Истинная на двоих, или Краденая невинность

Внутри грызло так сильно, что болью сдавило грудь, и я чуть не закричала. Что я творю, пустынные демоны?! Зачем подпустила его так близко? Зачем спрашивала Армана о первой женщине, будто это имеет значение?

Нам все равно вместе не быть, я и сама этого не хочу, потому что наши отношения слишком ядовитые.

Выбравшись в комнату, обсушилась магией, вытащила из свертка новый костюм и разложила его на мятой постели. Красивый. Не в моем стиле, но нежно и как-то… особенно. Бросив взгляд в зеркало, поняла, что потрачу на укладку волос больше времени, чем обычно. Прислуги и компаньонки здесь нет, так что…

Пусть эртинский принц подавится. Перехватила оставленный на столе кинжал Армана и одним выверенным движением отрезала волосы по плечи.

Быстро расчесалась, не глядя на себя в отражение, спрятала нож в мешок, оделась и, взяв свои сумки, выбежала из комнаты.

Арман сидел у заявленного столика и цедил вино. Не заметив моего появления, отвлёкся на разносчицу, что снимала с подноса тарелки и попутно улыбалась ему, явно флиртуя. Пошло выставила свой филей, чуть ли не тыча округлым боком в лицо оборотня. Я сразу её узнала. Та самая девица, с которой у них что-то было.

Я не стану ревновать. Не его уж точно, все равно наша связь временная. Спокойно села за столик и, громко хмыкнув, перехватила кубок. Руки дрожали, но зато меня заметили.

Арман перевёл взгляд с девушки на меня, и сальная улыбочка стерлась с его лица.

— Спасибо, иди, — рявкнул он на разносчицу, не сводя с меня мерцающих зеленью глаз.

— Если что, я у стойки, — подмигнула девица и упорхнула.

— Ты прекрасна, — задержав пытливый взгляд на моих волосах, протянул оборотень. — Так даже лучше, — и заулыбался.

— В твоих комплиментах не нуждаюсь. Ей, — кивнув в сторону, дернула уголком губ, — оставь. Как развяжемся, вернешься и развлечешься. — Выпив кружку вина до дна, встала и жестко сказала: — Надеюсь, что ты набил брюхо, и мы можем идти дальше.

— Сядь и поешь! — внезапно грубо прорычал Арман. — Только тогда поведу тебя домой. Мне не нужны голодные обмороки! Опыта в сексе ты набралась, сполна ублажишь своего муженька, как и хотела! Можно двигаться дальше, — с грохотом поставил кружку на стол и стиснул кулак.

— Пошел ты, — наклонившись, прошипела сквозь зубы и швырнула ему в лицо ледяной поток воды. — Протрезвись, придурок! Спешу ублажать будущего мужа и хотелось бы побыстрее избавиться от твоего общества, — толкнула от себя стол, ударив оборотня по груди торцом, и ушла на улицу, прямиком в объятия ливня.

Оборотень сразу же меня догнал и, схватив за локоть, развернул к себе лицом. Потянул под навес, обвил талию руками и прижал так крепко, что стало тяжело дышать.

— Я ничего не смогу тебе дать, — дрогнул его голос. — Мы не сможем вечно скитаться по лесу, — выдохнул с горечью и проник под кожу своим острым взглядом. — Ты ревнуешь, злишься… и я злюсь, мечусь зверем в клетке. Хочется выть от безысходности. Лиа…

— Знаешь, — ударила его по плечу ладонью, капли влаги брызнули в лицо. — Я заметила, как ты воешь и глазки строишь шлюхе. Мне от тебя ничего не нужно! Услышь наконец, пес несчастный. Я — принцесса, наследница Ветроны, и ты мне не ровня!

— В тебе снова говорит глупая ревность, — стиснул объятия крепче. — Как же ты не понимаешь, что мне никто, кроме тебя, не нужен! Эти чувства рвут меня на части. Я понимаю, что не ровня, поэтому и веду тебя домой, хотя внутри все протестует. На самом деле я все бы отдал, лишь бы всегда быть с тобой, — его глаза блеснули, налились влагой.

