Исследование Апокалипсиса

Эсхатологическая мощь Откровения безусловна. Несомненно, что еще до него иудаизм делал небезуспешные попытки апокалиптического осмысления истории. Но такое ее осмысление именно иудаизмом достаточно корыстно в том смысле, что предвидится полный крах всех других царств, которые были враждебны Израилю, и обязательное его полное торжество в конце. Собственно, эта тема представлена и в Апокалипсисе, в его последних главах. Об этом говорят и Книга Даниила и Книги Еноха. Конечно, религии и других народов предрекают триумф именно им, а не кому-нибудь другому, но вместе с тем иудаизм выводит победу Израиля не из какого-то абстрактного космического цикла, а только из божьего промысла. Таким образом, в этом фиксируется дальнейшее развитие религии, когда над Богом, как было в Древней Греции, уже нет никакой высшей силы. Яхве, следовательно, провозглашается единственным творцом и хозяином истории и природы. Этот статус полностью подтверждается в последней библейской книге, хотя иногда возникает путаница, кто же производит грандиозные изменения в природе и истребляет людской род — всевышний или его сын.

В представлениях о грядущем Страшном суде христианство в Апокалипсисе не двинулось дальше по сравнению с иудаизмом. Так, во сне Даниил видел «Ветхого днями» и судей с книгами, по которым они судили людей (Дан., 7:9–10). То же самое видит и Иоанн Богослов: Бога, раскрытые книги и суд над людьми в соответствии с их делами (Отк., 20:12). Однако в упомянутом сне Даниила есть один чрезвычайно важный момент, точнее — персонаж, которому отдают должное очень многие исследователи христианства. Это — «как бы Сын человеческий», которому «дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прийдет, и царство Его не разрушится» (Дан., 7:13–14). Я намеренно привожу полностью этот отрывок из Книги Даниила, чтобы показать, что речь, собственно, идет о мессии, о предтече Христа, которому надлежит спасти людей и который впоследствии принял образ Христа. В Новом Завете о нем тоже будет сказано, что ему даны власть, слава и царство, и что владычество его — вечное. Разумеется, здесь речь идет именно о сыне человеческом, а не о Яхве, поскольку последнему не могут быть даны власть, слава и царство. Он сам их дает другим, они принадлежат ему исконно, составляют его сущность.

В книге Даниила мессия был предугадан, но эта тема там не развита, для нее, как можно полагать, еще не сложились необходимые условия. Даниилов «Сын человеческий» ни в коем случае не является ни Адамом, предсущим творению мира, и никаким другим первочеловеком, вроде древнеиндийского Пуруша, из которого возникли элементы космоса, вселенская душа, «Я». «Сын человеческий» представляется именно мессией. Поскольку Книга Даниила предшествовала христианству, можно сделать вывод, что потребность в спасителе существовала давно, и она выражена в целом ряде и иных священных иудаистских текстах. Есть все основания думать, что само появление христианства в недрах иудаизма означает кризис последнего, который уже не удовлетворял многие витальные духовные потребности. Именно христианство, а не иудаизм стало мировой религией. Старый Яхве оказался не в силах решить все важнейшие проблемы еврейского народа, нужны были, как сказали бы теперь, свежая кровь, новые идеи, которые не укладывались в столь древние представления о Яхве. Но и от него не могли полностью избавиться, не могли, прежде всего первые христианства, которые создали новое учение.

Это объясняет, почему Христос стал сыном Яхве, а Ветхий Завет — священным и для христианства. Естественно, что эсхатологические христианские идеи отчасти заимствованы из этой части Библии, однако по своему размаху, силе и убедительности христианская эсхатология превосходит иудаистскую.

Апокалиптические видения конца мира и последующего возрождения представляют собой не только ужас перед историей, но и попытку защититься от нее: ведь Апокалипсис есть предвидение чего-то чрезвычайно важного, а предвидеть значит иметь возможность обезопасить себя.

Поэтому апокалиптическая информация принадлежит к числу спасительных. Конечно, само апокалиптическое знание было священным, причем всегда, невзирая на то что вначале оно сообщалось лишь особо посвященным и избранным, которые затем передавали его всем. Такой его священный характер определяется прежде всего тем, что сами сведения о конечном времени идут от Бога, поэтому они чрезвычайно значимы, весомы и точны. Они не только вооружают людей, но еще и прославляют богов.

Те, кому давались эти сокровенные знания, во всех религиозных системах отличались необыкновенной мудростью, которая, будучи помноженной на видения и экстатический опыт, убеждали в неоспоримости прогностической информации. Знание божественной мудрости охватывали природу, весь космос, историю и человека, но в конечном итоге все делалось только для человека, чтобы снизить его тревожность перед неопределенным будущим, кратковременностью бытия, одиночеством и враждебностью среды. Потребность в апокалиптическом знании показывает, что недостаточно иметь в партнерах Бога, надо еще знать, что предложит история, хотя бы и определяемая им, и какова будет судьба самого Бога. Поэтому естественно думать, что апокалиптика всегда моложе веры во всевышнего творца.

