Истории Руана

– Нормально!
– веско затараторил Турни.
– Девлары какие - во! Какой забор такую махину выдержит, а? Завалит и усе! Делов-то. А гномы знаете, какие ленивые, лаэр? Каменюки надо добыть, очистить, привезти, подогнать, уложить... Это сколько денег? А кто платить будет? Зачем? Кто охранять будет? А латать? Набегут лобастые, да айда чесаться...

– Заткнись, Турни, - обреченно попросил за сегодняшний, бесконечный, день, раз двадцатый. Недомерок и ухом не повел.

– А эти красавцы, лаэр, чего сидят без дела-то?
– махнул лапкой на Галла гоблин.
– Мышцу растят! Таскают железки, кидают бревна, борются с утра до ночи... А заборчик в их местности-то того... лежит.

– А и правда, чего не подлатаете?
– с насмешкой уточнил у орка.

Галл посмотрел на единственный участок великой преграды жилых краев от нашествий страшных и кровожадный девларов из брошенных земель. Резонно заметил:

– Как все спалим, так новый и справим.

– А межу-то не попутаете?
– хмыкнул я.

– Попутаем, не попутаем - разница-то какая?

И ничего не скажешь.

Затрещали ветки, и из подлеска выскочил пушистый зверек, отдаленно похожий на зайца. За ним, отряхиваясь на ходу, вылетел арахн с попугаем на холке. Птиц, с вытаращенными глазами, явно уже осознал всю глупость путешествия в нашей развеселой компании. Зверек шустро проскочил под перекладиной забора, а Куорт не стал напрягаться, а просто снес к крону остатки заградительного бруствера, так сказать.

– Стой... твой... чешуйчатый... мать!
– долетели вскрики попугая, пока арахн был на виду.

Зверек и Куорт с наездником снова скрылись где-то в лесу.

– Ну че, так и будете колоситься на ветру?
– подначил нетерпеливый гоблин и зашагал.

Вот с таким напутствием я впервые пересек границу обжитого мира, сунувшись в дикие неизведанные края. Смертельно опасные. Пока, правда, для неусидчивых попугаев. Сидел бы, помогал торговать книгами, а то смылся с арахном искать приключений на пернатую задницу. И сдается мне, они не заставят себя ждать.

На ночлег остановились на границе с пустыней. Странное место - могучий лес, со старыми, крепкими деревьями, поющими птицами, жужжащими мириадами насекомых - и резкий переход пусть не в песчаные барханы, но в облезлые холмики, заросшие редкими, кривыми до невозможности, деревцами. Дюжина шагов - мир меняется кардинально. Выцветают краски, веет ветерок, несущий морозную гнильцу. Звуки странно глохнут, в ушах набатом отдает участившийся пульс. Земля - будто спина невообразимо огромного животного - поддается под ногами, мягко пружинит и слегка идет волнами.

Я развернулся, быстро вернулся под сень леса. Запели птицы, яркость белоснежного снега и приглушенный тон темно-зеленых иголок ближайшей елки ударили по глазам, заставив зажмуриться.

Не претерпел изменений лишь набат в голове.

– Потерянные земли, - констатировал орк, ловко сооружающий треногу с котлом над маленьким, весело трещащим костерком.

– Стоит сделать один шаг - и попадаешь в другой мир. Странно это, - прокомментировал я свои ощущения.

Чем еще можно объяснить такое резкое изменение? Огромные портал, провисший на многие километры? Глупости. Но что? Действие грандиозного заклинания? Проклятие? Следствие древней битвы?

– Других миров не существует, лаэр. Эт сказки и предания, - веско заметил Турни, ловко собирая палатку.

– Неужели? Ты у шамана спроси, он тебе все подробно опишет.

– Мир духов, лаэр, неотъемлемая часть нашего мира. Он не виден, но произрастает миллионами нитей через все сущее, от каждого живого существа до его духовного воплощения. Окружающая реальность многогранна, многолика и многослойна. Мы живем на первом слое. После смерти дух, уходя по нити, иногда застревает на втором, или перебирается на третий. Там уже, в зависимости от деяний при жизни, отправляется в путешествие дальше, или возвращается в кольцо Ихая.

– Кольцо Ихая?

– Круговорот сущности, лаэр. Вырваться из него - превзойти себя. Именно поэтому все шаманы моего племени прокляты. Как и любого другого.

Вот так. Самые вкусности проскакивают в обычной болтовне.

– Прокляты, Турни?

– Лишь единицы способны добраться до слоя, до которого могут пробить лазейку шаманы. Так что...

– Они теряются во тьме, Турни...

– Нет! У любого живого существа есть шанс на вознесение, познание своей сути, путешествие к началам!

– Проклятие шамана не в том, что он никогда не сумеет дозваться до своих близких. А в понимании сути смерти. И всем приходиться с этим смириться.
– Мягко произнес Галл.

– Нет! Слова говорят о бессмертии духа, о пути, о вознесении!

– И кому удалось вознестись?

Турни закашлялся: хотел выдать целую тираду, но невинный вопрос орка поставил болтливого недомерка в тупик.

– Ну...
– и беспомощно уставился на меня.

– Ихаю и горстке великих шаманов. Причем, как я понимаю, до Ихая в силах достучаться только избранные. Есть ли сейчас такие среди ваших племен?

– Духов Ихая множество.

– И кто они?
– насмешливо уточнил орк.

Гоблин не нашелся что ответить. А Галл тихо, но уверенно продолжил:

– Память о близких остается в наших сердцах, в наших делах и поступках, в ярости поединка с врагом, в творчестве кузнеца, в песнях, танцах, камланиях шамана... Нити, как говорит твой народ, не рвутся, они опутывают весь мир, но пройти по ним, связаться с ушедшими близкими, сообщить им об успехах и пожаловаться на горести - никому не под силу. Да и не нужно это.

Турни шмыгнул, и пропищал:

– Пока жив род шамана, связь не в силах прерваться!

– Она в крови.

– В духе!

– Дух перерождается, возвращаясь в совершенно иной сути, сжигая в акте рождения свое прошлое естество, являясь чистым листом.

– Чистый лист - кощунство!

– Блуждая по вашим бесконечным слоям любой дух растеряет все знания и развоплотится.

– Нет! Духов... духи... множество! Стихии, энергии, воплощения...

– Неудачный пример. Стихии глупы, как им и подобает. Оттого так легко ими управлять, не имея в себя ничего возвышенного.

– Это не так! Нам не постичь их превеликой мудрости...

– Какая мудрость? Будь там разум - мир мгновенно сойдет с ума, где он возникает - грядут сплошные проблемы.

– Это не так! Дух, возрождаясь, возносится, становится равен самым сильным, умным! И вырывается из кольца Ихая!

– Тупеют они, бесконечно возрождаясь. Стихии так вообще неразумны.

– Это глупость!

Орк вздохнул.

От возникшей на пустом месте перепалки я аж малость, так сказать, удивился. Любая почва, построенная на религиозной основе, схожа с минным полем без карты прохода. Да и нет ее никогда. Поэтому, куда не ступи, все равно взлетишь. Не знаю, на следующий ли слой, но дух точно слиняет из попавшей впросак оболочки. И тут даже неупокоенным не станешь, ибо для этого необходимо тело, а не разбросанные по округе кусочки.