Исторические записки. Том 2
Шрифт:
Ныне вы, государь, управляя Поднебесной, не можете пребывать в тишине и бездействии. Желательно, чтобы в дальнейшем люди не знали, в каком вы, государь, дворце находитесь, и тогда снадобье, [дарующее] бессмертие, можно будет добыть”.
Ши-хуан на это сказал: “Я преклоняюсь перед праведниками, [поэтому] я буду именовать себя “праведником”, а не говорить о себе “Мы””.
[Он] повелел соединить между собой двойными дорогами и дорогами, огороженными валами, все двести семьдесят дворцов, расположенных вокруг Сяньяна в пределах двухсот ли, наполнить комнаты во дворцах занавесями и пологами, колоколами и барабанами, населить их красавицами. Всему было определено [свое] место и не разрешалось перемещать [что-либо]. [Когда император] куда-либо являлся, того, кто сообщал о его местопребывании, наказывали смертью.
Как-то Ши-хуанди был во дворце Ляншань, и с горы увидел, что его первого советника [сопровождает] множество колесниц и всадников. [Это ему] не понравилось. Кто-то из свиты рассказал первому советнику, и тот после этого сократил число колесниц и всадников. Ши-хуан разгневался и сказал: “[Кто-то из] окружающих разгласил мои слова”. Учинил допрос, но никто не признался. Тогда [Ши-хуан] приказал схватить тех, кто находился в тот момент около него, и убить их всех. С этого времени
Хоу-шэн и Лу-шэн [145] , советуясь между собой о задуманном, говорили: “Ши-хуан по природе своей жесток и своенравен. Выйдя из владетельных князей, он объединил Поднебесную, все его намерения исполнялись, всем его желаниям следовали, и [он] стал считать, что с древних времен никто не может сравниться с ним. Он особо полагается на тюремных чиновников, только тюремные чиновники пользуются его расположением. Хотя ученых мужей — боши при дворе семьдесят человек, они только занимают должности, но не используются [на службе]. Первые советники и крупные сановники получают готовые решения и действуют только по [указанию] государя. Государь радуется, что внушает трепет наказаниями и казнями, в Поднебесной [чиновники] боятся наказаний, держатся [только] за жалованье, никто не смеет выполнить до конца свой долг преданности. Государь ничего не узнает о [своих] ошибках и день ото дня становится все заносчивее, а низшие запуганы и подавлены, лгут, чтобы приспособиться.
145
Хоу-шэн был выходцем из княжества Хань; Лу-шэн — из княжества Янь. Шэн *** здесь в значении “ученый”. Оба представляли конфуцианскую политическую оппозицию при циньском дворе.
Законы Цинь не дают возможности применять различные [более мягкие] меры, без всякой проверки [сразу] предают смерти. Хотя число звездочетов достигло трехсот человек и все они честные мужи, но, опасаясь упоминать о дурных предзнаменованиях, они льстят и не осмеливаются прямо сказать об ошибках императора. Все, как большие, так и малые, дела в Поднебесной решаются [только] императором. Он дошел до того, что на весах отвешивает один дань поступивших к нему донесений, на сутки установил норму и, пока не выполнит ее, не позволяет себе отдохнуть [146] . Коль скоро жажда власти у императора дошла до таких пределов, незачем добывать для него снадобье, дарующее бессмертие”.
146
Дань (т. е. около 30 кг) донесений следует оценивать исходя из материала письма — бамбуковых дощечек, и притом весьма условно. Все же это свидетельство большой энергии и трудоспособности Ши-хуана.
И они бежали. Ши-хуан, услышав [об их] бегстве, страшно разгневался и сказал: “Я еще раньше собрал книги в Поднебесной и выбросил все ненужные из них. [Я] призвал отовсюду ученых-начетчиков и магов в большом числе, желая с их помощью установить великое спокойствие. Маги обещали постараться и добыть чудесное снадобье. [81]
Ныне я узнал, что Хань Чжун бежал, не доложив [о результатах]. Сюй Ши [Фу] и другие истратили огромные суммы — десятки тысяч [монет], но так и не нашли снадобья, [дарующего бессмертие], зато в своих низких, корыстных интересах [они] наперебой каждый день докладывали [об успехах]. Лу-шэна и других я весьма щедро одаривал, а теперь они клевещут на меня, обвиняя в отсутствии добродетелей. Что касается ученых мужей, находящихся в Сяньяне, то я послал людей расследовать, кто распространяет клевету, чтобы внести смуту в массу черноголовых”.
