Испытание в Доме Тысячи Дверей. История В. Эпизод 1.2

– Чего?! – кричал В., тщетно пытаясь расслышать хоть одно слово.

Джадж в ответ, наверно, заговорил громче, но без толку – В. ни слова не услышал. Провода в руках Джаджа потрескивали и разбрызгивали во все стороны ослепительно сверкавшие искры. В. невольно попятился. Джадж, отчаявшись докричаться до В., начал что-то объяснять ему жестами. Он показывал на провода, потом на свои колени, поясницу, нос и уши.

– Чего-чего?! – все так же недоумевал В.

– ПриклЯпить… уши… нос… трансиляция… – доносилось со стороны бешено жестикулировавшего Джаджа.

– Да не слышу я! – раздраженно вопил В. – Не слышу!

Джадж поднес провода к своим ушам, а затем показал на В. Тут до В. наконец дошло.

– Не-не-не! – энергично затряс головой он. – Ни за какие коврижки я не буду засовывать эту дребедень себе в уши!

Джадж поднес провода к носу, а затем опять показал на В.

– Ага! Щас! Еще и в нос! – возмущался В. – И думать забудь!

Джадж наступал на В., направив прямо на него искрящиеся провода.

– А-а-а! – заорал В. и попятился.

Оказавшись за границами освещенного пятна, В. попытался в темноте нащупать дорогу к отступлению. Но поворачиваться он боялся – не взбредет ли в голову Джаджу воткнуть эти провода в… даже думать не хотелось, куда именно.

Джадж неумолимо надвигался на В. «Помогите!» – пронеслось в голове В., отчетливо понимавшего, что помочь ему некому. Джадж приближался. В. все пятился, пока не наткнулся на кучу железа. Ноги его подкосились, спина коснулась чего-то твердого и холодного. Отступать было некуда. В. попытался отползти, но в темноте, среди металлического хлама, эта задача оказалась невыполнимой.

Джадж уже нависал над В. Искры, обжигая, падали на лицо В., который, как мог, уворачивался от направленных на него проводов. Но в этой битве Джадж одержал победу. В. почувствовал два болезненных электрических разряда на своих висках… потом на коленях… на пояснице… в носу… в ушах… С непревзойденной ловкостью и быстротой Джадж прикрепил по всему телу В. провода трансилятора.

По мере того, как все новые провода прикреплялись к В., его тело начинало неметь. Отказали ноги… руки… ледяной тяжестью налилась голова… Как только провода очутились в ушах В., он оглох. Потом отключились вообще все чувства, кроме зрения. В. охватил крайне неприятный паралич. «Спасите!» – хотел прокричать В., но язык у него не ворочался. Хорошо, что он пока еще мог видеть. Вытаращенными от ужаса глазами В. пялился на Джаджа, словно беспомощная деревянная кукла.

Джадж схватил В. за шиворот и поставил на ноги, вытолкнув его на освещенное пятно. Почему-то В. не упал. Он старался не моргать, чтобы сохранить хоть какой-то контроль над происходящим. Едва только он закрывал глаза, как тут же проваливался в вязкую холодную тьму. Поэтому В. не моргая таращился на Джаджа, молчаливо умоляя его о пощаде.

Джадж улыбаясь подошел к В. и с крайне довольным видом показал ему две ладони с растопыренными пальцами. Он загнул один палец. «Девять!» – неслышно произнесли губы Джаджа, как догадался В. Потом Джадж загнул второй палец: «Восемь! – и дальше: – семь! … шесть! – продолжался отсчет до наступления чего-то ужасного, – пять! … четыре! … три! … два! … ОДИН!» Глаза В. сами собой захлопнулись и он отключился.

Глава 4. Кими возвращается на сцену

В. поднимался из темных глубин. Выше, выше, из беспросветной мглы к сиянию солнца. Нечем дышать. Горло держит железной хваткой ледяная рука. Холод и мрак, мрак и холод. В. поднимался выше и выше, с трудом, но неуклонно. Наконец, В. вынырнул на поверхность и набрал полную грудь воздуха. В. вдохнул, но это был уже не В.

Он шагает по узкому темному коридору, он не один, рядом с ним идут его друзья. Они все веселы, взбудоражены, нервы их напряжены до предела. И Он тоже взволнован, вернее, Он пребывает на самом пике нервного возбуждения! И еще Он боится. Боится до чертиков. Но этот страх – только хорошая приправа в бурлящем коктейле невероятных эмоций. Ноги сами несут его вперед легкими пружинистыми шагами.

