Истории из жизни

Картинка сменилась на родную сердцу Юстиэля Интердику. Собственный дом, ванная. Сердце гулко стучит в ушах, во рту и горле сухо как в пустыне. Отражение в зеркале выглядит бледным, глаза тёмные, почти что чёрные. А внутри всё трепещет и сжимается: он дома! Наконец-то… значит, скоро увидится с…

Перед глазами встает облик симпатичного юноши, почему-то сильно похожего на Алетейю, особенно взглядом. И сознание тотчас затопляет волна негодования. „Это неправильно“, — настойчиво стучит в голове.

Трясущимися руками целитель касается одной из плиток в ванной. Оказывается, там тайник. Поток мысленных образов прерывается на мгновение, даже сейчас Юстиэль пытается сопротивляться жрице, не показать то, что так старательно скрывал. И всё же…

Теперь целительница душ видит засученный рукав на левой руке и тугой жгут, опоясавший предплечье. Сердце заходится от волнения, а дыхание перехватывает. Всего одного укола во вспухшую вену хватает, чтобы комок предвкушения и желания при малейшей мысли о белокуром красавце сменился на отвращение и тошноту. С тонким звоном шприц падает на пол, а Юстиэль хватается за раковину обеими руками, в приступе сильного надсадного кашля склонившись к ней. Теперь он не хочет и в Бездну, чтобы увидеть рыжего убийцу.

Жрец приходит в себя, лишь когда левая рука начинает неметь от жгута. Освободив её, он начинает читать одно заклинание за другим, заливая ванную и себя потоками яркого серебра. Бившиеся в ознобе тело успокаивается, жадно впитывая магию, глаза возвращаются в норму, лицо приобретает нормальный цвет.

— Не рассказывайте… — тихим обречённым шёпотом взмолился Юстиэль, вернувшись к реальности и зажмурился, низко склонив голову.

— Богиня всемилостивая, какой же ты идиот, — тихо выдыхает жрица. Очень похоже на то, как вздыхает Тея. Сама же девушка переводит недоуменный взгляд с неё на целителя. — Можешь не переживать, профессиональный этикет я не нарушаю. Сними с него наручники и выйди, девочка.

Алетейя недоверчиво глянула на жрицу, но послушалась. Тихо звякнул металл. Наручники остались лежать на диване, а сама целительница покинула комнату, приютившись возле одной из многочисленных статуй.

— Никогда бы не подумала, что в отдаленных храмах промышляют… таким, — с презрением отозвалась жрица, как только за Теей закрылась дверь, — А ты! Ты! Измениться хотел, как же… Ты слаб духом, Юстиэль, и искал легкого решения. Да, твой порыв благороден, но тебе не хватило духу довести дело до конца. И это сводит твои старания на нет. Ещё и это… Лишь воля и только она должна лежать в основе твоих действий. А не бегство.

Стоило остаться наедине со жрицей, Юстиэль выпрямился и медленно поднял взгляд на собеседницу. В его глазах больше не было ни страха, ни вины, ни обречённости.

— А теперь, раз я могу быть откровенным, — начал целитель, — мне не нужна никакая помощь. Раз уж залезли ко мне в голову, то должны были понять и это.

Он умолк, сухость в горле сильно мешала говорить.

— Я по дурости пропустил одну инъекцию, и всё пошло прахом… увлёкся. — жрец с досадой тряхнул головой, — можете подержать меня тут… как принято у лекарей, для спокойствия Теи. Но свою жизнь и судьбу я буду строить сам, понятно?

— Ты понимаешь, что рано или поздно оно перестанет тебе помогать? — с презрением отозвалась жрица, — Ты портишь жизнь не только себе, но и девочке, которая так за тебя волнуется. Лучше не станет, Юстиэль. Пока ты сам не решишься, тебя не спасут никакие инъекции.

Уголки губ целителя поползли вниз. Он сжал их так плотно, что на скулах заходили желваки. Было видно, что остатки здравого рассудка держат его в рамках, не давая нагрубить. Хотя с другой стороны, он мог просто бояться, что Алетейя снаружи услышит.

— Понимаю, — наконец сдавленно согласился жрец и подумал: „И лучше сдохну до того, как это случится“. — Я смогу сделать её счастливой, это в моих силах.

Юстиэль поднялся с дивана. Звякнули сброшенные на пол наручники и приковали к себе его взгляд.

— Сомневаюсь, что она будет счастлива, узнав какой ценой это досталось. И потом, ты не сможешь лгать и скрываться постоянно. Рано или поздно она узнает обо всём и грянет буря. С этим, — жрица кивнула на руку целителя, — шутки плохи. Может быть она бы поняла тебя, расскажи ты ей правду. Хотя я сомневаюсь. А после недомолвок и лжи она не поддержит тебя в этом и подавно.

— Она не узнает, — заторможено мотнул головой Юстиэль и наклонился, чтобы поднять с пола наручники. — Начнём „лечение“?

Подкинув вещицу на ладони, целитель вопросительно уставился на жрицу.

— Ты правда думаешь, что бывший целитель душ чего-то не узнает? — усмехнулась жрица, не двигаясь с места, – Ты, видно, забыл меня… А я тебя нет. Это ты угробил её талант, Юстиэль. А тебе гробишь ей жизнь. Не стыдно?

— Чего вы хотите от меня? — вопросом на вопрос ответил жрец. Под взглядом женщины было откровенно неуютно. — Чтобы пошёл и сознался ей во всем? Нет, мне не стыдно. И она сама сделала свой выбор, решив быть со мной, а не служить храму как местные служки… зомби… без эмоций и потребностей.

Юстиэль раздражённо повёл плечом и глянул на жрицу исподлобья, стиснув наручники в руке.

— Я? Да ничего, — махнула рукой женщина, — Ты уже понаделал бед. Мне просто жаль её, чисто по-человечески. Ты так самонадеянно заявляешь, что можешь сделать её счастливой, а ведь даже не знаешь, чего ей на самом деле хотелось бы.

Жрица перевела взгляд на трепетавшее пламя свечи.

— Если надумаешь избавиться от зависимости, обращайся. И да, советую тебе всё-таки сознаться. Наивно полагать, что близкий тебе даэв не узнает подобного.

Юстиэль молча слушал жрицу. Он сам не заметил, как начал мерить шагами её кабинет.

— Обязательно обращусь, — сквозь зубы процедил целитель, глядя в пол, — я могу быть свободен?

Жрица пожала плечами, что в равной степени могло означать и „да“, и „нет“, и „мне всё равно“.

Тея рассеянно разговаривала с привратником, невпопад отвечая на его вопросы об осадах и нынешней политике. Её мысли были полностью заняты закрытой дверью кабинета и тревожным ожиданием. Но раз за ней не было криков и молний, значит всё хорошо… ведь хорошо же?

Юстиэль сунул наручники в карман, кивнул жрице и зашагал прочь из её кабинета не оглядываясь. Лишь на пороге он задержался, словно задумавшись и собираясь сказать что-то, но в итоге всё-таки молча вышел.

Тихо прикрыв за собой дверь, жрец несколько мгновений стоял на пороге. Потом сделал глубокий вдох и отыскал взглядом Тею. „Соберись“, — мысленно приказал самому себе и двинулся к девушке. Весь свой внутренний резерв сил целитель направил на борьбу с ознобом и ломкой, так что лицо приобрело более-менее человеческий вид, зрачки сузились. Злоупотреблять такими трюками не стоило, они выжимали просто досуха, грозясь затяжной потерей сознания. Однако долго издеваться над собой Юстиэль и не планировал.