Я забилась в его руках.

— Так нужна тебе, что даже не остался помочь одеться! Не выслушал самое горькое мое воспоминание, не поделился сокровенным! Иди ты во мрак, Арман! Ты говоришь «моя» и тут же отворачиваешься. Ты говорил, не причинишь больше боли, но снова! и снова! делаешь это! Ненавижу тебя! — выкрикнула на надрыве. — Ты желаешь быть рядом? Так будь! Сейчас, кто тебе мешает? — ткнула пальцем в его грудь. — Ты! Ты сам себе мешаешь, потому что черствый внутри, холодный, как камень. Только похоть и греет изредка, больше ничего. Пустышка.

— Каждое откровение, каждый миг близости — все это привязывает нас друг к другу. Мне уже больно от одной мысли, что собственноручно отпущу тебя. Чем дальше, тем труднее. Я хочу, чтобы ты была счастлива и забыла обо мне. Но не знаю, как это сделать. Подскажи. Помоги, Лиа… Что мне сделать, чтобы тебе было хорошо?

Дождь нашептывал, что нужно остановиться, но я не могла — душу рвало от услышанного. Арман прав…

— Как ты не понимаешь? — подняла подбородок и заглянула в его полыхающие зеленью глаза. — Нам никогда не будет хорошо. Или ты верил, что избавив мир от пророчества, очистишь грязную душу? Кушай теперь, не подавись. Только я при чем? Зачем мне все это? За что?! Думаешь, если тебе больно, то у тебя есть! — ударила его кулаком по груди и оттолкнула от себя на шаг. — Право! — еще раз ударила. — Решать за меня?! Да ты, жестокий ублюдок, невинность мою украл и потешаешься!

Он опустил взгляд и плечи, тяжело вздохнул и потянулся ко мне рукой. Уронил её вдоль тела, отошёл на шаг и прижался спиной к стене.

— Мне никогда уже не очиститься, — глухо отозвался и вскинул взгляд под потолок навеса, будто взывал к небесам о помощи. — Получил по заслугам, — хрипнул и поджал губы. — Можно попросить тебя об одолжении?

Я покачала головой. Короткие волосы непривычно скользнули по плечам.

— Надеюсь, это что-то важное, потому что… — отмахнулась и отвернулась от него, чтобы посмотреть на стекающие с крыш ровные потоки. — Говори.

— Когда стигма исчезнет… а в тебе проснётся сила… найди меня и убей, — его голос почти слился с шелестом дождя.

— О как, — я подошла ближе. — О милости просишь? — провела ладонью по его слегка небритой щеке, погладила, подняла пальцы к виску, где под влажной кожей бился пульс. — Так вот тебе правда, Арман, — пошевелила губами, — я не смогу поднять руку на того, кто мне важен. Попроси кого-то другого. Братца, например.

Увела взгляд, отстранилась и снова шагнула в дождь и, не позволив ему себя сечь, направила капли в стороны, но через мгновение, из-за удушающей грудь горечи, отпустила стихию. И она захватила меня в свои клешни с диким удовольствием.

— Прости меня, пожалуйста, — раздался тихий голос за спиной. Тяжёлая рука легла на плечо. — Мне очень жаль. Это была самая большая ошибка в моей жизни.

— Увы, и моя…

— Ты ни в чем не виновата, — оборотень развернул меня к себе. По его щекам стекали капли и казалось, что плачет не дождливое небо, а он сам. — Скоро все закончится, — выдавил полуулыбку.

— Не виновата, — повторила его слова, будто попробовала на вкус. — Убеди в этом своего отчима и тех фанатиков, что дышат нам в спину. А что, если он прав? Я нестабильна, импульсивна, — горько засмеялась, — глупа… и, если стану альеной — разнесу в щепки твою страну. Что теперь скажешь?