Исправляя ошибки

Финн представлялся ей — как и она ему — пришельцем из другого мира, не ограниченного никакими условностями. Пола видела в юном своем госте героя-повстанца; одного из отважных пилотов, управляющих знаменитыми Х-вингами, которые рассекают просторы космоса и вершат историю. Одного из тех, кто некогда нанес непоправимый удар тирании, уничтожив «Звезду Смерти», а после и другую. А теперь еще и «Старкиллер». То, чего она не ведала, и не могла еще ведать о нем, она домысливала, слепо полагаясь на чуткость своего сердца.

О какой рассудительности тут может идти речь? Нетерпеливо подгоняемое с обеих сторон чувство росло между ними стремительно, и дело шло к самой вероятной развязке.

Еще до полудня обе спутницы леди Антиллес покинули ее, сославшись на то, что им следует заняться подготовкой отчета для генерала Органы — на самом же деле (Финн не сомневался в этом) они обе намеревались еще и лично побеседовать с майором Иматтом, чтобы ответить на его вопросы и, быть может, чем-либо помочь в расследовании. Однако ни Пола, ни сам юноша не обеспокоились их отсутствием, скорее напротив, вздохнули свободнее.

До конца дня они занимали друг друга пространными разговорами, в которых Пола продолжала настаивать на том, чтобы генерал Органа (равно как и сам Финн) доверяли ей, потому что главная ее цель — это быть полезной священному делу борьбы с Первым Орденом, ныне единому как для правительства Республики, так и для Сопротивления. Наверное, решил Финн, она привыкла произносить высокопарные фразы, не особо вдумываясь в их смысл, однако наделяя их особой значимостью благодаря искренним интонациям, благодаря умелой игре своего высокого и звучного голоса, идеально поставленного для прений в сенате. Он еще не знал, но уже подсознательно догадывался, что эта напористость свойственна в какой-то мере всей родне Органа-Антиллес, безоглядно погрязшей в политике задолго до рождения Полы, так чего ж ожидать от нее самой?

Пожалуй, юная леди Антиллес краем сознания чувствовала, что ее влиятельная родственница скрывает что-то важное — скрывает ото всех, и от нее в частности. Догадаться об этом было не так уж сложно. Смущенная подобным обстоятельством Пола с подсознательным трепетом искала способ добиться расположения Леи любыми доступными средствами. По меньшей мере, от генерала Органы не в малой степени зависела ее будущая карьера. Кроме того, Пола восхищалась Леей, как и большинство ее ровесников и сокурсников по академии.

Предприимчивость и участливость этой девушки определенно делали ей честь; однако ее наивность впору считать абсолютно неприемлемой для вероятного будущего сенатора.

Тем не менее, разговоры между нею и Финном, не утихавшие до вечера, непостижимым образом все больше приобретали характер формальных — то есть, становились не более чем удобным прикрытием для растущего чувства, которому, как и любому саженцу, необходимы благоприятные условия, необходимо укрытие от палящих лучей истины, способных погубить его, пока он еще мал и слаб.

Таким образом, Финн, сам того не ведая, с блеском выполнял возложенную на него задачу, при этом получая удовольствие сам и доставляя не меньшее удовольствие своей новой знакомой.

Вечером Пола предложила своему гостю прогулку по городу. Ей хотелось развлечь его, показав, как привыкла развлекаться она сама — это желание естественно для молодости. Финн с радостью согласился, предвкушая знакомство с ночной жизнью столицы, о которой прежде он только слышал; прикосновение к блеску и праздности, к прекрасному танцу жизни Галактик-сити.

На сей раз леди Антиллес, позабыв про шелк и сатин, оделась куда проще — в просторный цветастый комбинезон и кожаную куртку. Ее волосы были теперь закрыты матерчатым головным убором округлой формы с металлическими вставками по бокам. Этот костюм был ее маскировкой, известной всякому представителю высшего света, чтобы он мог не выделяться в толпе. Или по крайней мере, быть уверенным, что не выделяется, хотя его степенная, вежливая речь и гордая осанка все равно едва ли способны обмануть кого-либо. Так рассуждал Финн, видя, как Пола грациозно запрыгивает на переднее сидение личного лэндспидера модели «XP-38» вино-красного цвета с открытым верхом, который выглядел так, как будто обошелся в целое состояние, и, улыбаясь, призывает его не стесняться и сесть рядом.

С некоторыми колебаниями, которые вернее всего было бы истолковать, как последние попытки оглянуться назад и воззвать к собственному разуму, юноша однако последовал за нею. И вскоре спидер поднялся к небу, отдаляясь от посадочной площадки, и вышел на одну колею с другими, как бы растворившись в общем потоке.

— Вы знаете, Финн, я ведь училась в академии на Набу, — вдруг сообщила Пола, когда их легковой репульсорный транспорт пролетал мимо Галактического музея. — Предложение сенатора Органы стать ее заместительницей в сенате заставило меня покинуть эту планету.

Молодой человек, сидевший дотоле спокойно, подставив лицо прохладному ночному ветерку, и изучавший завороженным взглядом великолепные тяжелые колонны у входа в монументальное здание, вздрогнул и воззрился на свою спутницу, не в силах вообразить себе, что только счастливый случай избавил это ангельское создание от несчастного жребия.

Девушка продолжала:

— Однако там, в Тиде остались мои товарищи по учебе, которым сейчас грозит беда. Я беспокоюсь о них.

Тонкие пальцы, сомкнутые на рычаге управления, то и дело сжимались и разжимались, выдавая ее нерешительность. Пола отчаянно убеждала сама себя, что откровенничает сейчас вовсе не для того, чтобы разжалобить собеседника, еще больше пробудив в нем интерес к своей персоне. А только для того, чтобы этот юноша окончательно убедился в ее добром отношении к Сопротивлению.

— Мне можно доверять.

— Я знаю, — кивнул Финн, обеспокоенно сглотнув. Его голос дрогнул. — Поверьте, леди Антиллес, я не сомневаюсь в этом.

В ответ та попросила называть ее «Полой» — попросила с налетом раздражения; таким капризно-очаровательным тоном, которому, тем более, когда он звучит из уст прекрасной девушки, любому мужчине трудно отказать.

Они припарковали спидер у входа в ночной клуб, за полупрозрачными дверями которого мелькали соблазнительные расплывчатые силуэты танцовщиц, принадлежавших к расам тви’леков и родианцев, которые в своей изысканной полунаготе извивались на сцене под одобрительные крики и свист мужской публики. Такова жизнь в большом городе: днем жители идут в театры или музеи, а ночью в клубы, и одно никак не заменяет другого. Пола знала этот порядок и, подобно большинству молодых людей, успела к нему привыкнуть.

— Не волнуйтесь, это приличное заведение, — уверила она, имея в виду, что здешний владелец вовсе не торгует ни проститутками, ни наркотиками, и, кажется, вообще не имеет связей с криминальным миром, что являлось среди подобного рода братии чрезвычайной редкостью.

Ей нравился этот клуб, прежде всего, потому что здесь можно было выпить и расслабиться, не опасаясь, что тебя пырнут ножом, как в большинстве общественных мест — баров, ночных клубов, публичных домов и опиумных дыр — расположенных на нижних уровнях; существующих на грязные деньги хаттов и подобных им дельцов — сброда, приспособившегося к существованию при новом строе, и теперь чувствующего себя не хуже, чем во времена Империи.