Испытание огнём
Шрифт:
…Хассинельг, шумно выдохнув, ступил на гравий – прямо из пустоты, держа на плече посох, а в руке – здоровенный свёрток, обмотанный лианами-строителями. Джейн открыла было рот, но страж быстро заговорил:
– Они выживут – я быстро пересажу их. Пару дней, чтобы пустить корни, - и отнесу их обратно. Другой верёвки не было – очень уж длинная понадобилась!
Он опустился к котлу и вынул из-за голенища черпак. Другой рукой разгрёб гравий и поставил свёрток вертикально. Внутри что-то шевельнулось.
– Там что? – спросила Джейн. Хассек, успевший заглотить три полных
– Твоё дерево. Оно хочет вниз, в мирное место – и туда, где есть разумные.
– Дерево?! – Джейн с опаской покосилась на свёрток. Зуб с рукояткой, перо, отрастившее внутренний поршень, - это всё куда бы ни шло… больше удивляло, что бусы из капа так и оставались бусами, только иногда странно светились. А вот ожившая бандана, да ещё со своими желаниями…
– Ты не говорила – чьи знаки там? Они ведь были важны, раз ты носила их на лбу…
Джейн уставилась в гравий.
– Он был… воином, небесным стрелком. А потом стал певцом. И никогда не пел о войне. Мы с ним… то есть – он и мой дядя – они победили одного урода. Он хотел уронить асте… огромную скалу с неба в вулкан. Себастьен своей песней лишил его силы.
– Я слышал о таких воинах, - Хассек склонил голову. – О нём, наверное, сложили сказание?
«Сказание? Разве что на форуме… из тамошней чуши можно сборник мифов составить!» - Джейн криво ухмыльнулась.
– Он мёртв. Убит тварями из чужого мира. И многие люди того города… мой дядя тоже. Мы с отцом узнали слишком поздно…
«Будто ты могла хоть что-то сделать!» - мысленно буркнула она. «Ты даже сейчас… только суп варить и научилась! И то – походный.»
– Будет лёгким путь в Кигээл, - страж сложил руки в странном жесте. – Я расскажу старейшине Кайри, он найдёт сказителей, и если твоя боль позволит помочь им…
Джейн ошалело встряхнула головой. «Здесь, на Равнине… не в Грейт-Фоллс, не в Атлантисе, не на Земле даже… кто-то будет рассказывать легенду о Сепе?!»
– Ты сказала – его имя Себастен? Себастиен?
– Себастьен Марсье. Так он себя называл, - Джейн смотрела на дерево. Лианы уже нашли субстрат и воткнулись в него обрезанными стеблями. «Пенёк» выровнялся и просунул в щели свёртка длинные листья. Их края незаметно из острых стали округлыми, а ближе к черешку появились продолговатые пятна, перечёркнутые жилками. «А ведь это похоже на… гитару?!»
– Если у Себас-ти-ена Мар-си есть незапретные песни, как те, что ты пела у Джагулов… могла бы ты спеть? – смущённо спросил Хассек. Теперь смутилась Джейн. «Чёртова занавеска! Так и знала – меня слышал весь лагерь и сааг-туул с ними! Вежливые, однако, эти кочевники…»
– Я плохо пою, - проворчала она. – И… не всё будет понятно. Он после той драки сложил песню о ней. Ты послушай, а что надо будет – я объясню.
…Страж усмехнулся.
– Он хитёр, этот маг-певец! Рассказал, не солгав, - но так, чтобы у вас не поверили. И правильно – если бог не хочет, чтобы его имя было в сказании, незачем злить его…
Джейн хлопнула глазами.
– Какой бог?!
– Тот, кто карает за охоту без ума и попытку сжечь его лес, - отозвался Хассек. – Тот, кто
ходит среди людей, чтобы учить их верно обходиться со всем живым. Значит, в Тлаканте есть боги, яростные и справедливые… это должны узнать в столице!«Он о… профессоре Маасе, что ли?!» - Джейн ошалело уставилась на стража. Тот когтями по древку посоха осторожно настукивал мотив… но это ещё ничего – листья дерева, торчащие из обёртки, шевелились в очень знакомом ритме! «Хорошо, Флориан не видит – долго бы ржал, что у меня слух хуже, чем у последнего пенька,» - подумала Джейн.
– Эм… ещё что-нибудь спеть – или хватит?
27 день Мрака месяца Камня. Равнина, Сфен Молнии – Сердце Пламени
Небо было тёмно-серым, с размытым чёрным орнаментом и бесполезной парой белых «солнц»-голограмм, - но внизу если и стало темнее, чем вчера, то совсем чуть-чуть.
– День Мрака, - Хассек вычерпал из «котла» остатки варева и плеснул внутрь воды, ополаскивая жёлтую плёнку. – Это нам на руку. Во мраке легче затеряться. Отдохни немного – и начнём.
…В груди Джейн ещё оставалось тепло, а голод не подступил, когда страж отпустил её руки.
– Этого довольно, - он взялся было за посох, поднял высоко над головой – и снова переложил в хвостовую клешню. – Стихия… алайналь долго в чужом теле, а в памяти они роются, как у себя по сумкам. Увидит, что стихия та же… Джейн! Дай мне на время твои… некромантские когти. Только бери их осторожно!
Джейн ухмыльнулась было, но тут же пожалела, что у неё нет перчаток – безобидные когда-то заколки обожгли руку холодом. От одного прикосновения к загнутым когтям и прорезным мордам становилось не по себе. «Их же для меня сделали! И сделал… по крайней мере, не враг,» - напомнила себе она – и холод странным образом ослаб, а пальцы перестали ныть. Страж подставил ладонь, очень осторожно прикрепил обе заколки к навершию посоха, посмотрел сквозь него на небо и махнул хвостом.
– Отойди теперь на двадцать шагов…
Пока удивлённая Джейн досчитывала последние шаги, Хассинельг вскинул посох над головой. Навершие зажглось ледяным зелёным светом. Даже свечение ирренция не наводило на Джейн такую оторопь и не резало так глаза! Серебристый с прозеленью луч ударил в небо и часто замигал, выводя короткие полосы и извивы. Не прошло и десятка секунд, как другой, мощный, без подсветки, луч пятном расплылся в облаках. Хассек погасил свет, стряхнул заколки на гравий и долго дул на дымящееся навершие.
– Пока не трогай – пусть остынут, - от «когтей раптора» пахло палёной костью. – Вражда стихий! Тут уж как ни осторожничай…
«Письменность-то письменностью…» - Джейн всё ещё не уложила в голове местную систему времён, а потом резко стало не до того – но к изучению она очень надеялась вернуться (если уж тут любой кочевник читать умеет…). «А вот эту систему знаков разъяснить было бы важнее…»
– Что ты ему сказал? – спросила она. – И – это он ответил? А что?
Хассек вполголоса помянул какого-то Вайнега и его Бездну.