Исследование истории. Том I. Возникновение, рост и распад цивилизаций
Шрифт:
Бранденбург и Рейнская область
Может показаться, что Аттику и Израиль от Бранденбурга отделяют большое расстояние и крутой спуск. Однако на своем уровне Бранденбург являет нам пример того же самого закона. Если вы будете проезжать через не производящую сильного впечатления местность, которая образовывала первоначальное владение Фридриха Великого [213] , — Бранденбург, Померанию и Восточную Пруссию с их истощенными сосновыми насаждениями и песчаными полями, вам может показаться, что вы пересекаете одну из отдаленных частей Евразийской степи. В каком бы направлении вы ни отправились отсюда — к пастбищам и буковым рощам Дании, к чернозему Литвы или виноградникам Рейнской области, вы попадете в более легкую и более приятную местность. Однако потомки тех средневековых колонистов, которые заняли эти «бесплодные земли», сыграли исключительную роль в истории западного общества. Не только потому, что в XIX столетии они подчинили себе всю Германию, а в XX привели немцев к энергичной попытке навязать нашему обществу свое универсальное государство. Пруссак научил также своих соседей, как заставить песок плодоносить, удобрив его искусственными удобрениями, как поднять народонаселение до уровня беспрецедентной социальной продуктивности при помощи системы обязательного обучения и до уровня беспрецедентной социальной защиты при помощи системы обязательного здравоохранения и страхования
213
Фридрих Великий — Фридрих II (1712-1786) — прусский король с 1740 г. из династии Гогенцоллернов, крупный полководец. В результате его завоевательной политики (Силезские войны 1740-1742 и 1744-1745 гг., участие в Семилетней войне 1756-1763 гг., в первом разделе Польши в 1772 г.) территория Пруссии почти удвоилась.
Шотландия и Англия
Нет нужды обсуждать то, что шотландская земля «тяжелее» английской, или же подробно проводить и без того хорошо известное различие в темпераментах типичного шотландца — серьезного, бережливого, пунктуального, настойчивого, предусмотрительного, честного и хорошо образованного, и типичного англичанина — поверхностного, экстравагантного, рассеянного, порывистого, беззаботного, свободного, легкого и плохо умеющего читать. Англичане могут отнестись к этому традиционному сравнению не более чем как к шутке. Они вообще большинство вещей рассматривают не более чем как шутку. Иное дело шотландцы. Джонсон [214] любил подшучивать над Босуэллом [215] , по-видимому, неоднократно повторяя mot (остроту), что лучшая перспектива, которую видит перед собой шотландец, — это дорога в Англию. А еще до рождения Джонсона остряк времен королевы Анны [216] сказал, что если бы Каин был шотландцем, то его наказание переменилось бы: вместо того, чтобы быть осужденным на скитание по земле, его приговорили бы к тому, чтобы он сидел дома. Общераспространенное впечатление, будто шотландцы сыграли несоразмерную своей численности роль в создании Британской империи и в занятии высших мест в церкви и государстве, несомненно, имеет под собой серьезные основания. Классический парламентский конфликт в викторианской Англии произошел между чистокровным шотландцем и чистокровным евреем [217] , и среди преемников Гладстона на посту премьер-министра Соединенного Королевства вплоть до наших дней приблизительно половина были шотландцами [218] .
214
Джонсон Сэмюэл (1709-1784) — английский писатель и лексикограф. Составитель «Словаря английского языка» (1755), автор философской повести «Расселас, принц Абиссинский» (1759), морально-дидактических эссе, литературно-критического «Жизнеописания наиболее выдающихся английских поэтов» (1779-1781).
215
Босуэлл (Босвелл) Джеймс (1740-1795) — шотландский писатель, автор биографической книги «Жизнь Сэмюэла Джонсона» (1791), считающейся одним из лучших образцов мемуаристики. Неутомимость Босуэлла в добывании мельчайших подробностей биографии своего героя и друга при жизни последнего и его безграничное восхищение личностью доктора Джонсона стали притчей во языцех.
216
Анна (1665-1714) — королева Великобритании и Ирландии с 1702 по 1714 г., дочь Якова II. Последняя представительница династии Стюартов на английском престоле.
217
Имеются в виду Уильям Стюарт Гладстон (1809-1898) и Бенджамин Дизраэли (1804-1881). Гладстон был премьер-министром Великобритании в 1868-1874, 1880-1885, 1886, 1892-1894 гг., Дизраэли — в 1868 и 1874-1880 гг. Шотландец Гладстон возглавлял Либеральную, а еврей Дизраэли — Консервативную партию.
218
Розбери, Бальфур, Кэмпбелл-Баннерман и Макдональд; можно добавить сюда Бонара Лоу — из шотландско-ирландской семьи, который родился в Канаде, но мать которого была чистокровной шотландкой, а сам он поселился в Глазго. Таким образом, пять. Нешотландцев было семеро (Прим. Д. Ч. Сомервелла).