Христианский Апокалипсис во многом, как уже отмечалось, заимствован из иудаистских сочинений, которые были сугубо националистическими. Откровение Иоанна сохранило многие националистические черты, что особенно бросается в глаза в заключительных главах книги, но в целом христианский Апокалипсис смог преодолеть национальные рамки, потому что христианство уже стало развиваться в качестве мировой религии. Вот почему в Откровении наравне с Яхве действует Христос, семи христианским церквам адресуются грозные послания и т. д. Если быть точным и при этом не выходить за религиозные рамки, Апокалипсис начинается не с видений Иоанна на Патмосе, а с благовещения деве Марии: именно оно ознаменовало отсчет спасения. Христианский Апокалипсис, хоть и рисует картины глобального разрушения мира и гибель многих людей, их спасение связано только с Христом, вся христианская история от благовещения до Апокалипсиса разыгрывается не только в сакральном пространстве, но и в «житейском», профанном тоже. Эта же тенденция сохраняется и в Откровении, которое содержит вполне земные указания на место действия и состояния Иоанна, послания церквам и т. д. Отступничество и колебания в сторону нехристианских богов тоже можно рассматривать как мирские явления.

Известно, что прогноз представляет собой одно из необходимых звеньев управления, эффективность которого в числе прочих факторов зависит и от точности и обоснованности прогноза. Для этого сам прогноз должен постоянно корректироваться с учетом изменяющейся обстановки и по мере обогащения знаний о тех факторах, которые будут действовать в прогнозируемом будущем. Эти общие правила распространяются и на апокалиптическое предвидение, которое тоже представляет собой чрезвычайно важную попытку управлять своей судьбой путем предвосхищения грядущего. Если взять всю историю религии, а не только христианства и других современных религий, мы увидим, что их эсхатологии все время корректируются, изменяются, обогащаются. Они тем эффективнее, чем совершеннее их религиозная база и, главное, чем больше утешения они несут людям. «Обычные» (нерелигиозные) прогнозы и сакральные эсхатологии внешне схожи в том, что их утверждения и выводы относятся к неопределенному будущему, они виртуальны по своей сущности. Однако их виртуальности абсолютно разной природы: религиозное предвидение опирается только на потусторонние силы, которые могут существовать в воображении, фантазии, эсхатологических видениях.

Согласно Апокалипсису, царство божие на земле, как и в Рагнарёке, наступает после очень многих разрушений и катастроф. И хотя Иоанн не повествует о единовременной гибели всего мира, те опустошения в нем, которые происходят по велениям Яхве и Христа, столь глобальны, что и они могут рассматриваться как Конец света. Так, когда агнец снял шестую печать, произошло великое землетрясение, солнце стало мрачно, луна сделалась как кровь, звезды пали на землю, небо скрылось, всякая гора и остров сдвинулись со своих мест. Все люди скрылись в пещеры и ущелья, говоря «горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откр., 6:12–17). Здесь и во многих других текстах Апокалипсиса кажется, что автору просто не хватает слов, сравнений, красочных прилагательных, оглушительных восклицаний, чтобы описать весь ужас, который охватил землю, причем настигает всех, и грешников, и праведников.

Собственно говоря, и богословие воспринимает эти катастрофические события так же. Например, в «Толковой Библии» говорится, что после снятия шестой печати произойдет изменение в самой природе Солнца и в его отношениях к Земле и другим планетам. Здесь нужно разуметь прекращение солнечного света, поэтому и Луна уже не будет освещать землю. Следует видеть в этом, утверждает автор комментариев, не обман зрения, но действительное падение звезд в виде астероидов, метеоров и т. д. Мировой переворот коснется и Земли, и неба, которое скроется, свившись. Одновременно на Земле произойдет землетрясение, следствием которого будет изменение вида земной поверхности [60] .

60

См.: Толковая Библия, или Комментарий на все книги св. писания Ветхого и Нового Завета. Петербург, 1911–1913. Т. III. С. 543.

Однако казни Земли и всего живого не завершились со снятием Агнцем шестой печати. Когда он снял седьмую печать, по очереди вострубили семь ангелов, и каждый раз происходили глобальные катастрофы. Но и после этого ангелы продолжали громить планету и людей; в первую очередь досталось Вавилону, «матери блудницам и мерзостям земным». Особенно щедры оказались Яхве и Христос на землетрясения: «И произошли молнии, громы и голоса, и сделалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор, как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое», — с удовлетворением констатирует Богослов (Откр., 16:18).

Эсхатологические видения апостола Иоанна имеют таких своих мифологических предшественников, как легенды о Всемирном потопе. Подобные легенды распространены по всему миру, они ни в коей мере не специфичны лишь для иудейского Ветхого Завета. У большинства народов планеты сложилась уверенность в том, что некогда, в то или иное время, Земля или, по крайней мере вся обитаемая ее часть, была затоплена великим наводнением, от которого погиб почти весь человеческий род. Следовательно, природа подобных мифов — архетипична, а поэтому к разгадыванию их тайн надо подходить с позиций коллективного бессознательного.