Исторические записки. Том 2
Шрифт:
Мудрость [правителя] Цинь привела его к власти над государством, [император] впервые установил, чтобы исполнение [мер] соответствовало их названиям [157] , выявил и упорядочил прежние установления.
[Он] впервые утвердил законы и правила, проверил и разделил обязанности и должности, благодаря чему установились нормы поведения.
Шесть ванов восставали друг против друга: были жадны, жестоки, кичливы и свирепы, [они] возглавляли массы людей, чтобы усилить свою власть.
157
Как показал в своем исследовании Г. Крил, словосочетание син-мин *** понималось многими учеными как “наказания и их названия” (Шаванн, Вильгельм, Боддэ и др.), однако он пришел к выводу, что это был важный термин периода Чжаньго-Хань, имеющий отношение к управлению. Син-мин было доктриной Шэнь Бу-хая (см.: Хань шу, гл. 9,— ХШБЧ, I, 287; Тай-пин юй-лань, — ТПЮЛ, III, 2857) и встречается в ряде трактатов. Ли Сы рекомендовал сыну методы Шэнь Бу-хая (ШЦ, гл. 87); Гуань-цзы упоминал даже книги по этой доктрине (ЧЦЦЧ, VII, 376); Чао Цо применял
[Они] насильничали и лютовали, вели себя разнузданно, опираясь на свои силы; зазнавались и по многу раз бросали в бой своих латников.
[Они] тайно сносились между собой и [посылали] секретных послов, чтобы создать союз с севера на юг и осуществить свои низменные стремления.
Внутри [княжеств] они приукрашивали обманные замыслы, а вовне — нападали на [чужие] границы, тем самым порождая беды и несчастия.
Справедливостью и могуществом [наш император] покарал их, искоренил жестокости и беспорядки, так что смутьяны и разбойники были уничтожены и совсем исчезли. [84]
Совершенная мудрость и добродетели [нашего императора] распространились повсюду, во всех шести направлениях [его милости] нисходят на людей без предела.
[Наш] властитель-император объединил мир, [он] одновременно решает тысячи дел, поэтому далекое и близкое — все становится до конца ясным.
[Император] раскрывает законы, присущие всему сущему, проверяет и испытывает суть всех дел, [и в результате] каждая [вещь и явление] носит соответствующее название.
[Император] одинаково общается со знатными и с подлыми, перед ним предстают и добрые и недобрые, и ни у кого нет скрытых чувств.
Исправляя ошибки [людей], [он] осуществляет справедливость. [Если] женщина, имея детей, выходит замуж, это считается изменой покойному и безнравственностью.
[Император] поставил перегородки между внутренними и внешними [помещениями], покончил с развратом и распущенностью; [теперь] мужчины и женщины держат себя в чистоте и верности.
Если муж прелюбодействует, то убить его — не преступление, [и теперь] мужчины придерживаются справедливого порядка.
Если жена уходит в другой дом, то дети не считают ее больше матерью. [Таким образом], все изменились, стали честными и чистыми.
Великое управление очистило нравы. Поднебесная приняла его наставления, удостоилась получить [его] блестящие основы.
[Ныне] все следуют [установленным] мерам и правилам, живут в мире и согласии, искренно отдают свои силы, и нет таких, кто бы не следовал повелениям [государя].
Черноголовые совершенствуют свои помыслы, люди радуются общим правилам и с воодушевлением поддерживают великое спокойствие.
Потомки с почтением воспримут [его] законы, неизменное управление будет вечным, и ничто — ни колесницы, ни лодки — не опрокинется. [85]
Мы, слуги, сопровождающие [императора], воспевая его подвиги, попросили разрешения вырезать это на камне, чтобы во всем блеске передать [людям] прекрасную надпись” [158] .
Возвращаясь обратно, [император] проехал земли [княжества] У, переправился [через Янцзы] у Цзянчэна и, следуя на север вдоль берега моря, доехал до Ланъе [159] . Сюй Ши [Фу] и другие маги, ездившие в море в поисках снадобья, [дарующего бессмертие], за несколько лет ничего не добыли, а израсходовали много, [поэтому], боясь наказания, [они] стали лгать, говоря: “Снадобье с Пэнлая достать можно, но нам постоянно препятствуют большие акулы, и [мы] не в состоянии достичь [островов]. Просим отправить с нами искусных стрелков, которые при появлении [рыб] будут стрелять в них из спаренных луков-самострелов” [160] .
