Исправленному верить (сборник)

– Вроде того, – согласился капитан. – Привет, Вадим. Давно началось?

– Да минут пять. Пока Высшие возятся с минными полями. – Майор в кресле потянулся, расправляя затекшую спину. – Через полчаса будем поднимать группы. Тогда уже станет ясно, куда эти черти попрутся. По-моему, они настроены решительно.

– Много? – Евгений остановился у тактического стола, занимавшего центр зала.

– Очень. – Вадим отбросил шутливый тон. – Полсотни белых и пять скимеров. Ополчение их не удержит.

– Твою дивизию… – Капитан уже спешил к двери. – Порталы включены везде?

– Да. Технари уже готовят броню. Удачи, мужики!

– К черту! Если что – не поминайте лихом.

Он выскочил в коридор. Побежал к лифту, тихо матерясь на сработавший портал. Полсотни… Это действительно много. Слишком много. Высшие не бросали в наступление таких сил с самого начала войны. Они явно хотят покончить со всем одним ударом. Почему-то сразу вспоминается допрос одного из Высших.

Он сидит на табурете. Высокий, хрупкий, похожий на какую-то диковинную статуэтку. С сероватой кожей и узкими глазами, над которыми тускло мерцает «третий глаз». Вытянутый безволосый череп кажется непропорционально большим по сравнению с неразвитыми плечами. И выражение лица… Высокомерное. Отсутствующее. Чужое.

Они стоят напротив. Пока просто стоят и смотрят. Впитывают образ, примиряются с ним. Ирония судьбы – первая негуманоидная раса, с которой столкнулось человечество, Инсекты, оказалась коалицией гуманистов и философов, а первая гуманоидная… врагами. И первый контакт стал первым допросом.

– Самоназвание, личное имя, должность и звание? – полковник Каракаев начинает по инструкции.

– Мы – Высшие. Мы – разумные. Вы – нет, – доносится синтезированный переводчиком голос пришельца. – Я буду говорить.

– С неразумными? – А вот это уже от себя. Сарказм вообще плохо вяжется с казенными фразами.

– С разумными мы разговариваем тоже. На разных языках. С вами мы говорим на языке силы. – Высший самоуверен до невыносимого.

– Вот только это вас допрашивают. Цель вторжения?

– Мы лечим галактику. От чумы. От вас. Вы – хитрые чумные крысы, уничтожающие все. Ни одна другая раса не представляет такой угрозы. Мы наблюдали. Мы спорили. Мы решили.

– И что же вы решили?

– Мы истребляем вас. Мы будем вас истреблять. Вы – опасные животные. Нестабильны. Ненадежны. Агрессивны. Ваше стадо размножается слишком быстро. Вы не способны жить разумом и живете эмоциями, но даже для этого вам нужно быть в стаде. Стадо – признак неразумности.

– Оставим в покое философию и прочие высшие материи. Какими силами вы располагаете?

– На корабле сто двенадцать индивидуальностей. – По комнате проносится изумленный шепот. Необычайно малая цифра для армии вторжения. И это, наверное, было бы смешно… Если бы сейчас многомиллионные города не лежали в руинах.

– Вы имеете в виду сто двенадцать особей вашего вида?

– Нет. Индивидуальностей. Вы привязаны к своей биологической оболочке. Мы – нет. Ваше оружие разрушило около двадцати наших оболочек и пять вышло из строя от старости во время полета. Сейчас эти индивидуальности существуют в другой форме.

– Объясните. В какой еще другой форме?

– Вы называете это машинами. Нам не страшно разрушение оболочки. Мы – Высшие. Мы не знаем проблемы смерти. Вы разрушаете одну нашу оболочку, мы создаем другую. Мы не знаем эмоций. Вы будете уничтожены…

Да. Это было страшное откровение. Высший тогда еще долго рассказывал. Без принуждения, без пыток. Он говорил просто потому, что хотел это сказать. Хотел похвастаться своим превосходством, унизить и раздавить. В чем-то это ему даже удалось. Но вместе с этим он дал нам надежду. Высшие не могли перемещаться в гиперпространстве. Они только поддерживали связь. И свое вторжение они начинали именно сейчас, когда армию считают лишней и ненужной. Высшие следили за колонией, прогнозировали. И напали в тот момент, когда оборона планеты была уничтожена правительством.

