Истинная одержимость дракона. Книга 2

– Нет, – возражает Алира. – У нас нет на это времени. Просто заберите меч.

– Назад,– рычит Алистар, но эльф, пытавшийся приблизиться не реагирует.

– Ты так мало знаешь, наследничек, – воркует стерва. – Если не смотреть тебе в глаза, приказы не сработают, хоть закричись. К тому же ты разве не спешишь?

Ал дрожит. Видно, что пытается сопротивляться, но… проклятье, что у неё за артефакт?!

– Так уж сложилось, что без нашего участия Фредерик не подчинил бы Анион себе, – тянет Алира, когда эльф подаёт ей отнятый у Тенгера клинок. – Думаете, откуда он узнал о печатях и где взял артефакт, помогающий вас контролировать? У нас, – лицо её мрачнеет.

Вот срань… стоило догадаться. Мы-то думали, она так много знает, потому что долгое время была рядом с Фредериком, а на деле…

Эльфийка теряет к нам интерес и поворачивается к своим.

– Пора уходить. У нас всё готово?

Ей отвечают утвердительно. Тени в полумраке приходят в движение, эльфы исчезают один за другим. Последней пропадает Алира и вместе с этим сила, жгущая на руки.

– Твою мать, – рычит Риз. – Что мы…

Алистар бросается к дому. Мы, помедлив секунду, за ним.

Когда Тенгер влетает, едва не выбив плечом огромные распашные двери парадной, в одном из боковых залов слышно шум. Мы бежим туда и застаём бардак, перевёрнутую и обуглившуюся мебель и неясные силуэты, среди которых легко узнать Саймона, принявшего боевой облик. Они не сражаются, просто смотрят друг на друга.

– Стоять!– с порога рявкает Алистар и все, вздрогнув, замирают. Один только Саймон меняет облик.

– Эй, мужики, порядок. Ректор, пусти их. Вы тоже почувствовали, что метка не работает?

– Где Инга?! – рычит Ал и Саймон меняется в лице.

– Твою мать…

Всей толпой несёмся к лестнице. Кот с Тенгером наперегонки, мы же решаем не попадать под горячую руку. Врываемся в следующую комнату, но она пуста.

– Здесь была, – Саймон хватается за голову. – Проклятье, я отвлёкся на этих, а она…

– Фредерик её забрал, – цедит сквозь зубы настоящий император.

– Что значит, метки не работают? – спрашивает Риз.

– То и значит, – докладывает один из бойцов, сдирая с себя артефакт связи, серьгу, которая больше не светится изнутри. – нам приказали убить кота. А потом навязчивая мысль ушла.

– Тут крошка какая-то, – говорит Саймон, осматривающий комнату. – Как будто стеклянная.

– Эльфы, – Алистар встаёт над ним. – Алира сказала, они дали ему артефакты. Шпилька сделала то, что должны были сделать мы, но вляпалась…

Он выдыхает витиеватое ругательство, которое я очень стараюсь запомнить.

– Разделяемся, – командует Тенгер. – Идите за ними, на стену. Я за шпилькой.

– Один? – хмурится Риз. – Опасно. Стражи больше не в его власти, но это всё равно…

– Не один. Я тоже иду, – встревает Саймон и оборачивается. Видимо, чтобы не спорить.

– Тогда быстрее, – Алистару, похоже, плевать.

Барс бросается к окну, игнорируя существование лестниц. Тенгер выпрыгивает следом.

– И мы поспешим, – кивает Ризтерд. – На стену, живо. Нашим нужно командование.

– Полетели? – предлагаю я. – На крыльях быстрее.

– И поднимем панику?

– Они уже видели драконов! И в городе УЖЕ паника!

– Твоя правда.

Выбегаем на улицу. Риз командует сопровождающим нас стражам. Нужно наводить тут порядок. Как бы там ни было, если люди ворвутся во внутреннее кольцо и начнут мародёрствовать, многие погибнут. Здесь люди не скупятся на охрану.

Тренировки в храме хорошо помогают, оборот даётся быстро и без боли. Поднимаюсь в воздух и, не дожидаясь Риза, лечу к стене. Что за… это дым?!

Стена высоченная, но, когда я поднимаюсь выше, то вижу, что над средним кольцом чёрное облако дыма. Какой-то идиот решил, что нам мало давки, нужно ещё спалить город!

Ударяю крыльями, перемахивая через стену, и врываюсь в облако. Ничего не видно кроме всполохов огня. Так, нужно садиться!

Определяю примерный эпицентр пожара и снижаюсь. На ходу меняю облик и приземляюсь с перекатом, тут же закрывая лицо рукавом.

Крики. Очень много криков. Где-то плачет ребёнок. Все живущие здесь маги наверняка пытаются погасить, но…

Проклятье. Даже если все стражи спустятся со стены, а часть из них наверняка это уже сделала, мы не успеем всех спасти! Огонь нужно убрать.

Развожу руки в стороны. Пальцы и плечи сильно напрягаются, я медленно поднимаю голову и закрываю глаза, сосредотачиваясь на притягивании к себе огня.

Магия – основа всего. Когда кто-то из нас создаёт пламя, он преобразует внутренний или внешний поток в искру, которая, разгораясь, может стать самым обычным огнём. Но можно сделать и наоборот.

Мне не удержать в себе столько силы, поэтому втягиваю энергию окружающего пожара, одновременно с этим преобразую в холодный поток, который направляю вверх.

Жуткое на самом деле ощущение. Вокруг меня бушует пламя, а всё тело морозит. Столько силы…

Магия мешается с кровью и, кажется, превращает её в раскалённый металл. Чувствую, как меня трясёт, но задействую всю имеющуюся у меня волю, чтобы не упустить концентрацию.

От меня зависит, сколько людей встретят завтрашний день. Я не имею права отступать. Чего бы это ни стоило.

Даже если жизни.

Глава 39. О силе и слабости

Инга

Сознание возвращается вместе с тошнотой и пустынной сухостью во рту. Из горла вырывается тихий хрип, отзывающийся болью в голове. Как будто меня долго по ней били.

Прислушиваюсь. Кажется, как будто в помещении никого нет, но я не доверяю своему слуху, потому что в ушах гудит так, словно я под водой.

Заставляю себя открыть слипшиеся веки и пытаюсь рассмотреть хоть что-то перед собой. Первое, что вижу – позолоченная колонна с основанием, украшенным лепниной. Но не потому, что это красиво, нет.

В него вбит крюк, к которому прикреплена толстая металлическая цепь. И первое же моё движение подтверждает родившуюся догадку – на ней сижу я.

С трудом опираюсь скованные наручниками руки и сажусь, приваливаюсь к стенке. Онемевшими пальцами щупаю шею, чтобы найти на ней жёсткий металлический ошейник. Гаргулья срань. Я как собака на цепи.

Сжимаю и разжимаю кулаки, пытаюсь почувствовать Ала или хотя бы магию, но вокруг пустота. Старый хряк.

– О, я вижу моя игрушка, наконец-то пришла в себя, – с другого конца помещения доносится, по-моему, самый противный во всём мире голос. – Ты как, не против чуть-чуть поиграть.