Борьба за Северную Америку
Классическим примером данной нашей темы в западной истории является исход соперничества между полудюжиной различных групп колонистов за господство над Северной Америкой. Победителями из этого соревнования вышли жители Новой Англии, и в предыдущей главе мы уже отмечали необыкновенно сложные местные условия, которые выпали на долю последних хозяев континента. Давайте теперь сравним эту окружающую среду жителей Новой Англии, ярким образчиком которой является местоположение Таун-Хилла, с американской средой их ранее пришедших соперников: голландцев, французов, испанцев и других английских колонистов, которые осели вдоль южной части Атлантического побережья и в Виргинии [219] .
219
Виргиния — первая английская колония в Северной Америке (с 1776 г. — штат США), названная так ее основателем сэром Уолтером Рэли в честь «королевы-девственницы» (Virgin Queen) Елизаветы I. Первая попытка колонизации была неудачной, и колония просуществовала лишь с 1584 по 1587 г., окончательно же закрепиться в Америке англичане смогли только в 1607 г., который и считается годом основания Виргинии.
В середине XVII столетия, когда все эти группы впервые ступили на берега Американского материка, нетрудно было предсказать, что между ними произойдет конфликт за обладание внутренними районами страны, но даже наиболее дальновидный из живших в то время наблюдателей вряд ли попал бы в цель, если бы его в 1650 г. попросили определить будущего победителя. Он мог бы проницательно исключить испанцев, несмотря на их два очевидных преимущества: обладание Мексикой, единственным североамериканским регионом, куда проникла предшествующая цивилизация, и репутацию, которой тогда еще пользовалась Испания среди европейских держав, но которая уже была незаслуженной. Мексику он мог бы не принимать в расчет по причине ее удаленного положения, а испанский престиж — учитывая испанские неудачи в европейской (Тридцатилетней) войне [220] , к тому времени уже закончившейся. «Франция, — мог бы сказать он, — унаследует военное первенство Испании в Европе, Голландия и Англия — ее первенство в области флота и торговли на море. Состязание за Северную Америку будет происходить между Голландией, Францией и Англией. При беглом
осмотре шансы Голландии кажутся наиболее многообещающими. Она превосходит на море и Англию, и Францию, а в Америке она владеет отличными водными воротами во внутренние районы страны — долиной реки Гудзон. Но при внимательном рассмотрении Франция кажется более вероятной победительницей. Она владеет еще лучшими водными воротами — рекой Святого Лаврентия, и в ее власти истощить и сковать голландцев, используя против их родины свою превосходящую военную силу. Но обе английские группы, — добавил бы он, — я могу с уверенностью исключить. Возможно, южные английские колонисты с их относительно плодородной почвой и мягким климатом выживут как анклав, отрезанный от внутренних территорий французами или голландцами, — в зависимости от того, кто из них завоюет долину Миссисипи. Однако одно несомненно: маленькая группка поселений в суровой и бесплодной Новой Англии обречена на исчезновение, будучи, так сказать, отрезанной от своих родственников голландцами на Гудзоне, в то время как французы будут оказывать на нее давление со стороны реки Святого Лаврентия».220
Тридцатилетняя война — первая общеевропейская война (1618-1648) между большими группировками держав: стремившимся к господству над всем христианским миром габсбургским блоком (испанские и австрийские Габсбурги), поддержанным папством, католическими князьями Германии и Польско-Литовским государством, и противодействовавшими этому блоку национальными государствами — Францией, Швецией, Голландией, Данией, Россией, в известной мере — Англией, образовавшими антигабсбургскую коалицию. Последняя в истории Европы большая религиозная война.
Предположим, что наш воображаемый наблюдатель дожил до нового столетия. В 1701 г. он поздравил бы себя с тем, что оценил перспективы французов выше перспектив голландцев, поскольку эти последние покорно сдали свои позиции на Гудзоне английским конкурентам в 1664 г. А тем временем французы продвинулись от реки Святого Лаврентия к Великим озерам и добились господства над перевозками в бассейне Миссисипи.
Ла Салль протянулся вдоль реки вплоть до ее устья. Там было основано новое французское поселение Луизиана, и ее порт Новый Орлеан, несомненно, имел великое будущее. Что касается Франции и Англии, то наш наблюдатель не нашел бы причины вносить изменения в свой прогноз. Жители Новой Англии спаслись от вымирания, возможно, благодаря приобретению Нью-Йорка, но лишь затем, чтобы довольствоваться столь же скромными перспективами на будущее, что и их южные родственники. Будущее континента фактически казалось решенным — победителями должны были стать французы.
