Истории из жизни

Юстиэль выронил из рук пресловутую перчатку. Он уже умылся, подлечил полученные ожоги и ссадины и почти дочистил доспех. От этого занятия его отвлёк истошный крик Алетейи. «Проклятье! Оно же должно было действовать дольше», — жрец похватал с пола аккуратно разложенную кольчугу, наплечи и брошенную перчатку и рванул к своей каюте.

Часть команды на палубе разразилась издевательским улюлюканьем. Капитан видимо успел рассказать кому-то о новом «трофее» лекаря, и даэвы ждали развязки сей истории. Щёлкнул дверной замок, и Юстиэль нарушил вынужденное одиночество пациентки, шагнув через порог.

– Ты кричала, где болит? — лишь захлопнув дверь и бросив доспехи на пол, начал целитель и шагнул ближе к девушке. Теперь он выглядел не таким чумазым, а сквозь расстегнутую рубаху виднелся узор татуировки под левой ключицей. Сама забота. Казалось, что в текущей ситуации жреца не беспокоило то, что они с Теей находились во враждующих легионах.

Его было невозможно не узнать. Тея воззрилась на Юстиэля, безмолвно хватая ртом воздух.

– Я…ты… — сидя на кровати, целительница пыталась выдавить из себя хоть несколько внятных слов, но ничего не получалось. Только по щекам непроизвольно текли слёзы — после сна, а теперь к кошмару примешалось ещё одно потрясение.

– Я брежу, тебя нет… — наконец прошептала девушка, дико глядя на целителя. Она вся сжалась, поникла и только взгляд оставался прежним. Тея попыталась подтянуть к себе колени, но между ребрами вновь выстрелило болью.

Юстиэль подошёл ближе и аккуратно присел на край лежанки, отчего та громко хрустнула.

– Толстяк, — хмыкнул жрец, стараясь разрядить обстановку, но и у него самого в голове был полнейший кавардак. Первостепенную задачу — не дать умереть — выполнил, а что делать дальше, он как-то не подумал.

– Я… настоящий, — целитель протянул руку, чтобы коснуться ладони Теи. — Мне столько всего нужно тебе объяснить, но кажется, что пока что с тебя хватит потрясений, раны ещё не зажили.

Алетейя уставилась на свои ладони. От руки целителя исходило тепло, может он и не был продолжением сна, но тогда…

– Ты бросил меня, — как девушка не старалась, в голосе всё равно была слышна обида и горечь. Она думала отдернуть руку, но это выглядело бы странно и глупо, потому просто замерла, не шевелясь, лишь изредка крупно вздрагивая. После успокоительного, и долгого сна, прерванного кошмаром, её знобило.

Жрец коснулся её руки и умолк. На краткое время каюта оглашалась лишь тихим ворчанием двигателя корабля.

– Я посчитал, что так будет лучше, потому что… — после очередного глубокого вдоха он принялся рассказывать про угрозу и Асмодеи и её возможные последствия.

– А потом… потом когда всё закончилось, я искал тебя. И нашёл… — Юстиэль осёкся и поднял взгляд на Тею. — Нашёл в списках пропавших без вести.

– И перестал искать? — горько осведомилась Тея.

Настал её черед рассказывать. О том, как она искала его, поднимая на уши разведку, переворачивая кипы отчетов, и самостоятельно отправляясь с отрядами первооткрывателей новых земель, рискуя собственной жизнью. О том, как отчаялась, ведь имя жреца даже не появилось в списках пропавших, вероятно, на счет этого тоже постаралась обиженная бардесса. О том, как постепенно отгородилась от всего мира и одновременно с этим стала его частью, уйдя в полнейший беспредел, стараясь забить каждую свободную минуту. И о том, что строительство Маргоса было засекречено во избежание утечки информации, и каждый из тех, кто приложил к нему руку, подписывал договор, скрепленный эфирной печатью. Это означало, что нарушившего его ждала мгновенная и необратимая смерть. Теперь, когда Маргос рассекретили, они не действуют, а якобы пропавшие даэвы вернулись к семьям и привычному образу жизни.