Евгений посмотрел на небо. Где-то там висит спутник-шпион, укрытый маскирующими полями. И не один. А те Высшие, с которыми капитан сражается, сейчас сидят у экранов в сорока трех световых годах отсюда и наблюдают за ними. Сейчас. Для военных это слово разорвано на два времени. Сейчас в настоящем и сейчас в будущем. И буквы в названии Базы означают именно это: Настоящее и Будущее, сплетенные в один клубок. Змея, кусающая свой хвост.

На Базе-Б они иногда смотрели исторические хроники. Чтобы узнать, что им уготовано. Безрадостное, беспощадное знание. Они не могли ничего изменить в настоящем, чтобы не вызвать временного парадокса. Только ждать, заранее зная, что через четыре года правительство придерется к очередному конфликту между молодежными группировками и военнослужащими и разгонит последних. Территории баз пойдут с молотка, принеся ощутимый доход заинтересованным лицам, для чего, собственно, и нужно уничтожить армию. Кампания по дискредитации вооруженных сил, начатая недавно, достигнет пика через два года. Тогда многие военнослужащие либо погибнут, либо уйдут из Сил планетарной обороны, чтобы тихо спиваться, при условии, что они, конечно, выживут в войне, которая начнется через сорок пять лет.

Ты устал, запутался. Ты мчишься по Базе Настоящего, чтобы через несколько минут оказаться в мясорубке. Зачем? Ты ведь тоже мог плюнуть на все и уволиться, когда узнал обо всем. Некоторые и уволились. Не захотели воевать за детей и внуков тех, кто их предал и продал. Ну а ты? Но тут взгляд натыкается на стайку малышей, несущихся по пыльному бетонному плацу. Это дети, которых вы эвакуировали из горящего будущего. И ты знаешь ответы на все вопросы, которые сам себе задал. Ты сам выбрал себе жизнь, а их никто не спрашивал. За детьми ковыляет на трех лапах смешной лопоухий щенок. Четвертую лапу ему оторвало лучевым залпом Высших, но его маленький хозяин не захотел уходить без него. И тогда кто-то из вас подхватил обоих и понес прочь от выстрелов. Ты так и не узнал – кто. Просто аккуратно принял из рук его ношу и понес дальше. А он лежал и немигающим взглядом смотрел в небо, ведь даже тяжелая броня «богатыря» не способна выдержать больше трех попаданий.

Он проскочил в ангар, где вокруг брони уже крутились техники. Кивком поприветствовал их и ребят боевой группы. Затем переоделся в обтягивающий комбинезон-поддоспешник и полез в недра штатного «Витязя». В черепе мгновенной болью отозвались имплантированные разъемы, отвечая на подключение систем. Потом пошли тесты.

– Третий готов. «Витязь» подключен, в работе, – произносит он в эфир.

– Третий, вас понял. Пятый, что у тебя там?

– Неисправность системы сервоприводов мышечного усиления.

– Нам надо минут двадцать, – доносится голос техника.

– Пятый, устранить неисправность. Пойдешь в следующей группе. Как понял?

– Я – Пятый, есть устранить неисправность и выступать со следующей группой.

– Внимание группе: к машине!

Они выстраиваются в две колоны у аппарели глайдера. Ждут.

– Па-машинам! – Глайдер отрывается от пола и скользит к воротам ангара.

– Господа офицеры! – Первый осматривает их группу, скорчившись в люке. – Похоже, денек нынче ожидается жаркий. Задача – любой ценой задержать Высших и не дать им пройти к Базе.

Перед глазами у каждого появляется схема города. Пока Первый объясняет маневр, на схеме загораются указатели и условные обозначения. Машину трясет. Это привычно.

– Ну что ж, господа, к бою, – заканчивает инструктаж командир. – И да поможет нам Бог.

Аппарель падает на асфальт. Они выскакивают из глайдера, растягиваясь жидкой цепью. Впереди уже виднеются белоснежные фигуры Высших.

– Разбиться по тройкам! Выбрать цель! Огонь!

Они пригибаются к земле. Раскалывают очередями отражающие поля противника. Белые в ответ отплевываются из своих лучевиков.