Не одарить ли нам нашего наблюдателя сверхчеловеческой долготой жизни, чтобы он мог посмотреть на ситуацию еще раз в 1803 г.? Если мы сохраним его в живых до этого времени, он будет вынужден признать, что его разум не заслуживает его долголетия. К концу 1803 г. французский флаг совершенно исчез с политической карты Северной Америки. В течение предшествующих сорока лет Канада стала владением британской короны, а Луизиана, после того как Франция уступила ее Испании и вновь получила обратно, была продана Наполеоном Соединенным Штатам — новой великой державе, возникшей из тринадцати британских колоний.
В этом 1803 г. континент уже в руках Соединенных Штатов, и границы пророчества сужаются. Остается только предсказать, какая из частей Соединенных Штатов завладеет большей долей этого огромного имения. И здесь, несомненно, ошибиться нельзя. Южные штаты — явные хозяева Союза. Посмотрите, как они лидируют в финальном раунде состязания в межамериканской гонке за покорение Запада. Не кто иной, как обитатели лесной глуши из Виргинии основали Кентукки — первый новый штат, учрежденный в западном направлении от тех горных цепей, которые столь долгое время «сговаривались» с французами, чтобы предотвратить проникновение английских поселенцев в глубь страны. Кентукки расположен вдоль реки Огайо, а Огайо течет к Миссисипи. Тем временем новые хлопкопрядильные фабрики Ланкастера обеспечили южанам постоянно расширяющийся рынок хлопка, который способны были производить их почва и климат.
«Наши родственники янки [221] , — отмечает наблюдатель-южанин в 1807 г., — изобрели пароход, который будет плавать по нашей реке Миссисипи, и машину для чесания и очистки хлопковых коробочек. “Изобретения янки” более выгодны для нас, чем для самих изобретателей».
Если наш престарелый неудавшийся пророк считает, что будущее за южанами (а это тогда не вызывало сомнений и некоторое время спустя являлось собственной оценкой южан), то он, должно быть, в самом деле уже впал в детство. Ибо в этом последнем раунде состязания южанину суждено было встретиться со столь же быстрым и сокрушительным поражением, с каким уже столкнулись голландцы и французы.
221
Янки — здесь: уроженцы или жители Новой Англии.
В 1865 г. ситуация уже изменилась до неузнаваемости по сравнению с тем, что было в 1807 г. В деле покорения Запада южный плантатор оказался превзойденным и обойденным своим северным конкурентом. Почти достигнув пути к Великим озерам через Индиану и заключив выгодную сделку по Миссури (1821), он потерпел решительное поражение в Канзасе (1854-1860) и так никогда и не достиг Тихого океана. Жители Новой Англии были теперь хозяевами Тихоокеанского побережья на всем протяжении от Сиэтла до Лос-Анджелеса. Южане рассчитывали с помощью своих пароходов, ходивших по Миссисипи, вовлечь весь Запад в южную систему экономических и политических отношений. Но «изобретения янки» на этом не остановились. За пароходом последовал железнодорожный локомотив, который отнял у южанина больше, чем некогда дал ему пароход, ибо потенциальная ценность долины реки Гудзон и Нью-Йорка в качестве главных ворот из Атлантики на Запад была наконец реализована в век железных дорог. Железнодорожное сообщение от Чикаго до Нью-Йорка превосходило речное сообщение от Сент-Луиса до Нового Орлеана. Линии сообщения внутри континента были переведены из вертикального направления в горизонтальное. Северо-Запад отделился от Юга и соединился с Северо-Востоком «по любви и расчету».
В самом деле, житель восточной части, некогда подаривший Югу речной пароход и волокноотделитель, теперь завоевал сердце жителя Северо-Запада при помощи двух даров. Он пришел к нему с локомотивом в одной руке и с жатвенной машиной — в другой и тем самым обеспечил решение сразу двух его проблем: транспорта и труда. Два эти «изобретения янки» предопределили преданность Северо-Запада, и Гражданская война была проиграна Югом еще до его [фактического] поражения. Взявшись за оружие в надежде возместить свои экономические неудачи при помощи военного контрудара, Юг просто довел до конца debacle [222] , который уже был неизбежен.
222
Разгром (фр.).
Можно сказать, что всем этим разнообразным группам колонистов в Северной Америке пришлось столкнуться с суровыми вызовами окружающей среды. В Канаде французы встретились с почти арктическими зимами, а в Луизиане — с капризами реки, почти столь же вероломной и разрушительной, как Хуанхэ в Китае, на которую мы обратили внимание раньше других в данном ряду сравнений. Однако, рассмотрев все факторы — почву, климат, транспортные возможности и прочее, невозможно отрицать, что первоначальная колониальная родина жителей Новой Англии была наиболее трудной из всех. Таким образом, история Северной Америки говорит в пользу следующего предположения: чем больше трудность, тем сильнее стимул.