Испытание. По зову сердца

Когда поселок потонул во тьме, Вера решила воспользоваться суматохой гитлеровцев и передать «Гиганту» все, что накопилось за последние дни. Закрыв все двери на запоры, развела на загнетке огонь, чтобы в случае опасности сжечь бумаги. Аня взяла с божницы маленькое, в бархатном переплете, евангелие и села против Веры помогать ей. Закончив шифрование, они через запасной ход вышли в огород, прямо в высокую коноплю. Ночь — хоть глаз выколи, тишина. Вера прошла в гумно, а Аня, как всегда, засела за ближайшим к гумну раскидистым кустом смородины. На этот раз Вера работала долго. Вдруг Аня вздрогнула: в конце поселка заголосила женщина.

«Опять кого-то арестовали», — с горечью подумала она.

Домой шли тем же путем — через коноплю и запасной ход, Устиньи дома не оказалось. Это тревожило девушек, и Вера решила пойти поискать ее у лучшей Устиньиной подруги Соколихи, дом которой находился на самом конце поселка.

На улице чувствовалось, что враг не спит: то здесь, то там слышались таинственные шорохи. Вера шла, прижимаясь к заборам, к зданиям. Вдруг снова раздалось голошение женщины. Вера побежала в ту сторону. «Вроде Соколиха...»

— Тетя Клава?!

— Я, дорогая, я! — плачущим голосом ответила Соколиха.

Но ее перебил рычащий голос полицая:

— Не разговаривать, партизанская шкура!

Соколиха все же выкрикивала:

— Устинья у нас, с ребятами осталась. Посмотрите за ними, дорогие мои... Рожь поспела, обществом оберите...

— Молчать! — гаркнул полицай.

— Изверг! Фашистский прихвостень! — кричала Соколиха. — Отольются вам, негодяи, наши сиротские слезы!..

Придерживаясь плетня, Вера направилась к дому Соколихи.

Около прогона она заметила два силуэта, один из них показался Вере знакомым. «Неужели арестовали и Кирилла Кирилловича?» — подумала она и притаилась около жердей. Силуэты говорили мирно.

— Смотри, не упусти, — полицай наставлял штатского, и тот, прихрамывая, пошел под гору. Это был Кирилл Кириллович. А полицай, вскинув на плечо винтовку, зашагал в сторону избы Игнатихи, муж которой в войну пропал без вести. Там он постучал в окно, вошел в избу и тут же вытолкнул Игнатиху и ее сына Гераську.

Проводив их взглядом, Вера сквозь зубы прошептала: «Так вот вы кто, Кирилл Кириллович!» — и юркнула в дом Соколихи. Устинья сидела около все еще всхлипывающих ребят. Увидев Веру, встрепенулась:

— Что случилось?

Когда дети уснули, Вера поведала Устинье о Кирилле Кирилловиче.

Устинья сдернула сползший с головы платок и с досадой ударила им об руку: — Значит, тоже хлыщ! Да еще похуже Семена, царствие ему небесное. Эта сволочь ангельской добротой влезает в душу. — Устинья повязала голову платком, укрыла ребят.

— Ты посиди здесь, а я пойду домой. Не след ночью, да еще в такую суматоху, блукать по поселку, чего доброго, и схватить могут. Тогда и доказывай, что ты не виновата. С рассветом я приду. Эх, если бы не вы, уложила бы двух-трех предателей и в лес, к партизанам. — И ушла.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

В это неспокойное время, два дня спустя после облавы, как-то поздним вечером невзначай появился Михаил Макарович. Веры дома не было: она няньчила ребят Соколихи. За ней прибежали Аня и Устинья.

— Пришли Михаил Макарович и Клим, — сказала Аня. — Идем!

Оставив Устинью с ребятами, девушки побежали к дому. В избе никого не оказалось.

— Где же Михаил Макарович? — Вера озадаченно поглядела на Аню.

— Испугались? — с порога сказал Михаил Макарович. — На всякий случай в сенях притаился. Чуете, что в поселке творится?

— Зачем же вы пришли в такое время?

Михаил Макарович как будто и не слышал вопроса и прошел к столу.

— Меня сегодня привели две причины, — начал он. — Первая — прибытие в этот район новых частей и крупного штаба и вторая — труп полицая.

— У него, говорят, нашли письмо? — спросила Вера.

— Не письмо, а список заподозренных. Была и тебе записка. Все это наши выкрали. А организовал это дело Клим.

— Молодец! — Вера облегченно вздохнула.

— Время — деньги, — улыбнулся Михаил Макарович. — Давайте по существу. — Он сообщил, что для охраны их группы привлек по рекомендации подпольного райкома еще несколько человек из здешних партизан, которыми будет командовать Клим. — А сейчас главная задача, — продолжал Михаил Макарович, — установить места сосредоточения частей, КП штаба и особенно важно разузнать, где, на каком участке фронта и когда будут наноситься удары. О добытых сведениях сразу же информируй «Гиганта». Ясно?

— Ясно, — ответила Вера.

— Теперь давайте разберемся с этой бумагой.

Михаил Макарович положил на стол список, засиненный расплывшимися чернилами.

— Михаил Макарович, дорогой, простите, что так я вас называю. Мы сами разберемся. Я за вас очень боюсь...

— Сегодня я в трехслойном перекрытии. — И он стал читать список. Вера со страхом ожидала услышать свою, Анину и Устиньину фамилии. Но их фамилий не было. В нем были записаны: дед Ефим, как связной с партизанами, Соколиха и Игнатиха, мужья которых будто бы находятся в партизанском отряде. Среди них была Хватова, проживающая в глухом углу, за базаром, у бобылихи Черномордик. Против ее фамилии было записано: «Есть сведения, что она жена комиссара Красной Армии». Вера тихо вскрикнула.

— Что? Знакомая? — спросил Михаил Макарович.

— В дивизии, которой командует отец, фамилия комиссара — Хватов. Его жена, говорил отец, осталась в окружении, в Белоруссии, и о ней Хватов не имел никаких сведений...

Михаил Макарович тотчас предупредил Веру, чтобы она не смела приближаться к этому дому:

— Приманка солидная, и гестапо, наверное, устроило там засаду... Ну, что у тебя есть ко мне?

Вера коротко рассказала о Кирилле Кирилловиче.

— Нас, Настя, — Михаил Макарович наблизил лицо к Вере, — окружают враги видимые и невидимые, гласные и негласные — такова наша жизнь. Гестаповцы, эсэсовцы, полицаи — это враги видимые, а поэтому они менее опасные. А вот замаскированные — шпики, предатели, которые своей добротой, услугами и помощью лезут в душу людей, — это враги невидимые и очень опасные. Таким может быть и ваш Кирилл Кириллович. — Немного помолчав, он спросил Веру: — Как думаешь, если вдруг арестуют Устинью, можно связь поручить Лиде?

— С нами? Нет? Лида порывистая, невыдержанная.

— М-да... — Михаил Макарович решил сам встретиться с Лидой и поговорить.

В окно, выходящее в огород, постучали. Михаил Макарович заторопился, вынул из-за пазухи пачку денег и протянул их Вере. Вера спрятала руки назад.

— Пожалуйста, без церемоний! Это ваши и нужные вам деньги, — и он сунул пачку Вере.

— Михаил Макарович, я хочу просить вас посодействовать вступлению тети Стеши в партию... Она будет хорошая коммунистка.