Истинный саваран

— Предупреждаю, — научный сотрудник показал планшет с графиком, на котором было два пика. — Сейчас пойдет вторая волна трансформации.

Дождь как по щелчку прекратился. Дождь, но не шелест, как я понял мгновением позже. И… вроде земля под ногами чуть-чуть вибрирует?

— Б-боже… — выдохнул Гриша, и я резко перевел взгляд туда, куда смотрел он. Когда-то пустое каменное плато от развалин до границ лоскута сейчас стремительно зарастало. Чем-то вроде бамбука преимущественно — но и что-то другое тоже перло, просто не так быстро. Прямо из застывших потеков камня… или уже нет?

Ну охренеть теперь.

Глава 8 Информатор

— Мне кто-нибудь объяснит, что произошло? — проявив недюжинную силу воли, вежливо и адекватно поинтересовался я.

Зря старался. Ответ Григория полностью состоял из нецензурщины и кратко переводился на русский как «ничего не понятно, но очень интересно».

— А что скажет наука?

— Это невозможно!

Ай, маладца. Я прям не сомневался.

— А немного конкретнее?

— Энтропия лоскута… уменьшилась!

Понятней не стало.

— А теперь, пожалуйста, адаптированное объяснение для детей младше пяти лет и военных.

Почему-то и полковник, и ученый посмотрели на меня одинаковыми недобрыми взглядами. Но при этом моя фраза странным образом привела обоих в чувство.

— Некая сила противоестественным образом вернула биом Руин к состоянию, когда тут была жизнь. Как будто откатила в прошлое или сработала по некому шаблону.

— Некая сила — это случайно не ушедшая непонятно куда эссенция с погибших саваранов? — показал, что в голову он не только кушает Григорий.

— Если оставить за скобками тот факт, что эссенция никогда себя сама не вела? — переспросил научник. — Её бы, по самым грубым прикидкам, и на организацию дождя с трудом хватило бы.

Я сначала кивнул, и только потом задумался. Прикинул, сколько золотой крови можно сцедить со среднего слабосилка, не прошедшего первую активацию. Нахмурился.

— Что-то у вас не сходится, профессор…

— Леонид Маркович Окштейн. Только я не профессор, в Академии Наук не состою…

— Товарищ Окштейн, — пришлось перебить. — Я не владею теорией, но на практике любого демона из числа Баронов хватило бы минут на двадцать работы моста, если не больше. Почему на обычный дождь по-вашему такой сумасшедший расход энергии?

— Да потому, товарищ Глебов, что дождь не был обычным, — тяжело вздохнул ученый. — По сути — просто побочный эффект быстрого и неравномерного роста влажности. Суммируя показания наших приборов и умных прицельных комплексов — изначально тут было очень сухо. И вдруг влага начала насыщать сразу весь объем лоскута. Как будто каждая молекула воды попала в наш биом по собственному мосту, понимаете?

Я подумал и честно сказал:

— Такое даже представить трудно.

— То, что произошло с камнем, внезапно начавшим заменяться плодородной почвой — представить еще труднее, — с кривоватой улыбкой в тон мне ответил не-профессор. — И это действительно было похоже на возврат лоскута к своему прошлому состоянию. Но, думаю, это все же не так — иначе бы, так сказать, откат вернул бы к первоначальному виду и башни.

— Звучит логично, — только и оставалось, что согласится. — Но никак не объясняет, что стало причиной всех этих изменений.

— У меня есть некоторые предположения… — замялся научник. — Правда, они больше похожи на фантастику, чем на рабочую гипотезу…

— Долбанный Всемир с его саваранами сам больше похож на фантастику, — отмахнулся Григорий. — Давайте ваши предположения. Может, они мне помогут правильно среагировать, если еще какая хрень начнется.

— У нас была конференция между допущенными научными работниками перед отправкой нашей команды через мост. Там были экологи и несколько климатологов. Все в один голос утверждали, что Всемир существовать в том виде, как он отображен в отчете, не может. Биомы лоскутов слишком маленькие, чтобы без деградации поддерживать независимы экосистемы, а границы неминуемо должны создавать постоянные аномалии движения воздушных масс. Но ничего этого не происходит, — Окштейн поглядел на нас с полковником исподлобья. — И объяснение всему этому, если без натяжек, подходит только одно.

Ученый вздохнул, словно готовясь нырнуть головой в прорубь и сказал:

— Всемир — это не просто искусственно созданная квазистабильная самоподдерживающаяся система. Он существует только потому, что есть некоторые глобальные активные механизмы, способные интерактивно и адресно реагировать на происходящее в её локусах дискретной структуры…

Видимо, мои и подполкана лица стали очень «умными»: Леонид запнулся и без подсказки опять сделал поправку на армейские мозги.

— Иначе говоря, Всемир — это такой ботанический сад как у нас в Сочи, где каждому дереву сделан свой микроклимат, подсветка и минеральное питание. И управляет всеми лампами, насосами и вентиляторами компьютер. Потому пальма может расти рядом с кедровым стлаником, лотосом и кактусом-агавой.

— В это предположение гораздо труднее поверить, чем в то, что эти ваши экологи и климатологи облажались и просто чего-то не знают, — после некоторого обдумывания услышанного, припечатал Гриша. — Но допустим. Так почему — как вы их там вы обозвали? А, активные механизмы! — Почему они сработали только сейчас?

— Рискну предположить, что были сломаны, — развел руками ученый. — Даже, думаю, я знаю причину случившегося. Застывшие лавовые потоки — это результат мощнейшего удара какой-то термальной сверхспособностью. Иначе говоря, в этом лоскуте произошла развязка боя двух, как они названы в отчете генерала Глебова, хаперов. Удар был такой силы, что смог повредить системы управления лоскутом.

Я вспомнил тот бой, вернее, финальный кусочек, что увидел в отличии от других своими глазами. И невольно передернул плечами.

— Эти твари подобное устроить могли, да, — признал я. — Такие если начали драться — такое впечатление, что и лоскут походя разнести могут. А ведь есть еще одна, еще более сильная ступень эволюции!

— А потом мы полили развалины халявной эссенцией, и механизмы самостоятельно восстановились, — подвел черту цепочке допущений подполковник. — И произошло то, что произошло.

— Портальный камень тоже кажется «сломанным», пока его не польешь эссенцией, — пожал плечами Леонид. — В любом случае, что-то более конкретное можно будет сказать, детально изучив этот лоскут. Нам, похоже, невероятно повезло не просто стать свидетелями по-настоящему редкого события, но и успеть собрать часть материалов и замеров до его происхождения! Определенно, именно тут, у нас под ногами — ключ к тайнам существования Всемира!

— Да я уже понял, что мы тут застряли, — скривился Гриша. — Согласно вашей «парковой» теории, товарищ Окштейн, получается, что больше трансформаций лоскута не будет, так?

— Если механизм восстановление правильно сработал, — ушел от прямого ответа ученый.

— Вот успокоил так успоко… М-мать!!!

На форменную кепку подполковника уселась стрекоза. Нормальная такая, если не считать размера: размах крыльев оказался шире головного убора. Сделать с этим командир ничего не успел: выступающий камень на полуразрушенной стене в метре над нашими головами оказался огромной черной лягухой, ловко «выстрелевшей» языком по насекомому. Стрекоза успела убраться из-под удара, и земноводное втянуло в пасть головной убор — только козырёк и остался торчать из рта.