158
Надпись на горе Гуйцзи отмечена в библиографической главе истории династии Суй, ее видели в 479 г. Цзы-лян и Фань Юнь (см.: Нань-ши, гл. 57), т. е. в середине I тысячелетия она еще существовала. Утрачена, видимо, в эпоху Сун. Существует несколько копий надписи, наиболее старой считается копия Шэнь-ту Цзюна, датируемая 1341 г. (см.: Янь Кэ-цзюнь, стр. 123; Жун Гэн, стр. 160). На стеле нет надписи, сделанной по приказу Эр-ши-хуана.
Стела в Гуйцзи отличается по своему содержанию, в ней говорится о нравах, морали, взаимоотношениях людей. Вероятно, прав циньский ученый Гу Янь-у, связывающий это со стремлением Ши-хуана распространить китайские нравы среди южных народов, на землях которых эта надпись стояла (Гу Янь-у, Жи чжи лу цзи-ши, кн. 5, гл. 13, — Сы-бу бэй-яо, Шанхай, 1936, т. 1625).
Надписью в Гуйцзи заканчивается та часть главы, в которой почти подряд помещены тексты стел Ши-хуана. Хотя они и схожи, но у каждой из стел есть и свои особенности. Что же побудило Сыма Цяня включить почти все надписи в главу? Ю. Л. Кроль отвечает на это так: “Сыма Цянь поместил их здесь для того, чтобы проиллюстрировать самомнение Ши-хуана, лесть сановников, своими славословиями потворствовавших императору, иными словами, чтобы подкрепить свою концепцию гибели династии Цинь” (“Сыма Цянь — историк”, стр. 193). Примерно таково же мнение Б. Уотсона, который указывает на заметный в тексте Ши цзи контраст между панегириками стел и суровой действительностью, выявлявшей фальшь правителя Цинь (B. Watson, Ssu-ma Ch’ien Grand Historian of China, стр. 162–163). В этом есть своя правда, но не вся. Ведь любые хвалебные надписи древних царей (например, Шумера, Аккада и Вавилона) содержали такого рода гиперболы. Представляется, что включение в книгу надписей на стелах Цинь Ши-хуана позволило Сыма Цяню словами подлинных документов подтвердить все беды, которые претерпел Китай в период раздробленности и войн чжухоу, продемонстрировать деятельность Цинь по объединению страны, по унификации законов, мер, письма, польза от которых была очевидна для ханьского историка, жившего в эпоху окрепшей централизованной империи (которая, кстати, унаследовала все институты Цинь). Все это позволяет шире оценить значение публикации этих текстов, не сводя его лишь к критике Ши-хуана.
159
Цзянчэн находился на
севере совр. уезда Цзюйюн пров. Цзянсу.160
Лянь-ну *** — спаренный лук-самострел. Появился, по-видимому, в конце периода Чжаньго, получил широкое распространение в эпоху Хань. Раскопки близ Чэнду дали несколько медных замков таких самострелов (см.: Чжоу Вэй, Очерки истории военного оружия Китая, Пекин, 1957, Приложения, л. 48).
[В это время] Ши-хуан увидел во сне, что он сражался с духом моря, который имел облик человека. Он спросил [о значении сновидения] ученого — толкователя снов, тот ответил: “Духа вод увидеть нельзя, его охраняют рыбы-гиганты и водяной дракон. [Если] вы, государь, сейчас совершите моления и принесете жертвы со всей возможной почтительностью, то этот злой дух должен исчезнуть и сможет появиться добрый дух”.
Тогда [Ши-хуан] повелел отходящим в море взять с собой снасти для поимки огромных рыб, а сам, вооружившись спаренным луком-самострелом, стал ожидать появления таких рыб, чтобы застрелить их. От Ланъе император проследовал к северу и прибыл к горе Юнчэн, но рыб не обнаружил [161] . [Когда он] подъехал к Чжифу, то увидел огромных рыб и выстрелом из лука убил одну из них. После этого [император] направился вдоль моря на запад.
161
Юнчэншань, или просто Чэншань, — гора на крайнем восточном выступе Шаньдунского полуострова в уезде Юнчэн.
