Испытание
Шрифт:
Удары тем временем сыплются со всех сторон, но мне пока удается, двигаясь, удержаться на ногах.
Получен урон: 126 (удар ногой).
Текущее значение жизненных сил: 86,78324 %.
Все, достаточно! Серия жестких во всю силу ударов, чередуемых с уклонениями и блоками, и, кроме меня, стоящим остается только Взлохмаченный. К нему у меня особые претензии – успел пролистать по диагонали список его преступлений.
Он нервно облизывает губы, бегая глазами по окружению. Ситуация для него патовая – даст деру, значит, бросит подельников и потеряет авторитет, а продолжить бой
Теперь на ногах только я. Вытаскиваю из кармана телефон. Экран треснул в драке, но аппарат работает. Набираю номер одного подзабытого человека:
– Игоревич. Слушаю! Кто это?
– Дмитрий Юрьевич, простите за поздний звонок. Это Филипп Панфилов, помните такого?
– А, ясновидящий! Помню, еще бы… – шутливо поприветствовав, он становится серьезным. – Нашел кого-то?
– Нашел тех, кто знает, кого вы ищите. Если хорошо поспрашиваете, может, признаются… Ковач и Беденко – их работа.
– Дела… – оба разыскиваемых пропали относительно недавно, с месяц назад, так что помнить их Игоревич должен. – А кто конкретно там у тебя?
– Конкретно, пять пацанов от шестнадцати до двадцати трех. Наткнулся в темном переулке, избивали и грабили пятидесятидевятилетнего мужика.
– Что с ним?
– Минутку… – я щупаю пульс. – Жив, дышит, но без сознания.
– Что с пацанами?
– Вырубил. Отдыхают.
– Пятерых? – следователь не может скрыть удивления. – Силен, брат! Где ты?
– Обуховский переулок, дом… Двенадцатый и седьмой, между ними. Скорую еще надо…
– Вызову сам. Выезжаю, – Игоревич отключается.
Я осматриваю поле боя. Парни промышляли грабежами на улицах. Жертвами, как правило, выбирали подвыпивших мужиков, одиноко идущих женщин. Судя по списку «подвигов» Взлохмаченного, лидером был он. И эпизоды с изнасилованиями тоже проскальзывают.
Слышу стон, кряхтение. Один из гоп-стопщиков очнулся. Беру его за волосы, поднимаю голову и отпускаю. Отключается снова.
Сам осматриваю пострадавшего мужчину. Пятьдесят девять лет, сборщик мебели, второй брак. От первого – девочка, от второго – десятилетний мальчик. Лицо разбито в кровь так, что не разглядеть черт. Множественные ушибы, переломы, разрывы внутренних органов. Запас жизненных сил на грани перехода в необратимость.
Как могу, оказываю ему первую помощь. Проверяю еще раз дыхание и пульс – есть. Переворачиваю его на бок, чтобы не задохнулся. Сильных внешних кровотечений нет, и на этом посильная для меня первая помощь исчерпана. Его лучше больше вообще не трогать, чтобы ненароком не повредить еще что-нибудь. Мне остается только ждать скорой, Игоревича и следить, чтобы малолетние очухавшиеся бандиты не сбежали.
Машина «Скорой помощи», полицейский наряд и Игоревич приезжают почти одновременно. Высыпавший народ осуществлять первую помощь и задержание не торопится.
– Кто тут кто? – спрашивает следователь. От него ощутимо разит перегаром, и, поняв, что я заметил, извиняюще жмет плечами: – Ты меня из-за стола выдернул.
– И сами за рулем?
– Тебе шашечки или ехать, Панфилов?
– Да
ехать, ехать. Жаль только, что перед законом все равны, но есть те, кто ровнее.Игоревич поднимает бровь и криво ухмыляется:
– Рыба гниет с головы. Короче, кто?
– Вон того седого избивали.
– Понял, минуту, – он отходит и раздает команды. Вернувшись, говорит: – Деталями поделишься?
– Неформально?
– Конечно.
– Тогда вам понадобится бумага, ручка и десять минут времени.
– Пойдем, сядем в машину тогда…
Закончив записывать все эпизоды, которые я ему надиктовал, он закуривает. Выдохнув дым кольцами в окно, он между делом спрашивает:
– Подбросить?
– Сам дойду. Спасибо, что сразу приехали. Что поверили…
– Насчет «поверили» – это мало, ты же понимаешь. Нужны признания. Будем колоть, и даже не спрашивай, как. Но методы допроса у нас теперь, благодаря тебе, будут щадящими. Рассадим их раздельно, а с той информацией, что ты дал, они заговорят – запоют! – как миленькие! У тебя все?
– Да. Пойду я. Доброй ночи, Дмитрий Юрьевич! – я открываю дверь машины, чтобы выйти.
– Ночка будет та еще, если все, что ты сообщил, подтвердится.
Через минуту я остаюсь в переулке один. Немного досадуя, что цель моего встревания в стычку не достигнута, но радуясь, что спас чью-то жизнь. Даже если жертва шакалов не выживет, выживет много тех, кто мог бы им еще попасться.
И только когда я, уже находясь дома, смываю с себя пот и грязь прошедшего дня, система разрождается серией. Комбо ударное:
Внимание, вы совершили важное социальное деяние! Вами предотвращена гибель Парфенова Андрея Сергеевича. Это могло негативно сказаться для роста уровня социальной значимости его сына, Парфенова Сергея Андреевича, с вероятностью 93,69 % будущего великого ученого-физика, соавтора теории Парфенова-Ковтуна, создателя трикодера.
Получены очки опыта за важное социальное деяние: 9000.
Поздравляем! Вы подняли уровень!
Ваш текущий уровень социальной значимости – 19!
Доступны очки характеристик: 2.
Доступны очки навыков: 1.
Очков опыта до следующего уровня социальной значимости: 3280/20000.
Скатившись по стенке душевой кабинки вниз, я какое-то время не могу ни читать, ни стоять – пароксизмы удовольствия слишком сильны в этот раз. Поэтому, следующее сообщение, развернувшееся на все поле зрения, я осознаю не сразу.
Внимание! Зафиксировано аномальное количество случаев агрессии в отношении носителя с высоким уровнем социальной значимости, в том числе, особями, многократно низшими по уровню.
Индекс безопасности среды обитания носителя может быть пересмотрен и понижен до значения «оранжевый». Станет доступно свободных очков основных характеристик для распределения: 3.
Значение ограничения «Не более одной героической способности на каждые десять уровней социальной значимости носителя» может быть понижено до «Не более одной героической способности на каждые пять уровней социальной значимости носителя».