Закончив рассказ, девушка помолчала пару секунд, а потом тяжело произнесла:

– Пропавшая без вести не значит мертвая, Юстиэль…

Жрец убрал от девушки руку, почувствовав себя виноватым снова. Давно забытое колючее чувство, утопленное в чужой крови. «Я не буду просить прощения… не буду…» — шипела набравшая силу за годы успешных рейдов гордость.

– Мне жаль, что так вышло. — растягивая слова, уже вслух произнёс жрец. И снова повисла пауза. Он продолжал в мыслях прокручивать услышанное, вновь и вновь, пытаясь представить, что пришлось пережить жрице.

– Закутайся, ты дрожишь, — несмотря на проявленную заботу, усталый голос целителя звучал едва не равнодушно, как если бы он забыл те простые эмоции, что давно связывали этих двоих. И тем не менее, Юстиэль ухватил свободный край довольно большого одеяла и укутал им плечи Теи.

Тея сжала кулак. Переждала пару мгновений, а потом вперила в целителя упрямый взгляд.

– Жаль…просто жаль… вот оно что. Тогда не прикасайся ко мне, — жрица дернула плечом и неловко отмахнулась, вызывая новую волну боли. Но физическая боль не могла сравниться с душевной. Мужчина словно подковырнул давно покрывшуюся твердой корочкой рану в её душе и сейчас она кровоточила с новой силой, заставляя Алетейю злиться и страдать одновременно.

– Видят Боги, я не хотел, чтобы так получилось, — растерявшись, пробормотал Юстиэль и поднял взгляд на девушку. И тут на него обрушилась бесконтрольная волна эмоций, образов и ощущений. Яркая и обжигающая то пламенем, то льдом. Он увидел и понял всё, ощутив на своей шкуре. В команде ренегатов была привычна злость, жадность, зависть… и очень редко что-то иное. Но миновавшие секунды невольного контакта будто перевернули привычный мир с ног на голову.

Целительница тихо и обреченно вздохнула, ощущая проникновение в свои мысли. Но ни сил, ни желания противиться этому не было. Да она и не смогла бы, если жрец захотел бы по-настоящему «прочесть её». Тея слишком хорошо помнила собственную силу, по сей день принадлежащую Юстиэлю, пусть она была словно из прошлой жизни.

Жрец схватил ртом воздух, словно и не дышал последние несколько секунд и широко распахнул глаза.

– Тея… — вопреки словам Теи, Юстиэль обнял её — бережно настолько, как будто она была сложена из тонкой паутины — тронь и рассыпется. Вместе с теплом от объятий передались и эмоции целителя: растерянность, тоска, стыд, одиночество и… страх.

– Я вечно делаю что-нибудь не так, но… — он зажмурился, чтобы не пустить в сознание Теи картинку с замученным до смерти архивариусом из Тэминона, который ну никак не хотел делиться информацией о каком-то секретном строительстве. — Но в этот раз я действительно старался…

Уголки губ Юстиэля дрогнули, рисуя уже ставшую привычной злую улыбку, едва стоило вспомнить о всех тех, кто был несговорчив и знакомился с когтями его перчатки или силой жрецовских проклятий.

– Я… я верю… — девушка протянула руки, обнимая мужчину в ответ и слабо поглаживая по спине.

Бившая её дрожь потихоньку отступала, становясь почти незаметной.

На глазах Алетейи вновь заблестели непрошеные слёзы и она поскорее зажмурилась, утыкаясь лбом в плечо жреца, чтобы скрыть это.

– Но что мы будем делать… теперь? Легат Эскадрона ненавидит мой легион и вряд ли отпустит меня просто так…

– Я вылечу твои раны для начала, — ободряюще шепнул Юстиэль, не меняя положения. В текущем состоянии вред могло причинить любое неосторожное движение.

Снаружи что-то глухо бухнуло и заскрипело. Звук был такой, как будто по металлу что-то катили. Так оно по факту и было: из трюма вытащили бочку с хмельным напитком, припасенным для «обмывания» удачной осады. Жрец повернул голову вбок, краем глаза наблюдая за скачущими под дверью тенями.