Затем [Ши-хуан] послал цензоров допросить всех ученых. Ученые мужи стали наговаривать один на другого, чтобы обелить себя [147] . Нарушивших запреты и законы насчитали более четырехсот шестидесяти человек, их казнили в Сяньяне. [Император повелел] сделать так, чтобы Поднебесная узнала об этом в назидание на будущее [148] .
Еще большее число [ученых мужей] было сослано на границы. Старший сын Ши-хуана, Фу Су, увещевая отца, сказал:
147
Словосочетание цзы чу *** мы относим к фразе об ученых {“чтобы себя обелить”) и затем ставим точку. Таково объяснение Фан Бао, современная пунктуация текста у Такигава, Отаке, в Ши цзи сюань-чжу (стр. 13). Некоторые комментаторы связывают эти слова со следующей фразой, и тогда цзы относится уже к Ши-хуану: “[Он] сам выбрал тех, кто нарушил запреты…” (так перевел Шаванн, — т. 2, стр. 181; такова пунктуация у Гу Цзе-гана и в новом издании Цзы чжи тун-цзянь, стр. 246). Еще Легг отмечал трудность понимания этого места (“Chinese Classics”, т. I, стр. 9). По-видимому, возможно двоякое истолкование этого текста.
148
Слово кэн *** означает “погубить, истребить, свалить в яму” (см.: Кан-си цзыдянь, стр. 1274). Отсюда наш перевод “казнить” (также толкуют Шаванн, т. 2, стр. 182, О. Franke, Geschichte der Chinesischen Reiches, v. III, стр. 146), но в литературе распространено и другое понимание кэн — “погребать заживо” (см.: Легг, т. I, стр. 9; Уотсон, переводы Ши цзи, т. II, стр. 396; Переломов, “Империя Цинь”, стр. 180; Д. Бодде, стр. 117). Представляется, что подобное толкование придает акту Ши-хуана излишне жестокий смысл и не отвечает содеянному (это отмечалось и в “Тун-бао”, т. 50, 1963, стр. 319).
“Поднебесная только что устроена, черноголовые в далеких краях еще не собраны [вокруг нас], все ученые прославляют как образец Конфуция, а ныне вы, государь, связываете их суровыми законами. Боюсь, что [из-за этого] в Поднебесной станет неспокойно. Прошу, подумайте, государь, над этим”.
Ши-хуан рассердился и послал
Фу Су на север наблюдать за Мэн Тянем в области Шанцзюнь [149] .На тридцать шестом году (211 г.) планета Инхо задержалась в созвездии Синь. Падающая звезда упала в области Дунцзюнь [150] . Достигнув земли, она превратилась в камень. Кто-то из черноголовых вырезал на камне такие слова: “Ши-хуанди умрет, и землю [империи] разделят”. Узнав об этом, Ши-хуан послал цензоров произвести дознание, но никто не сознался. Тогда забрали и казнили всех живших вблизи от места, где упал камень, а там камень расплавили на огне.
149
Отъезд Фу Су решал две задачи: провести инспекцию действий Мэн Тяня и одновременно избавить императора от присутствия критически настроенного сына при дворе.
150
Инхо *** — планета Марс. Созвездие Синь *** — пятое в семерке южных созвездий, скорее всего соответствующее в европейской астрономии созвездию Скоопиона.
Область Дунцзюнь находилась на землях совр. пров. Хэнань (уезды Пуян, Цинфэн, Нэйхуан и др.), где было ранее княжество Вэй.
[Но] Ши-хуану было нерадостно, и он заставил ученых [82] мужей составить стихи о святых праведниках и описание поездок, совершенных по Поднебесной, приказав музыкантам петь и играть их.
Осенью один из императорских послов, следуя из земель, что к востоку от застав, проезжал ночью по дороге к Пиншу в уезде Хуаинь [151] . Какой-то человек с яшмовым диском в руке остановил его и сказал: “Посылаю от себя [эту яшму] владыке озера Хаочи”, а затем добавил: “В этом году первый дракон умрет” [152] . Посол спросил, в чем причина, но [человек] неожиданно исчез, оставив яшму в руках посла. Посол поднес яшмовый диск [императору] и доложил о случившемся. Ши-хуан долго молчал, [затем] сказал: “Духи гор обычно знают о делах только одного года”. А вернувшись [к себе], добавил: “Первый дракон — предок всех людей”.
