скажу прямо, весьма сожалею о том, что был вынужден начать кампанию против вашей страны. Увы, такова была немилосердная логика политической необходимости. Мне нравился ваш государь. Он был весьма и весьма приятен в общении. Просто очарователен. Но он разрушил наш душевный союз! В свою защиту хочу сказать, что, даже находясь в Москве, в сердце вашей родины, я был готов заключить мир на самых выгодных условиях.

«Эк мужика пропёрло, – подумал Андрей. – Сумасшедший, что ли?»

– Спасибо за ликбез. Я читал учебники истории. Фотографии менять будем или как?

– Я не знаю, что такое «ликбез», и не знаю, что такое «фотографии». Я действительно император французов Наполеон. А если вы думаете, что я душевнобольной, то жестоко ошибаетесь. Впрочем, если хотите убедиться в истинности моих слов, я готов ответить на любые вопросы, касающиеся моей земной жизни.

«Что бы такое спросить, чем завалить? – задумался Андрей. – Такое, чего бы нельзя было вычитать у Тарле, Манфреда, Делдерфилда и разных других исследователей и авторов мемуаров. А впрочем…»