Испытание правдой

— Те, кому интересен я и то, чем я занимаюсь.

— Да, но ты всего лишь подстрекатель толпы, осаждаешь здания университетской администрации, строчишь обличительные статейки для малотиражных левацких газет.

— Верно, но я также связан с определенной группировкой…

— Какой ещегруппировкой?

Он налил себе еще бокал вина и опять выпил залпом.

— «Метеорологи» [39] .

О, черт, черт, черт! «Метеорологи» — самое жесткое, радикальное крыло студенческого протестного движения, сборище мутных «революционеров», которые признают лишь динамит в качестве средства достижения своих так называемых политических целей.

39

«Метеорологи», «Уэзермены» — подпольная организация, сформированная в 1969 году членами экстремистской фракции организации «Студенты за демократическое общество». Название организации взято из песни Б. Дилана: «Не нужен метеоролог, чтобы определить, в какую сторону дует ветер».

— Так ты «метеоролог»? — спросила я.

— Не совсем. Как я уже сказал, я аффилирован с ними…

— Аффилирован?Что это значит — ты у них что, на субподряде?

— Когда я возглавлял ячейку «Студенты за демократическое общество» в Колумбийском университете, мне приходилось контактировать с целым рядом радикальных группировок — от «Пантер» до «Метеорологов». И поскольку большинство «метеорологов» — выходцы из СДО [40] , мы были особенно близки с ними. Настолько близки, что, когда я переехал в Чикаго, некоторые члены местной группировки вошли в контакт со мной. Я никогда не приветствовал их экстремизм и насильственные методы, хотя действительно полагаю, что для революционных изменений…

40

Организация «Студенты за демократическое общество».

— Почему за тобой охотятся федералы?

Пауза. Он снова потянулся к бутылке.

— Совсем не обязательно пить, чтобы ответить на мой вопрос, — сказала я.

Он отдернул руку и вместо бутылки схватил мою пачку сигарет. Закурив, сделал две глубокие затяжки и сказал:

— Ты читала о взрывах в Чикаго пару недель назад?

— Это когда взорвали правительственное учреждение или что-то в этом роде?

— Региональный офис Министерства обороны, если точнее.

— Это ты взорвал?

— Черт возьми, нет. Говорю же, я противник насилия.

— Ты просто поддерживаешь людей, которые этим занимаются.

— Политические перемены требуют участия теоретиков, активистов и анархистов. И да, здание взорвали «метеорологи». Проблема в том, что… они поставили часовой механизм, который должен был привести бомбу в действие среди ночи, когда в здании никого нет. Но они не знали, что Министерство обороны решило обратиться к услугам частной охранной фирмы для ночного дежурства в здании. Вышло так, что в ту ночь дежурили двое охранников. Оба они погибли.

— Послушай, это всего лишь пара рабочих лошадок. Судя по твоим высказываниям, это малая цена, которую можно заплатить за политические перемены.

— Я так не думаю.

— Вздор, но это к делу не относится. Разве у этих охранников не было жен и детей?

Он жадно затянулся сигаретой.

— Думаю, да, — сказал он.

— Ты думаешь?

— Оба женаты, пятеро детей на двоих.

— Должно быть, ты очень гордишься своими друзьями-«метеорологами».

— Они не были моими друзьями, — раздраженно произнес он.

— Значит, товарищи?

— Это имеет значение?

— Так если ты не закладывал бомбу, — продолжила я, игнорируя его вопрос, — тогда почему ты в бегах?

— Потому что после неудачного взрыва двое исполнителей пару дней отсиживались у меня.

— Другими словами, ты приютил двух убийц.

— Я просто дал им возможность пересидеть у меня дома, вот и все.

— Но разве это не уголовное преступление — скрывать убийц?

— Они не убийцы.

— По мне, если они убили двух человек, значит, они убийцы… и только не говори мне, что, поскольку речь идет о политическом акте, это не убийство.

— Думай что хочешь, — сказал, он. — Факт остается фактом: как только страсти улеглись, эти ребята улизнули из города… куда — неизвестно… и тогда люди из организации предложили мне тоже на время исчезнуть, на случай, если федералы все-таки смекнут, что именно я укрывал исполнителей. Что, собственно, и произошло.

— Как они догадались?

— По телефону я не смог узнать подробности, но, похоже, у федералов был свой осведомитель в организации, потому что прошлой ночью в моей квартире провели обыск. И, как сказал парень, который звонил, они нашли записку с номером рейса «Истерн Эйрлайнз». А отсюда они уже смогли…

— Постой-ка, — перебила я его. — Ты же говорил, что добирался сюда автостопом.

Он затушил сигарету и тут же потянулся за следующей. Снова закурив, он сказал:

— Я тебя обманул. Я вылетел из О’Хара в Ла Гардиа [41] , а там пересел на рейс до Портленда.

— Почему Портленд?

— Тебе будет неприятно это слышать.

— Давай вываливай.

— Потому что, когда просочились слухи, что к нам внедрили провокатора… и мне посоветовали исчезнуть… я в панике позвонил твоему отцу.

— Ты чтосделал?

— Послушай, твой отец всегда был моим верным другом, и я часто обращался к нему за советом.

41

О’Хара — международный аэропорт в Чикаго, Ла Гардиа — аэропорт Нью-Йорка.

Я не верила ушам своим.

— И он подкинул тебе идею использовать мой дом в Мэне как временное убежище?

Теперь он старательно избегал моего гневного взгляда.

— Не совсем. Но он сказал, что, если мне случится оказаться в Мэне…

— Какой бред! — крикнула я. — Тебе приказали исчезнуть, ты обратился за советом к Джону Уинтропу Лэтаму, и он сказал…

Я запнулась, вдруг отчетливо вспомнив свой разговор с отцом в тот вечер — когда я упомянула о том, что мне позвонил Тоби и сообщил, что путешествует по стране, «сбежав» от своей докторской диссертации в Чикагском университете. И что же ответил отец?

Это вполне в духе Тоби — вот так свалиться как снег на голову. Может, он и самый яркий парнишка, который встретился мне за последние тридцать лет, но для забега на длинную дистанцию совершенно не пригоден. Это один из самых блестящих ораторов — живой, остроумный, невероятно начитанный, да к тому же сам отлично пишет. Ты бы видела статьи, которые он публиковал в «Рэмпатс» и «Нейшн». Великолепный слог и непревзойденное аналитическое мышление.

И потом:

Ты не могла бы приютить его на пару дней?