Исправляя ошибки

— Канцлер во всем разберется, — подытожил Диггон, ясно давая понять, что не намерен давать никаких обещаний. — Благодарю вас.

Голопроектор потух.

Чала устало опустилась на колени и тяжело вздохнула. Диггон крайне догадлив, это стоит признать. Но ни его догадливости, ни его нынешней осведомленности не достало бы, чтобы понять, что на самом деле движет его информатором.

Любовь — это чувство, которое выше любых интриг и могущественнее всех политиков вместе взятых. Поразительно, что даже такое светлое явление подчас побуждает людей к циничности, а то и к откровенной жестокости.

Рыцарям Рен не позволено свободно любить, пока жив Сноук. Но истинной любви не дано превозмочь ни ему, ни фанатику-Кайло, который, если дать ему шанс, рано или поздно погубит орден в угоду своему эгоистичному желанию во что бы то ни стало разделаться со Скайуокером и сравняться ужасающей славой со своим великим предком.

Почти неделю — с тех пор, как капитан Терекс сообщил о происшествии в бывшей императорской цитадели и о побеге с Бисса одной крайне важной пленницы (до которой лично Чале не было, впрочем, никакого дела) — от ее возлюбленного не поступало вестей.

И снова исполненный горечи вздох разорвал прелестную грудь тви’лечки.

«Где же ты, Тодди’барр Тайлес тей? Братец Тей, Лиа* тоскует по тебе…»

Комментарий к XXVI

* Считается, что если отрубить ворнскру хвост и лишить его ядовитых желез, этого зверя можно приручить.

* Игра слов: Тодди Барр — настоящее имя Тея. «Тайлес тей» означает, что Тайлесом, скорее всего, звали его отца. Лиа — на языке тви’леков означает «дочь». Отсюда вытекает, что «Тей» («сын») и «Лиа» («дочь») — еще и любовные прозвища, которые дала друг другу эта парочка.

========== XXVII ==========

Лея, дрожащая и мертвецки-бледная, бесцельно мерила шагами широкий коридор в Офисном здании сената, где в этот час проходило внеочередное совещание нового военного совета Республики. Его представители решали, каким должен быть ответ на провокацию, устроенную капитаном Терексом (в том, что столь откровенная демонстрация военного террора носила именно характер провокации, не сомневался никто).

От Сопротивления в совещании принимали участие двое: сама генерал Органа и адмирал Джиал Акбар — ее первый заместитель.

Как глава Сопротивления, Лея настаивала на том, чтобы немедленно нанести врагу удар совместными усилиями. Она полагала, что как никто другой имеет моральное право добиваться справедливого воздаяния Первому Ордену, который своими действиями, помимо всего прочего, нанес прямое оскорбление Сопротивлению, предав казни военнопленных.

Акбар был согласен с нею. Более того, он со своей стороны напомнил и о собратьях-каламарианцах, погибших на борту «Эха надежды» в недавней битве с флотилией Терекса.

Если по отдельности голоса двух влиятельных командиров Сопротивления звучали лишь как голоса оскорбленных, жаждущих отмщения; как готовая агитационная речь против деспотии — то вместе они являли собой прямой упрек правительству и лично канцлеру Викрамму, которые своим промедлением допустили, чтобы экспансия врагов зашла настолько далеко. Ведь пилоты Сопротивления — мученики, чьи имена нынче звучали в средствах массовой информации, как символ праведной борьбы — были единственными, кто выступил на защиту Набу. Тогда как сенат и военный совет воздержались от принятия решения.

Жители столицы понимали это. Они активно осуждали нерешительность лорда Викрамма. Лея готова была поклясться, что самые громкие слова из тех, что произносят в подобных случаях — а именно, «вотум недоверия», «импичмент» — уже несколько раз касались ее слуха. Пока, правда, эти слова звучали робко, неуверенно — значит, дело еще можно было поправить, и весь аппарат Верховного канцлера решал теперь эту задачу.

По голосвязи с участниками совещания беседовали представители Банковского клана и Кореллианской судостроительной корпорации.

Первые могли бы говорить куда более грубо, если бы не присутствие генерала Органы. Однако Лея благодаря своему авторитету смягчила удар. Спокойно, с холодной твердостью она объяснила, что если Банковский клан решит теперь же приостановить кредитование предприятий, принадлежащих Республике, это может разом погубить всю ее экономику. В качестве примера Лея привела печально известную Торговую Федерацию, которая, финансируя вооружение Конфедерации независимых систем в годы Войн Клонов, в конечном счете уничтожила себя самое.

Оказалось, что Банковский клан вовсе не отказывается от намерения сотрудничать, даже в непростое для Республики военное время. Однако требует назвать хотя бы мало-мальски точные сроки. Разве это такое уж непосильное условие?

Сроки, однако, не в малой степени зависели от кореллианцев.

Беседа с сотрудниками корпорации тоже оказалась достаточно продуктивной — те обещали предоставить первый десяток крупных военных судов уже к концу месяца. Правда, запросили цену несколько больше той, что была оговорена в контракте (за дополнительные издержки, сказали они; ведь повышение цен на плазму вызвало, подобно цепной реакции, увеличение стоимости и прочих продуктов, в том числе и сырья, необходимого для строительства звездных кораблей). Однако разница с изначальным прейскурантом оказалась, право, не такой уж значимой. Скорее всего, уверил канцлер, сенат вынесет решение, которое устроит обе стороны.

Посовещавшись еще немного, Викрамм и генерал Органа единодушно заключили: два, а в крайнем случае три месяца. В течение этого времени Республика обязывалась возвратить контроль над сектором Чоммел и предотвратить тем самым экономический кризис.

После почти целого дня кажущихся нескончаемыми обсуждений, споров на повышенных тонах, двусмысленных и едких фраз, и всего одного кратковременного перерыва на каф, Лея чувствовала себя не просто усталой, а совершенно выжатой.

Когда совет перешел к последнему, хотя, несомненно, тоже весьма важному вопросу, генерал Органа, не выдержав, извинилась перед Викраммом и другими представителями военной элиты. Она сказала, что почувствовала себя дурно, и что ей немедленно нужно выйти на воздух, в чем пожилой женщине никто не отказал.

И сенат, и военный совет уже знали о пленнике, поскольку Викрамм не нашел больше возможным — и необходимым — утаивать это важное обстоятельство.

У Республики в плену находится один из главнокомандующих Первого Ордена, таинственный Кайло Рен. И политики, и военачальники, и сам Верховный канцлер пока воздерживались от комментариев по этому поводу. Однако Лея чувствовала, насколько они смущены и взволнованы подобного рода новостями.

Они не знали, как поступить. Викрамм поставил сенат в известность, что власти Первого Ордена проигнорировали инициативу Верховного канцлера относительно переговоров. Более того, Терекс счел возможным показательно расправиться с пленными пилотами Сопротивления — это было, разумеется, прямое заявление о том, что жизнь заложника не являет ценности.