151
Пиншу находилось в совр. уезде Хуаинь пров. Шэньси, недалеко от горного прохода Тунгуань.
152
Чжан Янь поясняет, что под владыкой оз. Хаочи прежде имелся в виду У-ван, столица которого была в Хао, а под первым драконом подразумевался Ши-хуан. Намек сводился к тому, что Цинь погибнет, как погиб Чжоу-синь от рук У-вана. История эта явно придумана конфуцианцами.
[Он] приказал палате цензоров посмотреть яшму. Оказалось, что это был тот самый диск, который [император] обронил в реку, переправляясь через Янцзы на двадцать восьмом году правления. Тогда Ши-хуан стал гадать и получил ответ: “Поездка и переселение сулят счастье”. Он переселил тридцать тысяч дворов в Юйчжун в районе Бэйхэ, пожаловав [главам семей] один ранг знатности [153] .
На тридцать седьмом году (210 г.), в десятой луне, в день гуй-чоу Ши-хуан отправился в поездку [по стране]. Его сопровождал левый советник [Ли] Сы, а правый советник [Фэн] Цюй-цзи охранял [столицу]. Младший сын [Ши-хуана] Ху Хай, любимец отца, просил разрешения сопровождать его, на что государь дал согласие.
153
Юйчжун (см. прим. 130) — район к северу от Хуанхэ, поэтому Бэйхэ мы считаем более широким понятием, стоящем в определении к Юйчжун; Шаванн на основании толкования в Чжэн-и передал это названиями двух пунктов (т. 2, стр. 184).
В одиннадцатой луне [Ши-хуан] прибыл на озеро Юньмэн и принес издали жертвы духу Юйского Шуня, [обитавшему] на горе Цзюишань [154] , спустился вниз по реке Янцзы, осмотрел Цзигэ, переправился через Хайчжу, проехал Даньян и прибыл к Цяньтану. [Когда Ши-хуан] достиг реки Чжэцзян, поднялись сильные волны, из-за чего [он] проехал сто двадцать ли на запад и переправился в узком месте [155] .
Император поднялся на гору Гуйцзи и принес жертвы великому Юю. Принес издали жертвы Южному морю и [83] поставил [памятный] камень с надписью, воспевавшей добродетели [дома] Цинь [156] .
154
Юньмэн — озеро на юге совр. уезда Аньлу в пров. Хубэй. Цзюншань (или Цанъушань) — горы, где, по преданию, захоронен легендарный Шунь, находились в совр. уезде Нинъюань на юге пров. Хунань (в 1 гл. это место названо Цанъу — т. I, стр. 249).
155
Цзигэ — по-видимому, какое-то сооружение, так как перед этим словом стоит глагол гуань — “осматривать”. В перечне географических названий не значится. Шаванн предполагает какое-то искажение. Хайчжу (по мнению Чжан Шоу-цзе, иероглиф хай здесь ошибка и должно быть цзян, т. е. Цзянчжу) — река в пров. Аньхуй; Даньян — в совр. уезде Цзяннин пров. Цзянсу; Цяньтан — совр. Ханчжоу пров. Чжэцзян; Чжэцзян — одна из рек одноименной провинции.
156
Гуйцзи — гора в районе г. Шаосин пров. Чжэцзян (см. гл. 2, прим. 159). Таким образом, путь Ши-хуана был очень длинным, он (если верить описанию) по большой дуге пересек совр. пров. Хэнань, Хубэй, Аньхуй, Цзянсу и достиг Чжэцзяна.
Надпись гласила:
“Наш властитель-император благословен и славен, он успокоил и объединил весь мир, его добродетели и милости совершенны и вечны.
На тридцать седьмом году [правления] он лично объехал Поднебесную, чтобы обозреть вокруг свои дальние владения.
Затем [император] поднялся на гору Гуйцзи. [Так как он] глубоко вник в привычки и обычаи людей, все черноголовые стали почтительны и послушны.
Мы, его [верные] слуги, воспеваем заслуги [нашего повелителя], основываясь на истоках, [славим] его деяния, доискиваясь начал, [чтим] его необыкновенную проницательность.