Достигнув Пинъюаньцзиня, [Ши-хуан] заболел [162] . Он не выносил разговоров о смерти, поэтому никто из приближенных не осмеливался говорить о делах, [связанных со] смертью. Но болезнь государя все более обострялась, и [он] составил письмо старшему сыну Фу Су, скрепив его своей печатью, в котором говорилось:
“Встречай траурную [колесницу] в Сяньяне и похорони [86] меня”. Письмо было уже запечатано, но находилось в канцелярии по прикладыванию царской печати, которой управлял начальник царского выезда — чжунцзюй фулин Чжао Гао, и не было еще вручено гонцу [163] .
162
Пинъюаньцзинь — переправа у Пинъюаня в одноименном уезде пров. Шаньдун к югу от г. Дэчжоу. Русло Хуанхэ, на которой находилась переправа, проходило севернее нынешнего на 80—100 км.
163
Чжунцзюйфулин *** — название должности в период Цинь-Хань, переведенное нами: “начальник царского выезда”. Он ведал лошадьми государева выезда, получал жалованье в 600 дань зерна и подчинялся тайпу — “главному имперскому конюшему” (см.: Тай-пин юй-лань, т. II, гл. 230, стр. 1094).
В седьмой луне, в день бин-инь, Ши-хуан скончался [на террасе] Пинтай в Шацю [164] . Поскольку государь скончался вне столицы, первый советник, [Ли] Сы, опасаясь, что [известие об этом] вызовет волнения среди княжичей и в Поднебесной, скрыл [смерть Ши-хуана] и не объявил траура.
Гроб установили в большой колеснице с окнами [165] . Здесь же ехали прежние любимые евнухи императора, и, когда [кортеж] прибывал [к местам остановок], [они] подавали государю пищу, чиновники докладывали о делах, как и раньше. Евнухи, следовавшие в колеснице, выносили решения по доложенным делам. Только сын императора Ху Хай, Чжао Гао да пять-шесть любимых евнухов знали о смерти государя.
164
Шацю находилось в совр. уезде Пинсян пров. Хэбэй, примерно в тысяче километров от столицы.
165
Вэньлянцзюй *** — большая колесница, предназначенная для дальних переездов государя. В нее запрягалась шестерка лошадей. С помощью устроенных в ней окон регулировались температура и воздухообмен. Позднее стала использоваться только как погребальная колесница.
Чжао Гао ранее обучал Ху Хая письму, судебным законам и положениям, и Ху Хай втайне был привязан к нему. [Чжао] Гао, княжич Ху Хай и первый советник [Ли] Сы тайно сговорились уничтожить письмо, написанное Ши-хуаном княжичу Фу Су, взамен они сочинили ложь о том, что первый советник [Ли] Сы получил от Ши-хуана завещание в Шацю, [по которому] наследником становился другой сын — Ху Хай. Кроме того, [они] составили письмо на имя княжича Фу Су и Мэн Тяня с перечислением их преступлений и дарованием им [почетной] смерти. Полный рассказ об этом находится в “Жизнеописании Ли Сы” [166] .
166
Сы сы *** — “даровать [почетную] смерть”, т. е. позволить покончить жизнь самоубийством. Подробно этот эпизод описан в 87 гл. (ШЦ, т. V, стр. 2551).
Двигаясь дальше, они проехали через Цзинсин и достигли Цзююани [167] . В это время наступила жара, и из государевой колесницы пошел тяжелый дух. Тогда повелели сопровождавшим колесницу чиновникам положить в нее дань соленой рыбы, чтобы перебить трупный запах.
Продолжая движение, процессия прямой дорогой прибыла в Сяньян, где объявили траур. Престол наследовал [объявленный] наследником Ху Хай, который стал вторым императором-властителем — Эр-ши-хуанди. [87]
167
Цзинсин — в одноименном совр. уезде пров. Хэбэй, к западу от Шицзячжуана. Здесь находится один из горных проходов через Тайханшань. Цзююань — к северу от излучины Хуанхэ в Ордосе.
Удлиненный маршрут процессии с гробом Ши-хуана — от Шаньдуна через Хэбэй и Шаньси на северо-запад к Ордосу и только оттуда к столице — может быть объяснен двумя причинами: желанием избежать населенных районов юга Шаньси и Шэньси и воспользоваться вновь проложенными прямыми дорогами к границе на Севере.