Вдалеке Он слышит мерный гул, который становится громче. Этот звук не сравнится ни с чем! Будто жужжание миллиона разбуженных пчел! Ему невероятно повезло, что он смог вернуться. Он не поддался отчаянию, в решающий момент поставил все на карту, и вот Он здесь. Он долго ждал, но тем острее его чувства сейчас. Молодость, жизнь, ярость и страсть текут в его венах. Он переполнен ими, как пчела медом, и Он жаждет выплеснуть их, как пчела жаждет вылить в соты мед.

На Нем черные кожаные штаны, рваная черная майка. Он прекрасен, Он – юный бог! Проходя мимо большого зеркала, Он и его команда остановились, чтобы кинуть последний взгляд на свое отражение и лишний раз убедиться в том, что они действительно неотразимы. Все они молоды, полны сил, их тела крепкие, неутомимые. Но Он среди них – как генерал среди своих солдат. Только Его выделяет взгляд из этой толпы молодых ребят, хотя они и похожи как братья. Он – лучший из них. Он – король!

Он подходит ближе к зеркалу, чтобы рассмотреть свое лицо: все ли в порядке. Он доволен. Он ничуть не изменился – тот же горящий взгляд ярко-синих глаз под черными бровями вразлет, окаймляющая лицо тонкая бородка, которая очень ему идет, и фирменный начес. Только Он знает, чего ему стоит этот адский начес, ведь от природы его волосы мягкие, да еще кудрявые и светлые, как у ребенка.

Он мог бы выглядеть смешно: мужественное лицо неотразимого соблазнителя и прическа херувима. Но, хвала небесам, Он вовремя встретил правильного человека, который посоветовал ему выкрасить волосы в жгучий черный цвет и хорошенько их начесать. И вот теперь приходится почем зря драть свою шевелюру, терпя дикую боль, но это того стоит.

Его друг подходит к Нему и обнимает одной рукой за плечи. «Что, Кими, мандраж?» – спрашивает друг. «Нет, Спайк, порядок», – отвечает Он. Глаза у Спайка густо подведены черным. От Спайка разит спиртным. Спайк подмигивает Ему и говорит: «Тогда зададим им, да, Кими?» «Без проблем! – отвечает Он. – Зададим по полной! Как в старые добрые времена!» – и Он хлопает Спайка по плечу.

Сам Он трезв как стеклышко, врач сказал, что если Он возьмет в рот хоть каплю, вся терапия пойдет псу под хвост. Ну уж нет! Не для того он сам себя вытащил из полного дерьма. Он не пустит свою жизнь снова под откос. Наркота и бухло ему больше не нужны, сейчас он пьян только от радости победы над собой.

Они идут дальше по коридору навстречу гулу, который становится нестерпимо громким, оглушительным. Они подходят к маленькой лесенке, которая ведет к чему-то, укрытому занавесом. Он ждет, пока вся его команда проследует вверх и скроется за этим занавесом. И пока Он ждет, его возбуждение достигает пика.

Голова пуста, ни одной мысли. Он весь напрягся, как натянутая струна. Он идет последним. Он поднимается, отдергивает занавес и выныривает на яркий свет. Людской рев оглушителен. «Блуд Ким Степперз! Блуд Ким Степперз!» – скандирует многотысячная толпа, а Он приветственно машет рукой со сцены. Он подбегает к микрофону, хватает его уверенной рукой и ревет в него: «ПРРРРРИВЕТ!» Восторженная толпа отвечает ему многотысячным рыком.

За его спиной слышатся аккорды музыки. Он не думает, что ему делать, Он вообще не думает. Его тело отлично знает, как это должно быть. Это Его музыка, Его песня. Петь эту песню для Него все равно что дышать. Он уже не напряжен, звуки сами собой вырываются из Его горла: «Люби-и-и-и меня нежно-о-о-о-о, пусть океан безбре-е-е-жный укро-о-о-ет нас волной… Меня-я не отпуска-а-а-а-я, даря-я немного рая-я, ты жертвуешь собо-о-й…»

И Он поет эту песню, а потом еще одну, и еще. Он поет и забывает себя, забывает прошлое. Ничего нет и ничего не было. Есть только Он, они и Его музыка. Он, они и песня. Ноги сами носят Его по сцене, Он выделывает невероятные сальто, танцует, как заведенный. Он не чувствует усталости. Он хочет, чтобы это не кончалось, длилось вечно. Его друзья на сцене – музыканты – взмокли, пот струится градом по их накрашенным лицам. Его майка промокла насквозь, а штаны прилипли к бедрам. Но Ему все равно. Здесь он способен на всё, благодаря им, тем, кто там, внизу, не сводит с Него глаз, поет вместе с Ним. Он дарит им песню, а они дарят Ему силу, дарят Ему жизнь…