Исправленному верить (сборник)

Старик оглянулся и встретился глазами с Ларсом. Тот радостно оскалился в ответ и, показав Пару язык, заорал непристойную песенку, тут же на ходу и сочиненную. Мальчишки, гогоча, подхватили дурацкий стишок и запрыгали вокруг.

Пар остановился и приподнял костыль, намереваясь перехватить его поудобнее.

– Спасайся, кто может, у него меч! – выкрикнул Ларс и в притворном ужасе отпрыгнул от старика, вызвав новый взрыв смеха.

Пар хрипло закашлялся и вдруг, уронив костыль, оперся рукой о стену.

– Он сложил оружие! Он сдается! – радостно выкрикнули сразу несколько голосов.

Но охладить пыл разошедшегося Ларса оказалось не так-то просто. Подбадриваемый смехом и восхищенными взглядами ребятни, он подхватил костыль и отскочил от Пара. Старик, не двигаясь с места, посмотрел на дверь, темнеющую совсем рядом.

– Отдай, мальчик, – сипло прокаркал он, переводя взгляд на Ларса. А тот, приняв горделивую позу и размахивая костылем, орал:

– Я победил! Теперь это – мой трофей!

Вдруг Ларс замер, хитро улыбнулся и, захваченный какой-то новой мыслью, сказал:

– Ладно, бери, – и протянул костыль Пару.

Старик нерешительно потянулся к нему, едва не упал и неловко взмахнул руками, с трудом выравниваясь.

Мальчишки перестали смеяться и с любопытством смотрели, что будет дальше.

– Ларс, хватит, – негромко сказал Орн, – отдай.

– Нет, пусть сам возьмет, – заупрямился Ларс, раздосадованный непрошеным вмешательством друга.

– Что тут у вас? – рявкнул сзади грубый голос. Мальчишки резко обернулись и порскнули в стороны, освобождая место внушительной фигуре Ольдена, вышибалы из таверны. Ларс вжал голову в плечи и быстрым движением сунул костыль старику.

– Он палку потерял, – быстро нашелся маленький рыжий мальчишка, указывая грязным пальцем на Пара, – а Ларс поднял.

– А-а, – протянул Ольден, едва заметно нахмурившись. Его взгляд неприязненно мазнул по старику. – Ну, так и иди, дед, чего встал?

Старик покорно заковылял дальше и скрылся в доме.

Через несколько минут голоса мальчишек стихли за углом. Женщины на галереях возобновили разговор, обмениваясь новостями и перемывая косточки соседям.

– Нехорошо это, – вдруг тихо произнесла одна из них, задумчиво расправляя белье на веревке.

– Что нехорошо? – удивленно спросила дородная женщина во вдовьем чепце.

Та покосилась вниз.

– А, старик? – понимающе кивнула вдова. – Дурачатся, да, но ничего плохого же не делают. Да и Пар на них не обижается вроде.

– Что Пар, Алита? – громко спросила женщина с галереи этажом ниже, уловив обрывок разговора. – Опять чего учудил?

– Нет, Лисса, – ответила вдова. – Бери не понравилось, как твой сын развлекается!

– Что мой сын? – уперев руки в бока, громогласно осведомилась Лисса. – Ты, Бери, тут без году неделя, а мы уж натерпелись от Пара достаточно! То ведро помойное прямо у двери опрокинет, то кашляет всю ночь напролет, детей будит! Крыс этих летающих прикармливает, загадили уже тут все! – Женщина зло встряхнула мокрой простыней. – А уж сколько раз у него стряпня пригорала, весь дом провонял…

– Он еще ирисы помял намедни! – подала голос румяная молодка с младенцем на руках. – Алита всю весну над ними билась, чтоб зацвели.

– Старый хрыч! – сплюнула Лисса, набрасывая простыню на веревку. – Помер бы уж поскорее да место освободил, некоторые вон вшестером в одной комнате ютятся!

