Испытание в Доме Тысячи Дверей. История В. Эпизод 1.2

В. повертел коробку так и сяк. Никакой наклейки нет. Там может оказаться увесистая куча чего-нибудь крайне неаппетитного, а может и почти свежий торт. Что ж, в такое прелестное утро В. вправе рассчитывать на чудо. Только не стоит пока открывать коробку. Погодим чуток. А вдруг никакого торта там нет? Жаль будет так быстро разочароваться. Поищем еще. Хорошо бы к торту раздобыть немного холодного вина, а лучше – шампанского. Чем черт не шутит! Может быть, В. повезет, и ему попадется недопитая бутылка. Предаваясь таким нехитрым мечтам, В. продолжал поиски.

Он перерыл весь мусорный бак, но, конечно, не нашел там ничего похожего на бутылку с вином, и вдруг заметил поблёскивание темного стекла… Вне себя от изумления, В. выудил из бака нераспечатанную бутылку шампанского. Он уставился на черную с золотом этикетку. Действительно, шампанское, и весьма недурственное! Вот так да!

В. поставил бутылку рядом с тортом и задумался. Торт и шампанское в одном мусорном баке? Это невероятно! В. еще раз осторожно тронул бутылку. Холодна как лед. К такой бутылке полагается фужер, желательно хрустальный.

Не на шутку разволновавшись, В. заглянул в бак. К его большому изумлению сверху, на куче мусора, валялся фужер. В. пробрала холодная дрожь. Он достал фужер, машинально вытер его рукавом и поставил рядом с шампанским и коробкой.

Ему уже не хотелось ничего желать. Фужер появился из ниоткуда, ведь В. не мог не заметить его раньше. В. разорвал бечевку и открыл коробку. Шоколадный торт с глазурью предстал перед ним во всей красе. Не вполне соображая, что делает, В. распечатал бутылку, налил полный фужер шампанского, отломил кусок торта и в гробовом молчании, с чудовищным сосредоточением, съел торт и выпил вино. И то и другое оказалось чудесным. Трепеща от ужаса, В. заглянул в бак.

А в баке уже что-то белелось. Двумя пальцами, с превеликой осторожностью, В. вытащил белое байковое одеяло, о котором он мечтал еще прошлой осенью, в самом начале своих мытарств, когда ему впервые пришлось ночевать на улице. Неужели это действительно одеяло? И притом белоснежное! Вещь не может остаться такой чистой среди отбросов!

Теперь В. уже не мог думать ни о чем, кроме мусорного бака, внезапно превратившегося в скатерть-самобранку. В. кинул на землю одеяло, снова заглянул в бак и выудил оттуда пару удобных кроссовок, которые тоже давно являлись предметом его мечтаний.

В. понял правила этой фантастической игры: загадываешь вещь – находишь ее в мусорном баке. Всё происходящее было до того нелепым и странным, что В. даже перестал бояться. Пребывая в полной прострации, он вытаскивал из бака новые вещи, одну за другой: книгу, подушку, кожаные ботинки, пальто…

Целая куча барахла выросла за спиной В., а он всё доставал из бака разнообразные предметы, пока наконец не обнаружил в баке нечто совсем невероятное. Будучи уверенным, что тянет из бака волейбольный мяч, В. вцепился руками во что-то продолговатое, белое, мягкое. Разглядев, что именно он держит в руках, В. с криком отпрянул. Из бака на него таращилось страннейшее человеческое лицо, перекошенное такой чудовищной гримасой, что В., разглядев его, не смог сдержать еще один крик ужаса.

– Ну ты даешь, конопАтая кочерЫжка! – произнесло лицо, и, прежде чем В. успел опомниться, оно поднялось из глубин бака, потянув за собой фигуру долговязого нескладного парня с длинными руками, вихрастой головой и оттопыренными ушами. В. в ужасе попятился назад. Парень приближался к нему.

– Спокойно, без паники! Все будет киселЁм! – произнес парень и, дотянувшись до В. своими ручищами, прежде чем В. успел оказать сопротивление, прикрыл ему глазницы своими огромными ладонями. Свет померк.

«Убивают!» – подумал В. и потерял сознание.

Глава 2. Калорифер законопатился

Вернее, на него накатил вязкий туман, который быстро развеялся, и В. очнулся, увидев перед собой то, что ему менее всего хотелось бы сейчас видеть – лицо своего убийцы. В. отпрянул в первый момент, но потом заметил протянутую ему руку. Так как В. валялся на полу в довольно неудобной позе, он ухватился за эту руку, и парень в два счета поставил В. на ноги.

– Ну ты даешь, китаИст! – заговорил парень. – Я закавЫчился тебя вытаскивать из этого казуАрового калебАса! Не думал, что до тебя доходит как до кОжистого колтунА. Я уже битый час крою, а тебе хоть бы что. КанАльская канталУпа! – он изобразил на своем изуродованном лице нечто, что вполне могло сойти за улыбку.

– Короче, я Джадж! – представился парень и протянул В. костлявую лапу.

– Ага, – выдавил из себя В. и пожал Джаджу руку.

– Да ты садись, чё стоишь, как неродной, не у себя дома, камчадАльный ты мой кандибОбер! – и Джадж усадил В. на диван.

У В. выдалась минутка, чтобы оглядеться, и он с ужасом осознал, что находится уже не в своем грязном углу на улице, а в довольно комфортабельной квартире с ультрасовременной обстановкой. Кругом все сверкало стеклом и металлом, за исключением пары бордовых пуфиков, ютившихся в углу. И сам В. был одет в тот костюм, который ему вчера выбрали ТриВики.

Джадж бодро затараторил:

– Короче Лейка вчера приходит и говорит: «Туда-сюда, тырым-пырым, кефИр-кендЫрь, новенький у нас. Загляни, типа, к нему с утречка, подсоби смодифитить нормально, а то парень вообче ни кизЯк-килА не рубит, куда его занесет, канЮк кантаридИн его знает». Я такой заваливаюсь сюда с утра пораньше, только кочедЫк клЮнул, и чё нахожу? – при этих словах Джадж многозначительно снял со своего уха истрепанный конфетный фантик и, держа его в руке прямо перед носом В., проговорил:

– Это чё, а? Ты где такую труху откопал, клУня? Нет бы отъехать на берег моря или в гостиницу пять звезд, ну, на худой конец в какую-нить хибару, а? Хоть крышу над головой можно изобрАзить, или те слабо? Надо ж было закорчевАться в такое крем-брюлЕ, кантилЕнный канифАс, чтоб тя кафИзма закатОдила!

Поскольку Джадж устроился на стуле неподалеку, то В. представился случай рассмотреть его до жути странное лицо. Пристально изучая физиономию Джаджа, В. понял, что две половинки этого лица жили независимо друг от друга. Хоть они и были одинаковы, как у любого другого человека, но при этом левая часть пребывала в глубокой скорби, в то время как правая сияла от счастья. Пока Джадж болтал, он вертел головой так и сяк, словно давая В. возможность оценить по достоинству невероятное впечатление, производимое его лицом.

Джадж то являл В. глубоко страдающего человека: уголок рта скорбно опущен, бровь надломлена, глубокая морщина пролегла от крыла носа, левый глаз полон неземной скорби, того и гляди из него польются слезы; а то перед В. представал всем довольный весельчак: рот изогнут в улыбке, правый глаз искрится под высоко взлетевшей бровью. Казалось, кто-то слепил лицо Джаджа из глины, а потом оживил; причем этому мастеру почему-то доставило удовольствие всё, что находилось слева, оттянуть вниз, тогда как всё, что находилось справа, он удосужился вздернуть кверху.