Истории из жизни
Шрифт:
Угрожать болезнями, когда оба даэва были целителяии, было смешно, так что Тея не удержала серьезную мину и хихикнула.
– А если ты заболеешь, то как мне тебя потом насиловать в спальне? Это уже некрофилия получится…
– Насиловать? — с нотками удивления переспросил Юстиэль и рассмеялся. — Для этого я должен, как минимум, сопротивляться, — отсмеявшись, со знанием дела заявил он. После чего целитель ухватился обеими руками за бортик ванны и с протяжным стоном попытался встать. Даже воздух в помещении уже не был наполнен паром и показался прохладным.
– А ты не будешь? — удивленно
– А вот болеть и правда не хочется, — произнёс Юстиэль и протянул Тее обе руки, чтобы помочь встать. Ухватившись за протянутую руку, она поднялась вслед за целителем и вылезла из ванной. Мягкое полотенце коснулось кожи, стирая воду.
– Смотри, я пушистая! — сдёрнув с крючка огромный тёмно-синий халат, жрица завернулась в него.
– Я могу, — задумчиво отозвался Юстиэль, выбираясь из ванной вслед за девушкой. Мысленно он уже начал представлять себе возможную сцену изнасилования, из-за чего дико захотелось смеяться, а уголки губ задрожали.
– Ну если ты правда так этого хочешь… мой пушистик, — целитель легонько потыкал плюшевый бок Алетейи и, взяв полотенце, стал вытираться сам.
– Там вон твой халат тоже висит, — обняв себя руками, Алетейя наблюдала за тем, как вытирается Юстиэль.
Халаты были приобретением недавним, купленным буквально в последний день перед въездом в новый дом. На их покупке настояла Тея, потрогавшая изготовленные шиго-ремесленниками вещи и пришедшая в восторг. Как потом говорила девушка «уют — это не только внешняя декорация, но и приятные душе и сердцу вещи».
Целитель недоверчиво потянулся к халату, отложив полотенце в сторону. Подобные уютные вещи были чем-то совершенно непривычным. Однако все сомнения вместе с хмурой физиономией моментально исчезли, стоило кожей ощутить мягкость синей материи.
– Ооо…, а ничего так, — заулыбался Юстиэль, нащупал пояс и завязал его простым одинарным узлом.
– А то ж, — назидательно подняв указательный палец вверх, отозвалась Алетейя, — А ты ещё противился, помнишь? А вот какая прелесть.
Жрица первой вышла из ванной. После жаркой атмосферы, коридор и комнаты показались дико холодными. Тея поёжилась, ступая босыми ногами по полу. В конечном итоге она поднялась на носочки и вприпрыжку помчалась в спальню. Запрыгнув на кровать, она уселась, ожидая, пока Юстиэль тоже доберется.
А тот неспешно переступил порог ванной, пока что не чуя подвоха. Холодный пол вынудил стиснуть зубы. Юстиэль мужественно вздохнул, стараясь сохранять самообладание и не последовать примеру Теи. Он сделал несколько вальяжных шагов по комнате.
– Мы вроде хотели ковёр постелить, — сдавленно заметил целитель, всё-таки ускорившись. После долгого пребывания в ванной снаружи действительно казалось очень и очень прохладно. Последние шаги, отделявшие его от постели, Юстиэль преодолел не слишком ловким прыжком, плюхнувшись на матрас рядом с Теей.
– Да… я думаю, надо это сделать…
Жрица секунду смотрела на целителя, а потом с весёлым смехом сжала его в объятиях.
– Как я тебя люблю! — звонко чмокнув Юстиэля куда-то в щёку, Тея отстранилась.
– Ну, поздравляю нас ещё раз
Целитель перевернулся на бок, заворчав что-то про перевод ценного напитка, обнял одной рукой Тею и уткнулся лицом ей в плечо, зарываясь в мягкую ткань.
– И я тебя люблю, — немного невнятно из-за занятого положения проговорил он. — Надеюсь, что после празднования нам не придётся делать ещё один ремонт.
Тихий смешок утонул в рукаве толстого халата.
– Я тоже на это надеюсь, — серьезно ответила Тея, — Но всё-таки на всякий случай лучше застраховать дом…
Девушка заёрзала, изворачиваясь, и улеглась лицом к лицу с целителем.
– Почему ты никогда не говоришь этого первым, если правда любишь? Женщины ведь любят ушами… — ласково улыбнувшись, жрица провела ладонью по щеке Юстиэля, — Иногда мне кажется, что это эдакий «традиционный ответ», в смысл которого не особо вдумываются… Примерно, как на вопрос «я толстая?»
«И правда не особо вдумываешься или?» — подумал Юстиэль. Лёжа на левом боку, он смотрел куда-то в район подбородка и губ Алетейи.
«А может ты уже обдумал варианты бегства, когда надоест сладкая размеренная жизнь, м?» — так некстати проснувшийся внутренний голос продолжил свой допрос. Целитель в растерянности пожевал губу. Долго и счастливо с принявшей его жрицей манило куда сильнее туманной перспективы вернуться к разгульной жизни, полной наживы, опасностей, ненависти окружающих и приключений.
«При-клю-че-ний», — по слогам продиктовало подсознание, и по спине побежал неприятный холодок. Молчаливая пауза затянулась. «Да скажи уже, что не хочешь говорить ей очевидное, и дело с концом», — заявила логика.
– Это не дежурная фраза! — опомнившись, довольно громко произнёс Юстиэль, чтобы заткнуть своих внутренних спорщиков. — Ой… чего это я…
Его брови изогнулись домиком, а взгляд единственного глаза поднялся выше по лицу Теи.
– Ору тут на ночь глядя, — виновато пробормотал целитель. — Я исправлюсь.
«Ага, признайся уже, что «живее, ублюдки» или «прочь с моей дороги, мразь» тебе куда ближе чем «я люблю тебя», — опять завёл свою песню мерзкий внутренний бесёнок. Юстиэль вздохнул.
Тея молчаливо ожидала, разглядывая лицо целителя, на котором, несмотря на полумрак, легко читались внутренние терзания. «И зачем только спрашивала…, — укорила сама себя девушка. — Некоторые вещи лучше не знать, принимать так как есть… хорошо, что вообще есть…» Но зёрнышко раздумий уже было опущено в благодатную почву. «А любовь ли это вообще… Любит ли он на самом деле, или это просто привычка, потому что так удобно и жить проще…»
– Не надо говорить, если ты сам не уверен в том, что хочешь это сказать, — торопливо и чуть сбивчиво отозвалась жрица.
Целитель протянул руку и ласково погладил девушку по щеке. Момент вышел крайне неловкий. Юстиэль в который уже раз был зол на себя за то, что не мог сказать правду, когда это было нужно. «Трус», — он в мыслях презрительно фыркнул на самого себя. А затем, поддавшись порыву, целитель поёрзал, подползая поближе к Тее и потянулся к ней, коснувшись губ совсем невесомым поцелуем.