Испытания госпожи Трейт

— Согрелась? — мужская ладонь вдруг нырнула под шкуру и безошибочно нащупала мою ступню, как будто моим словам он не доверял.

Я поджала пальцы на ногах и отдернула ногу, убегая от горячего и чересчур интимного прикосновения.

В голове было пьяно от свежего морского воздуха, а ветер будто выдул из головы все мысли и она была легкой и кружилась безо всякого вина. Хотелось быть сумасбродной и творить глупости. Но было подозрение, что именно этого состояния Уолтер и добивался. Правда сердиться на него за это почему-то не получалось. Было одновременно страшно и весело. Как будто новый раунд в азартной игре с высокими ставками.

— Как твой генератор? — спросила я, проигнорировав его вопрос — и сам уже выяснил (нащупал!), что согрелась.

Уолтер закатил глаза:

— Оливия! Я же не спрашиваю тебя, как твои похороны?

— Мои, слава Богу, пока не назначены, — пробормотала я, отставляя почти пустой бокал в сторону.

Тони как будто только этого и дожидался, цепкие пальцы снова нырнули под шкуру, ухватили меня за щиколотку и нахально потянули на себя. Я брыкнулась, но в этот раз добилась только того, что по лицу мужчины расплылась довольная улыбка.

Я не растерялась — и надела на эту нахальную физиономию шкуру. Будет знать, как сверкать тут самодовольством!

Совершенно дурацкая детская возня. В ход пошло все — щекотка, декоративные подушки… как будто мы не промышленник-миллионер, сам сделавший свое состояние, и разумная ученая дама на пороге открытия мировой важности (скромность — наше все!), а закадычные друзья детства, еще не далеко от этого детства утопавшие.

И только когда каким-то чудесным образом я оказалась на коленях у Уолтера с грозящей задраться уж совершенно неприлично юбкой, разгоряченная, раскрасневшаяся, растрепанная — стало совершенно очевидно — детство здесь совершенно ни при чем.

От него пахло парфюмом и морем — деревом, йодом и солью. И я была уверена, что сейчас он солоноватый на вкус, потому что мои губы, когда я нервно облизнула их — были терпкими и солеными, от вина и мелких брызг, осевших на лице.

Сердце колотилось, грозясь выскочить из грудной клетки, а незнакомое тянущее чувство внутри толкало наклониться, коснуться, попробовать, убедиться. И я чувствовала себя одновременно и как угодившая в силки птица, и как рвущаяся на свободу из клетки.

Я хочу. И не хочу.

Мне интересно. И страшно.

Я понимаю, что меня обыграл более опытный противник, но почему-то не чувствую себя проигравшей.

На самом деле, потерпи Уолтер еще хоть немног, вполне возможно, он дождался бы и того, что я сама бы его поцеловала. Но терпение у него закончилось раньше, чем сумасбродство в моей крови достигло нужно концентрации.

Меня снесло этим поцелуем, как накатившей волной. Сбило с ног, закружило, ослепляя, лишая ориентации в пространстве.

Я выныривала из него, жадно глотала воздух, и снова погружалась с головой. Губы, шея, ключицы, снова шея, ухо, висок, снова губы… мои пальцы — в коротких мягких волосах, и ладоням щекотно, совсем как мне недавно хотелось.

И внутри все жжет, и хочется ерзать, стискивать бедра, хочется, чтобы лежащие на талии руки скользнули выше. Или ниже? Да хоть куда, только вот так, как сейчас — горячо, плотно, ярко.

Сумасшествие. Круговорот.

А ведь он мне даже не нравится.

Ну ладно, нравится. Немного.

Прямо сейчас — возможно даже больше, чем немного.

Мне приятно, что он ко мне приехал. Ко мне. Энтони Уолтер приехал в Лестренж не по делам, не для того, чтобы отдохнуть на своей роскошной вилле в компании таких же роскошных женщин и мужчин, а приехал ко мне.

Губы и правда сладко-соленые. И голова так кружится.

Но нет. Каким бы сладким не был проигрыш он все равно останется проигрышем, а я не хочу становиться трофеем и галочкой в череде достигнутых целей.

И я мягко остановила таки поползшие вверх ладони. И отстранилась.

— Выходи за меня замуж? — пробормотал Уолтер в ускользающий поцелуй.

И мы оба застыли.

Вопрос настолько застал меня врасплох, что еще прежде, чем я смогла осмыслить его во всей полноте, с губ уже сорвалось:

— Зачем?

— Зачем? — эхом переспросил Тони. — Что значит «зачем?».

И он мазнул поцелуем по моей шее до ворота черной блузки — мягкое, невесомое прикосновение, от которого по всему телу пробежала мелкая дрожь.

Я тихо вздохнула, и Энтони шумно выдохнул, опаляя кожу, а вместе с ней как будто все нервные окончания тела.

— Это значит, — медленно произнесла я, — что у меня нет ни малейшего желания трепать себе нервы разводом, когда ты разочаруешься и найдешь себе другой объект для охоты.

— С чего ты взяла, что я разочаруюсь? — он прочертил носом линию по щеке и коснулся губами мочки уха, так что насмешливый вопрос, пытающийся обратить все в шутку, снова вызвал щекотную дрожь. — Откуда такое низкое о себе мнение?

— Это не у меня низкое мнение, это у тебя завышенные ожидания из-за долгого воздержания.

Я положила ладони ему на плечи и отстранилась, чтобы заглянуть в глаза.

— Тони, ты ведь не всерьез. Если бы ты действительно собирался на мне жениться, ты бы из предложения устроил фейерверк и незабываемое шоу. Ты это умеешь. Я благодарна тебе за то, что ты вытащил меня с похорон, но ведь ты это сделал не ради того, чтобы… — я осеклась, слегка сбитая с толку выражением лица мужчины — оно не было ни огорченным, ни раздосадованным, ни оскорбленным, ни даже ровным, а было… — почему ты улыбаешься?

Довольным.

— Ты назвала меня «Тони».

Я стушевалась. Оно само выскочило! Тяжело официально обращаться «господин Уолтер» к человеку, у которого ты сидишь на коленях!

— Этого больше не повторится!

— Ну нет уж, пусть повторяется!

Он боднул меня лбом и руки на талии сжались сильнее, и снова внутри остро-тянуще стрельнуло.

Надо с этим завязывать.

— В таком случае надо было прописывать это в контракте, — назидательно отметила я, отклоняясь снова.

Однако моя попытка пошутить успехом не увенчалась.

Уолтер поморщился и выпустил меня, позволяя выскользнуть из его объятий.

— Забудь контракт, Лив. Даже ты должна понимать, что все давно вышло за его рамки.

— Что ты хочешь сказать этим «даже ты»? — оскорбленно вспыхнула я, одергивая юбку.

— Что к этому моменту уже пора понять, что мира, в котором Она встретила Его, — он старательно выделил интонацией заглавные буквы, — они увидели друг друга, влюбились с первого взгляда и жили долго и счастливо в полной идиллии, не существует. Я хочу быть с тобой, — он сказал это так спокойно, так прямо, что мое почти сорвавшееся возмущение застряло в горле. — И, прости, но это очевидно, что я тоже тебе нравлюсь. Но тебе спокойнее жить в закрытом мирке в ожидании несуществующего идеального мужчины, нежели попытаться выстроить реальные отношения.