Испытание морем
Шрифт:
Я задумчиво посмотрел на него.
— А что, если вы станете ассоциированным банком? — спросил я его, вспоминая из практики Евгения Орлова похожие ситуации, — останетесь отельным банком, но получите доступ к системе банков Медичи и возможности использовать его ресурсы, а также гарантии?
Рот у иудея приоткрылся.
— Сеньор Иньиго, впервые слышу это название, — признался он, — можете рассказать подробнее, что это?
— Это банк, который работает под поручительством другого, более крупного банка, который предоставляет гарантии или поручительство от себя, что позволит вам работать с
Взгляд иудея стал крайне задумчив.
— Это очень необычное и непривычное предложение, сеньор Иньиго, — наконец со вздохом сказал он, — я могу взять время на раздумья?
— Конечно, сеньор Авраам, — кивнул я, — я и не прошу вас принимать такие судьбоносные решения второпях, поскольку первый же и пострадаю, если вы нарушите свои обязательства, которые я закреплю своим словом.
— Понимаю, сеньор Иньиго, — он склонил голову, — чем я могу загладить для вас процесс ожидания своего ответа?
— Я оставил свою служанку в Аликанте, — притворно вздохнул я, — ещё одна помощница бросила меня в Неаполе. Заставлять же свою повариху, ещё и одевать меня, является неуважением к её труду, так что если Саре будет нетрудно, пусть поухаживает за мной то время, пока вы думаете.
— Берёте заложника, — вздохнул он, — но хотя бы не так явно, как могли бы это.
— У меня сеньор Авраам остались не лучшие воспоминания о Валенсии, — пожал я плечами, — мне бы крайне не хотелось, чтобы такие же впечатления у меня остались и о Сарагосе.
— Сара! — позвал он девушку и когда та пришла, он обратился к ней на разговорной смеси кастильского и иврита, на которой говорили евреи Кастилии, поскольку сам иврит не был для большинства здесь разговорным языком, а только языком религиозным, на котором читались в основном молитвы. Но, разумеется, раввины и очень образованные иудеи, с которыми я общался, хорошо знали язык своей древней родины, как некоторые и арамейский, но это было совсем уже редкостью.
— Будешь жить у графа и выполнять всё, что он скажет, пока я не заберу тебя у него, — сказал он, явно думая, что я не знаю этот сильно локальный язык.
Девушка изумлённо посмотрела на него, затем на меня.
— Всё? Дедушка, ты уверен? Он же карлик и урод! — ответила она, а я в это время улыбался и делал вид, что их не понимаю, — а если он захочет лишить меня девственности? Меня же потом замуж никто не возьмёт!
— Так нужно, — резко оборвал её он и обратился ко мне на кастильском.
— Я предупредил её, чтобы во всём вас слушалась, сеньор Иньиго, — с улыбкой сказал мне он, а я который раз порадовался, что знание многих языков приносит мне пользу даже там, где я этого не ожидаю.
— Хорошо, тогда жду вас у себя с ответом, сеньор Авраам, — кивнул я спокойно, не выдавая, что понял их и позвал Бернарда, чтобы унёс меня.
Девушка послушно пошла за нами, бросив на дедушку слишком уж жалобный взгляд, но тот даже не ответил ей, лишь тяжело вздохнув.
Сара
села напротив меня в повозку, и вынуждена была быть совсем рядом с Бартоло, который стал краснеть и стараться от неё отодвинуться, чтобы их не увидели вместе. Мы же с невозмутимым швейцарцем сидели рядом и рассматривали девушку, которая всем видом показывала, какая она смелая и ничего не боится.— Дорогая, хочу тебя сразу предупредить, — спокойно сказал Бернард, — ты явно потом будешь много болтать о правилах и порядках в нашем доме, но три вещи находятся у тебя под запретом.
Он поднял руку и стал загибать пальцы:
— Запрещено рассказывать всё, что касается сеньора Иньиго.
— Запрещено говорить всё, что касается его безопасности и охраны.
— Запрещено что-то брать и выносить из его дома без спроса.
— А если я нарушу эти правила? Что тогда? — девушка с вызовом посмотрела на швейцарца, который пожал плечами.
— Тебя предупредили, — спокойно сказал он, — второго раза не будет.
— Сара, я потом вам всё объясню подробно, — залепетал красный Бартоло, — когда приедем, я познакомлю вас с нашим управляющим. Вы будете подчиняться ему.
— А сеньор Иньиго? — она удивлённо посмотрела на меня, — я думала буду служить только ему.
Оба мужчины переглянулись и удивлённо посмотрели на неё.
— Боюсь дорогая, ты до этого ещё не доросла, — за обоих, ответил швейцарец, который прекрасно знал, куда её определит Алонсо, когда мы её ему представим. Как и всех новых слуг, он поставит её на самую грязную и неблагодарную работу, где ещё долго будет присматриваться, можно ли доверять новому слуге и повышать его дальше.
Так в общем-то и случилось, и я больше не видел Сару, до момента, пока ко мне не приехал её дед.
— Сеньор Иньиго, — швейцарец обратился ко мне, когда я завтракал, так как прибыл мальчик от Авраама, попросивший о встрече, я сказал, что буду готов принять его как раз после завтрака.
— Да Бернард? — повернулся я к нему.
— Зачем вы взяли её к себе? — поинтересовался он, — я ведь вижу, что не просто так.
Я вздохнул и положив вилку, поднял руку.
— Что ты видишь?
Швейцарец удивлённо на меня посмотрел, подошёл ближе, пристально осмотрел кисть и пожал плечами.
— Просто маленькая рука.
— На пальцы посмотри!
Он наклонился ближе, и его глаза расширились.
— Много мелких точек от чернил, сеньор Иньиго, — увидел он то, что увидел и я при нашей первой встрече с внучкой Авраама.
— Я пишу по три-четыре часа в день, — повертел я рукой перед его глазами, — теперь подумай, сколько пишет она, если на её пальцах в два раза больше чернильных пятен.
Брови швейцарца полезли вверх.
— У девушки? — изумился он.
— Вот и я удивился, как такое возможно, — пожал я плечами, — поэтому и попросил Алонсо лучше за ней присматривать, он подтвердил, что она вообще не умеет ничего делать по хозяйству, абсолютный ноль.
— М-да, весьма странная внучка, сеньор Иньиго, теперь я понимаю вас, — улыбнулся мне Бернард и поклонился, — благодарю, что всё объяснили.
— Авраам скоро должен приехать, скажи, пусть его сразу проводят ко мне без задержек.