Истории Раймона Седьмого
Шрифт:
– Неправда, неправда, -вдруг всхлипнула она во сне. Я осторожно погладил её по растрёпанным волосам, обнял покрепче. Она вздохнула и задышала ровно и тихо. Я лежал , стараясь не шевелиться , чтоб не потревожить её. Наверху что то шуршало- наверно кошка ловила крыс. Кто то заскрёбся у двери- сначала тихо, потом, видно обнаглев- громко. Тихо матерясь, я высвободил руку, нашарил штаны и пошёл воевать.
– Вали отсюда,- прошипел я в замочную скважину.- Все спят.
– Ты не спишь…- прошипели мне в ответ из-за двери.
– Я лунатик, я тоже сплю- обрадовал я очередного нёха.
– Слушай меня,- он
– Иди ты нах,- ласково пожелал я,- не открою. У меня все дома.
Он снова поскрёбся в дверь. Что им тут, мёдом намазано, что ли,- подумал я.
– Я приду ещё раз,- прошипел нёх,- открой, или в следующий раз ты пожалеешь…
– Да ходи, жалко что ли,- фыркнул я,- только дверь не порти, а то я разозлюсь, и тогда ты пожалеешь! Я ж тебя живьём сожру, и костей не оставлю.
Он вдруг изо всех сил ударился о дверь. Дверь выстояла- она была не простая, а с секретом. Я был абсолютно спокоен- мою дверь какому-то забёглому нёху не одолеть. Он видно тоже это понял, и жалобно попросил:
– Дяденька, дай попить, а?
– Пей, я что у тебя, отбираю?- ухмыльнулся я.
– А таблеточки от головы не будет?- блина, я эти разводы с детства знаю!
– Извини, я свой топор никому не даю! А то затупите ещё. Вали, вали, дорогой. Не открою.
– Я тебе сказать только хочу…
– Утром приходи,- ответил я,- всё утром, я сплю! И нех меня будить.
Он что то бормотал, угрожал и упрашивал, но мне вдруг стало пофиг…я пошёл на кухню, приоткрыл окно и закурил. Из окна тянуло холодом, тихо шуршал дождь. Осень на пороге, подумалось мне. Стало как-то грустно, лето прошло быстро…
– Ты что полуночничаешь один?
Я поднял голову- в дверях стояла Маша, укутанная в одеяло, и смотрела на меня сонными глазами.
– Да я сейчас, Мань, докурю только,- я торопливо затянулся.
– Кто-то приходил?- настороженно поинтересовалась она,- или мне приснилось?
– Цыгане, побирались,- ответил я,- я их послал.
– Ночью?- удивилась Маша,- откуда ночью цыгане?
– Не знаю,- я улыбнулся,- наверное они нам приснились.
Маша пристроилась рядом со мной. Я её обнял и погасил окурок.
– Ты опять врёшь,- она провела пальцем по моей груди,- сочиняешь. А я верю…пошли, а?
– Пошли,- я схватил её в охапку вместе с одеялом и понёс в комнату.
Заснули мы конечно далеко не сразу.
Наутро моросил всё тот же противный дождик. Маша, вздыхая, собиралась на работу. Я спросил девчонок:
– Может я один на кладбище смотаюсь, чего вам мокнуть зря?
– Хозяин!- возмутились они,- мы тебя одного не пустим! Вдруг случится чего?
Мы собрались и вышли под дождь. Маша открыла свой яркий зонтик, весь в цветах, девы накинули на головы капюшоны своих кислотных ветровок. Я тоже надел капюшон , на мне была моя любимая камуфляжка.
Мы доехали до кладбища, и поплелись отыскивать нужные могилы. Я подумал, что почему-то совершенно забыл спросить у директора про могилу Занкевич, и значит в ближайшем времени придётся тащиться сюда ещё раз- на старом кладбище не хоронили уже лет сорок.
Мы шли между могил, ноги вязли в жирной глине. Блина, берцы потом хрен отмоешь- отмачивать придётся…девы в ярких резиновых сапогах чувствовали себя явно намного бодрее меня. Как назло, мы не могли найти нужный квартал.
Ни один. Народу не было вообще- видно дождь всех распугал, да и день был будний.– Девки, нунах,- сказал я,- сегодня явно не наш день. Пошли хоть к Серафимушке заглянем.
– Хозяин, нечисто тут!- заявила Акулька,- водит кто-то!
– Ты приглядись, а?- попросила Дунька,- мы ж маленькие ещё, нас обмануть просто…
Я пригляделся…за моросью ничего особенного заметно не было. Я вспомнил, как бабушка учила меня рисовать, чтоб похоже было, в художке портреты мне плохо давались, и Серафимушка, глядя на мои мучения, сказала:
– Ты один глаз прищурь, и голову наклони, глаз у тебя хороший и рука верная, только смотреть правильно научись.
Я научился…не сразу, но научился. И теперь решил применить этот навык. Присмотревшись, я разглядел какую-то дымку вокруг одного памятника, и недолго думая ломанулся к нему. Девы за мной. При ближайшем рассмотрении оказалось, что памятника, как такового и нету- только временный деревянный крест, могила была не слишком давняя, я хорошо помнил, что памятник ставят на третий год- сам ставил. На кресте было написано - Холодов Артём. Ну вот, правильно, я вытащил пуговицу, и положил на мокрую глину у креста. Теперь парень в синем пиджаке тоже может уйти спокойно. Дождь перестал, выглянуло солнышко. Когда я снова взглянул на крест, пуговицы уже не было. Мы пошли искать вторую могилу. Морок, похоже, рассеялся вместе с дождём, и мы быстро нашли нужный квартал. Навстречу нам шла какая-то бабулька, в старом коричневом плаще и с зонтиком наперевес.
– Что вы тут шляетесь?- строго спросила она.
– Знакомых навещаем,- ответил я.- очень повидаться хочется.
– Уходите отсюда, нашли развлечение!- бабулька, похоже была воинственно настроена. Интересно, кто её так завёл.
– Хозяин,- позвала Дунька,- смотри, это она?
Я плюнул на вредную бабку и пошёл к Дуньке. Акулька бежала за мной. Это и правда была нужная могила. Я вынул из рюкзака заколку, положил на землю. Вот и всё, Лиза…теперь ты можешь спокойно идти дальше, туда, где тебя ждут. Жаль, конечно, что я так поздно узнал про вас, и теперь я больше ничего не могу сделать, кроме как помочь вам уйти.
– Да как вам не совестно!- бабка…да уйди ты, старая, и без тебя тошно!- горе у людей, а вы тут…
– Не ваше дело, что мы тут!- не выдержал я, кстати, заколки уже не было, - шли бы вы своей дорогой, а мы как- нибудь своей пойдём!
– Ах, ты,- бабка прямо полыхала от злости,- и этих приволок! Бессовестный!
– Да пошла ты,- я окончательно вышел из себя,- сама то чего сюда припёрлась, ведьма старая!
Бабка точно осеклась, взглянула на меня нехорошим глазом, сплюнула и забормотала что-то себе под нос.
– И вам не хворать,- пожелал я ей, и мы отправились к Серафимушке.
– Здравствуй, бабуль,- сказал я овальному портретику,- опять я к тебе пришёл. Сама видишь, что внук твой непутёвый и бестолковый. Жениться вот хочу, а всё что- то не так…
Я ещё немного поныл, пожаловался на жизнь. Больше жаловаться мне было некому, а Серафимушка слушала молча, и с ненужными советами не лезла. Девы совсем развеселились и начали ловить бабочек. Пойманных чешуекрылых приносили мне, совали под нос на предмет освидетельствования и отпускали.