Истоки магии: Последняя воля
Шрифт:
Мана скорым потоком перетекла в правую руку и на кончиках её пальцев почувствовалось покалывание.
“С самого своего появления в этой комнате я задавал так много вопросов и рос, пытаясь отвечать на них”.
Я подошёл к окну и распахнул его свободной рукой, почувствовав приятный свежий воздух. Поток маны по-прежнему циркулировал, и я сжимал все его частицы сильнее и сильнее, игнорируя нарастающее напряжение.
“На деле ответы уже известны, а я просто продолжаю оттягивать неизбежное, давая хаотичности мыслей взять верх.”
Забравшись на широкий подоконник, я посмотрел с высоты второго этажа в
“Все вещи имеют свой собственный порядок, и моя смерть в купе с появлением в этом мире неслучайны. Я понесу волю человека, стремившегося к лучшим переменам для своего народа, и не позволю сломить свою собственную!”
— Разрез! — Крикнул я, не стесняясь громкости.
Рука описала полукруг и плотный, уложенный в светящуюся золотистую дугу поток маны вылетел в сторону камня. Меньше секунды прошло, прежде чем лежачий булыжник с глухим хлопком разлетелся на множество кусков.
— Айрен! — Прозвучал волнительный голос Десмонда за моей спиной.
Хе, а старик-то беспокоится, как бы он ни пытался спрятаться за своим мрачным холодным тоном. С виду он был шокирован или даже напуган.
— Кажется, я немного перестарался, Десмонд, извини, что побеспокоил — виновато улыбнулся я, держась за пострадавшую руку.
Глава 11
Что-то я немного забылся из-за эмоций. Хлопок от удара заклинания получился слишком сильным. Боюсь, эта ночь могла напугать многих людей, проживающих неподалёку.
Сам камень по словам Десмонда разлетелся из-за того, что заклинание опять получилось рассеянным, но его мощь превосходила прочность твёрдой породы.
Наконец, измождённый и довольный значительным успехом в изничтожении беспомощного булыжника, я уселся на стул, чувствуя усталость в глазах. Только боль от любого шевеления правой рукой не позволяла сладким грёзам утянуть меня. Внешне никаких заметных повреждений не обнаружилось, но внутри всё продолжало жечь до самых костей.
— Куда ты выше головы прыгаешь? Так и без конечности остаться можно, глупый мальчишка — причитал Десмонд, обрабатывая руку какой-то жидкостью с кисловатым запахом.
Стиснув зубы, я пытался не подавать виду, что каждое его движение было мучительным для меня.
— Знаю, что больно, сок галтеи скоро облегчит боль и снизит воспаление, терпи.
Старик прямо оттаял. Посчитав, что это лучший момент я не сдержался:
— Эй, Десмонд, скажи мне, ай, ты, то вредный и злой, нападаешь на меня неожиданно, перед Адамом подставляешь, общаешься сурово, ай, то вот такой, как сейчас. Можешь объяснить уже в чём дело? — Шипел я, немного морщась.
Его тяжелый выдох заставил думать, что я сморозил какую-то ерунду, но мне это всё надоело. Хочу понять, о чём он вообще думает.
— Когда ты только проснулся, я был неописуемо рад, но что-то в тебе изменилось, ты стал намного увереннее и смелее, что выявилось уже при первой встрече с Дергисом.
— Разве это плохо?
— Отнюдь, именно эти качества должны быть присущи настоящему правителю. В своё время брат серьёзно задел тебя. Никогда не забуду, как тяжело было восстанавливать твой сломленный дух, но даже становясь лучше в магии или фехтовании, перед братом ты не мог держаться нормально. Тогда я зарёкся, что не позволю этому
болвану и пальцем тебя тронуть, пока ты сам внезапно не дал ему отпор.— Зря ты его тогда оттянул, я собирался как следует ему врезать.
— Когда Лилит навестила тебя первый раз, я не стал вмешиваться — ухмыльнулся Десмонд.
— Так ты был рядом всё время.
— Хотел ещё раз убедиться, что не ошибся.
— Подслушивать нехорошо, тебе никто не говорил?
Отлично, мне представилась возможность поучить этого старого прохиндея. Одной колкости недостаточно, чтобы поддеть его гордость, но вполне хватит, чтобы слегка потешить моё эго. К сожалению, он всё проигнорировал.
— Всё изменилось, когда твоя уверенность стала излишней, использовать себя, как приманку, и это после того, как мы подверглись открытой атаке, которую могли не пережить.
— Но пережили же.
— Айрен, нельзя полагаться только на удачу, если враг недооценил тебя один раз, это не значит, что в следующий он допустит такую же ошибку.
— И как тогда бороться?
— Аккуратно и последовательно, для начала выявим предателей.
Я не стал с ним в очередной раз спорить о том, что время может играть против нас. Сил моих уже на это не было, а Десмонд как раз заканчивал обрабатывать руку, заворачивая её в мягкую приятную ткань бурого цвета.
— Однако, если вдруг получится так, что ты останешься совсем один, то неплохо бы уметь о себе позаботиться самостоятельно — произнёс старик каким-то непривычно печальным тоном, — да и смысла нет ругаться, лучше продолжай в том же духе, уверен, ты разберёшься, что к чему.
— Ты к чему клонишь? — Хмурясь спросил я у него, подозревая неладное.
— Рассуди сам.
Он взял ёмкость с жидкостью и, уходя, напоследок предупредил меня:
— Воздержись от магии до завтрашнего дня, если не хочешь, чтобы я перебрался в твою комнату со своими вещами.
— Я тебя услышал.
— Отлично, тогда спокойной ночи.
— Спокойной ночи.
Дверь захлопнулась также, как захлопнулись мои веки, когда я дополз до родимой кровати.
_ _ _
Тьма, непроглядная и неосязаемая тьма окружала меня. Чувствуя под ногами твёрдую почву, я брёл в ней, не останавливаясь, пока со стороны не послышались странные прерывистые завывания. Не похожие ни на жалобный плач, ни на болевые стоны, они пробирали до мурашек. Я замер в ожидании, и тут же завывания прекратились. В темноте раздались звуки быстрого перебирания ног. Сначала спереди, затем слева, и сразу же они передвинулись за спину. После, оттуда же я услышал протяжный вздох, смешанный с тонким стоном и каким-то жутким клёкотом, от которого сердце ушло в пятки.
К счастью, ноги ещё не полностью окаменели от ужаса, поэтому, что есть сил, я рванул с места. Душераздирающий вопль в ту же секунду достиг моих ушей, заставляя сердце колотиться, как бешенное.
Казалось, что прошла целая вечность, прежде чем я разглядел в кромешной тьме какое-то свечение и, не раздумывая, побежал в его сторону. Не знаю, преследовал ли кто-нибудь меня, но кроме своих собственных ног, вбивавшихся в твёрдую поверхность, я уже ничего не слышал.
Приблизившись к свету, я остановился, опешив. Источником света являлось пламя сиреневого цвета, а рядом с этим импровизированным костром одиноко сидел человек.