– Может, помочь ему чем… – еле слышно пролепетала Бери после того, как Лисса ушла за новой порцией белья.

Вдова передернула плечами:

– Не хочет он, отказывается. Ну, а на нет и суда нет.

Холеный полосатый кот, раскинув лапы, разлегся на бортике фонтана. Пушистый хвост безвольно повис, желтые, осоловелые от жары глаза лениво следили за голубями, выклевывающими что-то из щелей между плитами. Когда рядом тяжело опустился старик, кот лишь дернул туда-сюда кончиком хвоста, ничем больше не показав, что заметил чужое присутствие. Птицы засуетились и, беспокойно тараща на кота круглые глазенки, придвинулись поближе к человеку. Покопавшись в кармане, Пар вытащил горбушку и начал крошить хлеб на землю. Словно только того и ждали, голуби набросились на угощение, с шумом распихивая крыльями соседей.

Тихонько журчал фонтанчик, из арки едва долетал обычный уличный шум, с пустыря за домом доносились крики детворы, затеявшей какую-то игру с беготней.

Послеобеденная жара становилась невыносимой, даже толстые стены беленых домов не спасали от духоты, и то и дело кто-нибудь появлялся на галереях, обмахиваясь чем придется и всматриваясь в небо без единого облачка. Даже голуби, склевав последние крошки, убрались с раскаленных камней. Пар, похоже, от жары не страдал – он уселся на самом солнцепеке, там, где заканчивалась тень от дома, в которой лежал кот. Убаюканный плеском воды, старик начал клевать носом.

Из арки появились Орн и Ларс, держа в руках по кульку жареных орешков. Негромко переговариваясь и сплевывая шелуху себе под ноги, они пошли прямиком на пустырь, откуда слышались веселые голоса. Вдруг Ларс заметил старика и остановился. Воровато оглянувшись, он что-то зашептал другу на ухо. Орн безразлично пожал плечами и зашагал дальше, Ларс, часто оглядываясь, двинулся за ним. Через несколько минут Ларс снова появился во дворе. Кот напрягся и проводил его настороженным взглядом, но мальчик шел не к нему. Озорно блеснув глазами, Ларс подкрался к дремлющему старику, осторожно поднял прислоненные к бортику костыли и так же тихо скрылся за углом. Вскоре оттуда грянул взрыв хохота. Кот расслабился и зажмурил глаза.

Солнце медленно ползло по раскаленному небу. Пару раз Ларс выглядывал из-за дома, но вскоре ему это наскучило – старик все спал, не меняя положения. Кот, сколько мог, отодвигался от границы тени, постепенно подбирающейся к нему. Наконец, когда весь фонтан оказался на солнце, кот зевнул, потянулся, царапнув когтями камень, спрыгнул на землю и, мазнув по ноге старика хвостом, неторопливо удалился. Пар, почувствовав прикосновение, последний раз всхрапнул и поднял голову, просыпаясь. Обнаружив пропажу, он повертел головой, но вокруг никого не было. Старик натужно поднялся на ноги, не отрывая взгляда от двери, гостеприимно приоткрытой в каких-то десяти шагах от него. Но ноги подвели – не успел он попытаться сделать хотя бы один шаг, как колени подломились, и Пар упал обратно на бортик.

Время шло, ближе к вечеру начали возвращаться с дневной работы мужчины. Из окон потянуло едой, то тут, то там завязались оживленные разговоры. На старика, притулившегося у фонтана, никто не обращал внимания. Только раз Керн-мясник, вышедший покурить на галерею, спросил у жены:

– Чего он все сидит-то?

– Кто? – переспросила румяная женщина, выглядывая на улицу. – Пар? Да кто ж его знает? Делать ему нечего, вот и сидит.

Керн хмыкнул, докурил цигарку и ушел внутрь, притворив за собой дверь. Через минуту из комнаты донеслось гуканье младенца и довольный мужской бас, прерываемый женским смехом.