Истории с Джорджем

– - Я рад, что ты интересуешься такими вещами, -- сказал мешочек с диалогом, и его маленький рот, похожий на бутон розы, изогнулся вверх по уголкам.
– - Фактически, это мы и должны узнать. А ну тихо, парень! Ты ничего не слышишь?

Джордж прислушался и уловил какой-то шлепающий звук, как из той метафоры, которую второпях отлили в кузнице лексикографа. Звук дождя. Вот же черт! В довершение всего ему опять предстояло обмочиться.

– - И именно в такой момент, -- добавил словесный мешок, пытаясь скрыть отвращение, которое он питал к происходившему.

Прямо перед ними возвышалось кирпичное шестиэтажное строение внушительных форм и размеров. Такой внушительной и шестиэтажной могла быть только библиотека; в этом Джордж не сомневался. Все окна на ее фасаде были заколочены фанерой -- вернее, чем-то похожим на фанеру, но более низкого качества. Тем не менее этот прозрачный и хрупкий материал защищал зевак и таких случайных проплывавших, как Джордж, от летевших во все стороны булыжников и осколков породы. Там, внутри здания, выступая над крышей и выпирая с боков, располагался колоссальный остов молота, к которому тянулись стальные тросы. Подобные хитроумные приспособления обычно назывались гидравлическими -- не потому что ими двигала вода (хотя в каком-то глубоком смысле так оно и было), но потому что из кессонов этой чудовищной машины, мерцавшей клапанами поршней и долбившей гранит науки, исходил лишь пар и запах сгоревшей смазки.

Так и не разгадав назначения молота, Джордж мысленно покачал головой. Головка массивного пробойника медленно поднималась вверх, затем стремительно опускалась вниз, скрываясь в глубинах скважины. Молодая женщина в кепке, из-под краев которой вились волосы, заплетенные в белокурые косички, сделала паузу и вознамерилась обратиться к нему.

– - Эй, ты!

Она все же исполнила свое намерение.

– - Вы это мне?
– - спросил Джордж, демонстрируя тем самым первую часть многословия.

– - Да, тебе. Ты не хочешь отойти отсюда на пару шагов?

– - Конечно, хочу, -- ответил Джордж, источая из себя уступчивость и слащавые улыбки.
– - Но сначала вы должны мне кое-что сказать. Зачем вам нужна эта штука, которая снует как гидравлический молот?

Блондинка с косичками и кепкой улыбнулась, уловив классически риторический и идиосинкразический намек, заложенный в предпосылку. Ее молот напрасно наносил удары, поскольку предпосылка не уступала в ловкости юркой ласке, а вы, наверное знаете, что лаской можно добиться всего, что угодно. Но давайте не будем перебрасываться засаленными и заезженными образами -особенно там, где мы можем по хорошему договориться и тайком связать слово за слово, если они подходят друг к другу. А если при этом еще спрятать все концы в воду и сделать вид, будто ничего не произошло... Что?

– - Я сказал, заткнись!
– - закричал Джордж.

– - Прости, я опять увлекся, -- смущенно ответил словесный мешок.

– - Куда подевался гидравлический молот?

– - С ним, кажется, что-то случилось, -- сказала блондинка в кепке.

– - Лучше не начинайте этого со мной, -- предупредил ее Джордж.
– - Всем стоять на месте, или я буду стрелять.

– - Из чего?
– - спросила одетая в кепку леди.

Ее вопрос эхом повторили словесный мешок и черепахан, который неожиданно вернулся из своего небытия.

– - Нельзя остановить то, чему суждено произойти, -- сказала мудрая черепаха.
– - И тебя не избавит от этого даже твоя борьба.

– - Знаешь, я давно хотела тебе кое-что рассказать, -- смущенно произнесла белокурая леди.
– - Ты, конечно, меня не знаешь, но я о тебе достаточно наслышана.

– - На самом деле?
– - спросил Джордж, которому это показалось удивительным.

– - Надеюсь, ты готов сделать кое-какую мелочь для всей нашей компании,

– - сказала она.

– - Эй, подождите минуту. Я для этого не готов.

– - Джордж, тебя когда-нибудь учили принимать на себя ответственность?

– - Нет, черт возьми! Меня этому никогда не учили!

Из-под купола посыпались полчища объяснений. Они были одеты в красное трико и ловко сплетались друг с другом. Эти гибкие эквилибристы казались уверенными и непоколебимыми, но на самом деле выглядели бледно и неубедительно.

Впрочем, ситуация зашла слишком далеко. Я даже не знаю, кто бы выдержал такое. Черт! Куда же подевался кончик этой мысли? Через какую дыру вытекал сюжет? Неужели Джордж действительно менялся, превращался и трансформировался во что-то другое? И что, в конце концов, означали его коробки?

– - Полегче, приятель. Успокойся, -- шептал словесный мешок.

Он поддерживал Джорджа обеими плечами. Твердо, но мягко.

– - Да, полегче, ты, здоровый бугай, -- закричал он в конце концов.
– - Я тебе что -- подушка?

Джордж застонал и сжал ладонями голову. Она затрещала от боли. Он подозревал, что это была голова какого-то другого человека. Во всяком случае, раньше он таких головных болей не испытывал и, надо признаться, даже не знал, может ли их испытывать вообще.

Все более испарявшееся равновесие перекосилось в сторону и грозно закачалось в предвестии дурных намерений.

– - Да не склоняйся ты так! Не напирай!
– - кряхтел, задыхаясь, словесный мешок.

Джордж действительно нарушал все правила склонения на предметы сцены. Тем более, что они в этом месте были особенно хрупкими и чувствительными, поскольку, по закону братьев Гримм, помрачение возникает экспоненциально исчезающей ясности. В тот же миг огромный гидравлический молот начал подниматься вверх. Из-под приборной панели послышались приглушенные взрывы маниакального смеха. Динамики дрожали и захлебывались от неотвратимого рока.

Блондинка в кепке -- или, судя по ее виду, девушка -- первой заметила опасность.

– - Он сейчас взорвется!
– - закричала она.
– - Мне надо добраться до выпускного вентиля, который должен торчать где-то в этом месте!

И тогда воздалось ей по речам ее. И изверглись из приборной панели голубые струи молний, и женщина сия с визгом и криками пала на спину свою.

– - Этот факельщик кроет факсом по всей фактории!
– - завопил словесный мешок, нанизывая слова в бессмысленную фразу.
– - Факт! Факт! Факт!

Тем временем Джордж, цепляясь за перила и пуговицы, понемногу приходил в себя. Ему удалось задержать предшествующее падение, но то ли из жалости, то ли по недомыслию он не удосужился посадить его в тюрьму. Эта оплошность тут же дала себя знать и начала истекать значительными событиями.

Бросив быстрый взгляд в сторону, Джордж увидел на своем плече черепаху. По татуировке на панцире он едва не принял ее за шустрого черепахана, но потом вдруг понял, что такой треугольник могло нацарапать себе любое земноводное. А вы думали, что он какой-то простак? Вы думали, он будет потворствовать претензиям болтливых животных и выслушивать бред словесных мешков?